Ознакомительная версия.
И это не была попытка меня успокоить. Борис действительно так чувствовал. Прошлого не существовало. Рефлексия отсутствовала. Много лет спустя я дал ему книгу Дубова “Большая пайка”, которая повествует о нем, о Борисе. Почему-то Юлик не успел подарить ему экземпляр. Березовский прочитал, позвонил мне и сказал: “Очень интересно. Ведь я ничего не помню”.
Подобная эмоциональная глухота не то чтобы развивалась с годами – просто с ростом социального статуса Борису было легче позволять себе не демонстрировать ритуальное сочувствие, а его равнодушие многих задевало и отвращало.
Вторым переломным эпизодом в моем к Борису отношении стала, как нередко бывает в России, история с дележом прибыли. Единственный раз мы с ним сделали совместную сделку. Я ее придумал и организовал, но для начала нужны были деньги. У меня их в 1993 году не было вовсе. Березовский все профинансировал, а прибыль, которую официально получил ЛогоВАЗ, мы должны были поделить пополам. Мне причиталось 5 миллионов долларов – огромные деньги. Несколько лет я не мог их получить со своего близкого друга. Борис говорил: “Да, должны. Но пока нету. А то, что заработали, увы, потратили на другое”. И добавлял свою знаменитую фразу: “Деньги были, деньги будут. Сейчас денег нет”.
Я все-таки получил свое с помощью Михаила Фридмана и Бадри Патаркацишвили. Но очень многим Борис так и остался должен. Например, Михаилу Денисову – ближайшему другу юности. Михаил подробно рассказывает об этом в беседе со мной.
Для меня такое легкое отношение к своим долгам неприемлемо. А кто-то прощал, будучи, возможно, готовым к подобной необязательности изначально. В наших разговорах Александр Гольдфарб и Юрий Фельштинский отмечали, что всегда философски относились к Бориным обещаниям.
И еще меня ужасно раздражала его непоследовательность. Однажды, в январе 2000-го, мы играли в бильярд у меня на даче. Березовский считал, что жизнь удалась. Путин только что стал и. о. президента, денег достаточно, угроз не видно, можно расслабиться. Но, зная его, я понимал, что Борису необходима кипучая деятельность. Я спросил: “А что ты теперь, после выборов Путина, будешь делать? Нужно ведь что-то новое”. “Хороший вопрос, – ответил Березовский. – Я действительно искал и нашел дело на ближайшие 10–20 лет. Главное для себя. Называется Карачаево-Черкесия”.
И он изложил план превращения Карачаево-Черкесии в Сингапур (пусть и без океана) или Дубай. Подробный, включавший в себя построение в центре Черкесска мечети, православного собора и синагоги и тому подобные начинания.
Через пару месяцев мы снова играли у меня в бильярд, и я спросил: “Как главное дело твоей жизни? Карачаево-Черкесия?” – “Ерунда, – ответил Борис. – Неинтересно”.
Году в 1996–1997-м Борис позвонил и попросил встретиться, чтобы, как он сказал, прояснить один вопрос. Мы встретились, и он спросил: “Вы меня познакомили с Ромой. Слушай, а чем он все-таки занимается? Что он вообще за человек?” К этому моменту они с Абрамовичем уже полтора или два года плотно занимались проектом “Сибнефть”… Не могу придумать название качеству, провоцирующему подобные вопросы в подобных обстоятельствах.
* * *
Для очень многих Борис Березовский стал символом эпохи 90-х. Эпохи, начавшейся с горбачевской перестройки и закончившейся то ли отставкой Ельцина, то ли арестом Ходорковского в 2003-м. Для истории это, конечно, будет эпоха не Березовского, а Горбачева—Ельцина, которые, несмотря на свой прижизненный антагонизм, останутся в ней братьями-близнецами, сокрушившими советскую власть.
И все-таки, вспоминая 90-е, очень часто вспоминают именно Бориса. Почему? Почему именно он для многих стал олицетворением того времени – времени становления второго российского капитализма?
Собственно, этот вопрос я и обсуждал с парой десятков людей, хорошо знавших Березовского в разные периоды его жизни. Я подумал, что, пытаясь установить связь между временем и судьбой человека, это время олицетворившего, можно об этом времени что-то понять. Именно о времени, суть которого постичь, конечно, намного труднее, чем характер любого конкретного человека. Даже такого необычного, как Борис.
У каждого из моих собеседников была собственная версия ответа на вопрос, почему именно Борис стал символом эпохи. Не стану их пересказывать. Надеюсь, наши беседы, опубликованные в этой книге, будет интересно читать. Замечу лишь, что, на мой взгляд, одна из причин – редкая многогранность Березовского. Он казался своим и понятным и бизнесменам, и народным артистам, и криминальным авторитетам, и политикам. Человек узкий, непротиворечивый, простой не может отразить время, особенно странное время перемен.
И еще: история жизни человека не может быть большой без трагедии. У Бориса она случилась. Мне кажется, что без по-настоящему трагического финала судьба Березовского могла бы выглядеть как не очень смешной водевиль.
А так, как отмечали многие мои собеседники, – настоящий герой Шекспира. Шекспировские страсти. И история жизни вполне шекспировская. Как верно написал мне в письме Евгений Водолазкин: “Я знаю людей великих страстей, чье формирование происходило не в том месте и не в то время. Это их не то чтобы уничтожило – скорее свело их энергетическое поле к размеру какой-нибудь лаборатории или научного отдела… Такая себе, если уж мы вспомнили о Шекспире, Леди Макбет Мценского уезда: страсти настоящие, а площадь распространения невелика. Таким ведь мог стать и Березовский, родись он в других обстоятельствах. Но он родился очень точно”.
Именно шекспировский масштаб и трагедия жизни Бориса останавливают меня от того, чтобы его судить. Углубляться в то, что хорошо, что плохо.
Березовский был большим человеком. Вполне себе аморальным. Однако – больших целей, амбиций, сил. Большого мужества и самоуважения. В этом масштабе – главный секрет его обаяния.
Ему понравилось бы, что я пишу о нем книгу. Разговариваю с теми, кто его знал. И не важно, что они говорят. Главное, что помнят.
Изначально я собирался писать только книгу о Березовском и 90-х. Собственно ту, которую вы открыли. Однако мой партнер Михаил Фридман сообщил мне, что книги уже почти никто не читает, и если я хочу серьезно расширить аудиторию, прежде всего за счет молодежи, то надо делать мультимедийный проект – с кино, интернетом и т. п. Я согласился.
Все беседы, составившие основу этой книги, мы записывали на камеру. Я ничего не понимаю в мультимедийных проектах, почти ничего – в кино. Ответственность за всю эту историю взял на себя продюсер проекта – Анатолий Голубовский. Именно он координировал всю работу, организовывал запись и расшифровку интервью. Его заслуги – если что интересное получилось – трудно переоценить.
А за фильм непосредственно отвечал Андрей Лошак. И оба они – Толя и Андрей – много помогали мне в моих беседах с гостями, в том числе временами придумывая неожиданные вопросы. Спасибо обоим.
Как всякий редко пишущий человек с претензиями на наличие литературных способностей, я крайне болезненно отношусь к редактированию своих текстов, обычно ничего не даю исправлять. Но редакция интервью, сделанная Алексеем Алексенко – редактором этой книги, – меня попросту восхитила. Читая отредактированные им расшифрованные тексты бесед, я практически ничего не рвался менять, отдавая себе отчет, что лучше не напишу. Спасибо!
Хочу также поблагодарить Илью Мильштейна, который стал одним из первых читателей и сделал много ценных замечаний.
Андрей Мартынов взял на себя сверку фактов, дат и имен, а также составил именной указатель.
Павел Куколев и Александра Астахова оказали огромную помощь в отборе иллюстраций и переговорах с правообладателями.
Аллу Хемлин не могу не поблагодарить за тщательную профессиональную редактуру и въедливое внимание к деталям.
Я очень признателен художнику Андрею Бондаренко, тщательно продумавшему визуальное оформление книги и предложившему проект обложки, с которым я без колебаний согласился.
Варвара Горностаева, главный редактор издательства Corpus, взяла работу над книгой под личный контроль и координировала работу всех вовлеченных лиц.
Особо хочу отметить замечательного фотографа Сашу Гусова, великодушно подарившего мне несколько блестящих фотографий Бориса Березовского, сделанных им во время совместных поездок.
Конечно, спасибо моему ассистенту Виктории Шаталовой, терпеливо разбиравшей мой чудовищный почерк и печатавшей мои собственные вводные главки, а также вносившей мою правку в тексты бесед.
Спасибо моей многолетней помощнице Ольге Дубовой, более 20 лет самоотверженно организующей мою работу, в том числе над этой книгой.
И, наконец, спасибо всем моим собеседникам, всем согласившимся встретиться и вспоминать. Вспоминать Бориса Березовского и 90-е – самые интересные годы нашей жизни.
Ознакомительная версия.
