Тогда в городе было неспокойно. Предстояли выборы в Национальную ассамблею. Правые нервничали, чувствуя, что избиратели идут за левыми организациями. «Джамаат-и ислами» и экстремисты то и дело устраивали столкновения на улицах, по любому поводу громили магазины, главным образом продовольственные, не забывая при этом прихватить что-либо из съестного.
Солнечное утро 1 ноября 1970 г. Погода на редкость выдалась сухая, нежаркая. Аэропорт, куда мы приехали вместе с коллегой из «Известий», Владимиром Накаряковым, оцеплен полицейскими и солдатами. Несколько раз пришлось предъявлять пропуск, пока мы наконец не добрались до площадки на летном поле, отведенной для прессы. В стороне выстроились в ряд представители иностранных миссий, местной администрации и делового мира. Поближе к нам, в левой части, — сотрудники польского торгпредства, специалисты, их семьи — дети и женщины.
Но вот наконец самолет идет на посадку, подруливает к ожидающим. Мариан Спыхальский и его спутники спускаются по трапу и, окруженные фотокорреспондентами, идут вдоль строя встречающих, постепенно приближаясь к польской колонии. С букетами цветов к гостям устремляются польские дети. Гости остановились, сгрудились. И в этот момент мы видим, как из-за правого борта самолета выезжает багажная автомашина, разворачивается и, набрав скорость, стремительно летит туда, где столпились поляки. Машину никто не успел заметить, все это произошло неожиданно. Глухой удар о тела людей. Крики, смятение. Людям податься некуда: позади шеренги встречающих, колонна мотоциклистов почетного эскорта.
Сбивая людей, пробив мотоциклетный конвой, машина, волоча за своим карданным валом двух человек — заместителя министра иностранных дел Польши З. Вольняка и пакистанского охранника, направляется в сторону ворот. Один из полицейских бросается наперерез машине. вскакивает на подножку и отрывает водителя от руля. Машина останавливается. Подбежавшие охранники в штатском вытаскивают из кабины шофера.
— Я выполнил волю Аллаха, смерть коммунистам, — как заведенный повторяет водитель одну и ту же фразу.
Там, где прошла автомашина, лужа крови, раненые люди. Я вижу, как наш консул Султан Бек Басаев помогает подняться сбитой польской девочке. Ранены в голову польский посол А. Барточек и генконсул М. Дуда. Сотрудники представительств социалистических стран, кроме китайского консульства, окружают пострадавших и делегацию, провожают в здание аэропорта. Ищут врача, но его нет. Бросаются к аптечке, а на ней здоровенный замок. Пакистанский офицер сбивает его — в аптечке пусто.
Приезжает врач нашего консульства с йодом, бинтами. Его вызвал по телефону наш посол М. В. Дегтярь, находившийся в это время в Карачи. Вскоре появляются пакистанские машины скорой помощи. Врачи констатируют смерть четырех человек: З. Вольняка и трех пакистанцев — одного охранника и двух репортеров. Ранено более десяти — это польские дети, взрослые, несколько пакистанцев.
— Покушение совершили джамаатовцы, — заявляет журналистам тяжело пострадавший мэр города Хасан-хан. — В аэропорту у них своя организация. (На следующий день эти слова обходят местные газеты.)
Надсадный рев сирен. На джипах и бронетранспортерах въезжает отряд парашютно-десантных войск. Солдаты блокируют входы и выходы, а полицейских и охранников в штатском удаляют с территории аэропорта. В ангар загоняются работники аэродромных служб, грузчики, уборщики. Польская делегация отказывается выехать в город и остановиться в отведенной для нее резиденции. Она ожидает гроб с телом Вольняка, чтобы затем немедленно вылететь в Варшаву. По телефону, как узнают журналисты, позвонил Яхья-хан. Передав соболезнование польской делегации, он заявил, что виновники чудовищного преступления будут сурово наказаны.
В это время приземляется Ил-62, рейсовый самолет «Аэрофлота», летевший из Коломбо в Москву. Пользуясь представившейся возможностью, мы с Владимиром Накаряковым посылаем информацию о трагедии, разыгравшейся в карачинском аэропорту. Мы не уверены, дадут ли пакистанские власти связь с Москвой. Научены горьким опытом. Когда в стране происходит подобное тому, что случилось в аэропорту, телефон, как правило, отключается.
Поздно вечером в губернаторском дворце пресс-конференция. Нам сообщают некоторые подробности покушения. В этой истории много странного и неясного. Убийца, некто Фероз, механик ремонтных мастерских, не имея специального пропуска, проник примерно за час до прибытия самолета на летное поле. Спустя некоторое время прибыла багажная машина. Охрана приказала водителю на время церемониала покинуть кабину и подождать в зале ожидания. Водитель ушел, оставив ключ от зажигания в машине. В кабину забрался механик Фероз.
Утренние газеты отвели событиям в аэропорту целые страницы. Говорилось, что покушение совершено при участии «Джамаат-и ислами», членом которой состоял Фероз. В статьях осуждалась провокация, рассчитанная на то, чтобы осложнить отношения с Польшей и другими социалистическими странами, воздействовать на предстоящие выборы. Даккские газеты «Сангбад» и «Иттефак» писали: организаторы покушения надеялись, что военный режим, воспользовавшись случившимся, отложит выборы на неопределенный срок. В редакции газет посыпались письма с осуждением провокации, совершенной «Джамаат-и ислами». Деятели партии потребовали от властей тщательного расследования преступления.
Власти сообщили, что вот, мол, пройдут выборы и тогда органы расследования вплотную займутся этим делом. Состоялись выборы, но следствие явно затягивалось. Менялся и тон официальной печати. Ничего, дескать, особенного не произошло, заявила как-то газета «Джанг». Убивают же политических деятелей в Америке, а почему, собственно, этого не может случиться в Пакистане? О покушении в аэропорту все чаще стали говорить как об акте религиозного фанатизма, за которым никто не стоял. А некоторые муллы в своих проповедях откровенно говорили, что поступок Фероза — это жертва во имя ислама, а потому не подлежит судебному разбирательству.
На одном из дипломатических приемов журналисты спросили майора полиции, принимавшего участие в расследовании преступления, что нового в деле Фероза.
— Арестованный твердит одно и то же: «Совершил покушение по религиозным мотивам». Устали допрашивать. Завтра пойдем к нему с паяльной лампой.
Согласитесь, ответ цинично откровенный. Но в этом нет ничего странного. Я не знаю, как ведутся допросы сейчас, но в годы военного режима в полиции не церемонились. Первое, с чего начинали следователи, — это с избиения арестованных. Пытки заключенных, особенно представителей демократических организаций, не поддаются описанию. При разборе дела Фероза пытки не применялись. Паяльная лампа была не нужна.
Наконец, спустя несколько месяцев, объявлен приговор по делу Фероза. Он присуждается к смертной казни. Суд отмечает также, что покушение в аэропорту — это акт одиночки, совершенный по религиозным мотивам.
Через несколько дней Фероз казнен. Лидер «Джамаат-и ислами» маулана Маудуни называет убийцу «мучеником за ислам» и призывает почитать его как святого. Для семьи казненного начинается сбор денег. Самое удивительное, что одним из первых внес довольно крупную сумму президент Яхья-хан. Это был демонстративный жест в сторону партии, которую он стремился привлечь на свою сторону.
Рассказывают, что во время посещения одной воинской части под Мультаном, он заявил на совещании офицеров буквально следующее:
— Фероз казнен. Смерть он принял достойно, как подобает истинному мусульманину. То, что он сделал во имя ислама, идя на верную смерть, делает честь этому человеку. С него надо брать пример. Он идеал пакистанского солдата. «Джамаат-и ислами» — по духу самая близкая нашей армии партия. Ее членов надо брать на военную службу.
Прямо на тротуаре открыл свой бизнес мелкий адвокат в синдском городке Суккуре
Это было сказано незадолго до военного конфликта с Индией. Что-либо добавлять к словам президента излишне.
…Географическая карта Восточной Бенгалии удивительно напоминает натруженную человеческую руку. Словно венами, вся она покрыта голубыми нитями рек. Здесь слились две величайшие артерии Южной Азии — Ганг и Брахмапутра. Они образовали гигантскую дельту, где проживает более половины населения Восточной Бенгалии.
Чего только не родит благодатная земля в этих местах! Знаменитый рис и лучший в мире джут. Эти культуры — основа экономики, важная экспортная статья, дающая в казну главные поступления в твердой валюте. Руками трудолюбивых бенгальских крестьян здесь выращивается великолепный чай, конкурирующий с цейлонским, сахарный тростник.
Солнце, обилие влаги и плодородные земли превратили этот край в житницу Пакистана. Вместе с тем именно этот край наиболее подвержен капризам стихий. Ливни, наводнения, ураганы каждый год обрушиваются на Восточную провинцию, разрушая жилища, смывая плодородный слой почвы. Это трагедия. Редко встретишь такие крестьянские семьи, которые бы после этого встали на ноги. Многие разоряются, бросают дома, продают за бесценок землю и уходят на заработки в города.
