Или ещё случай, где опять на сцене появляется предприимчивая невестка. Она подаёт в суд, чтобы уплотнили свекровь, вселив в её комнату старенькую сестру.
— А что думает по этому поводу ваш муж? — спрашивает судья. — Согласится ли он причинить такую неприятность матери?
— Меня это не касается. В данном случае муж представляет собой третье лицо. Это я подаю в суд на его мать.
Вызывается «третье лицо». От него многое зависит. Его больная семидесятилетняя мать плачет. Не столько потому, что жалко расставаться с отдельной комнаткой. Нет, ей стыдно, что её, старуху, таскают по судам. За что?
Она всматривается в родное до боли, до слёз лицо сына. Всю жизнь ему отдала! Вот он сейчас скажет, заступится. Сыночек ты мой! Надежда, опора…
Но сыночек, пряча бегающие глазки, что-то мямлит о своей непричастности к этому делу. Пусть решает суд…
Суд, конечно, решит, взвесив все «за» и «против». Я мало разбираюсь в юридических тонкостях. Вполне возможно, что иск невестки будет удовлетворен — у неё ребёнок. Это многое значит в нашей постоянной заботе о будущем счастье детей.
Ребёнок мал и пока ещё не понимает, что кроме просторной солнечной комнаты, где ему можно весело резвиться, есть ещё одинокая старость и глубокая материнская обида, причинённая его отцом. Ведь бабушка потеряла самое дорогое — сына, в котором не оказалось ни капли мужского благородства.
Казалось бы, пустяковый случай. Обычный гражданский иск… А не следует ли подойти к вопросу шире? Веря в силу и гуманность наших советских законов, глубоко уважая тех, кому выпала нелёгкая доля проводить их в жизнь, я всё же думаю, что подобные гражданские иски неправомерны в нашем обществе.
Можно допустить, что сын стал врагом своей матери, если она поступает бесчеловечно, если её поступки противоречат нашей советской морали. Но сутяжничать ради лишних метров площади или дележа отцовского наследства — разве это достойно порядочного человека?
И опять приходится сделать вывод: всё это получается из-за того, что в семье воспитывали изнеженное существо, хлюпика, который способен бороться лишь за свои шкурные интересы. Ведь если разобраться по существу, он старается получить то, что морально ему не принадлежит, что можно принять лишь как дар от родителей.
Я боюсь за его ребёнка. Какие нравственные принципы он унаследует? Где здесь взаимное уважение в семье? Где самая обыкновенная сыновняя благодарность?
То, чего не заметили родители
Всё наше общество ценит мужественных, настойчивых людей, что в сочетании с душевным благородством определяет истинное лицо передового советского человека. Но как часто родители не понимают, что воспитать послушного, трудолюбивого мальчика, с элементарными понятиями о честности — это далеко не всё. Он может быть ласков с родителями (иногда до тех пор, пока от них зависит), никогда не скажет грубого слова, избегает общения с «дурными» мальчишками, из школы приносит только четвёрки и пятёрки, аккуратно следит за одеждой, не позволит себе шлёпать по лужам.
Мама радуется, умиляется, глядя на сына.
— Смотрите, — говорит она друзьям. — Мальчику семнадцатый год, а он почти как девочка. Тихий, застенчивый.
Лицо мальчика покрывается стыдливым румянцем, и он смущённо опускает длинные ресницы.
Проходят годы, ласковый мальчик успешно заканчивает институт. Остаётся в городе на хорошо оплачиваемой работе (в способностях ему нельзя было отказать). Женится на студентке, потом приглянулась другая девушка. Видимо, покорил её своей вкрадчивой ласковостью. Решил развестись. Суд удовлетворил обоюдное желание супругов.
И сразу же после этого начинается новый судебный процесс — о разделе имущества. Бывший любящий супруг возбудил дело о возвращении ему двух шерстяных отрезов. Правда, за собой он оставил «Москвич», холодильник, телевизор. Но он не позволит, чтобы у бывшей любимой оставалось его кровное имущество.
Я случайно оказался в зале суда. Меня интересовали более сложные моральные проблемы. Но здесь я был крайне изумлён. Честное слово, всякое в жизни можно простить. Ошибки, заблуждения, горе, которое этот человек вольно или невольно принёс близкой женщине. Но будь мужчиной, вспомни, что существует на свете так называемое мужское благородство. К чему столь оскорбительное для всех нас мерзкое крохоборство? Ведь у тебя всё есть, все материальные блага.
Перед судом в полупустом зале стоял элегантно одетый двадцатисемилетний мужчина. Опустив пушистые ресницы, он нудно и вяло доказывал, что отрезы на дамский костюм и пальто покупал в комиссионном магазине. В подтверждение этого он вынимал копии чеков и просил суд приобщить их к делу.
И тут же неподалёку, на краешке скамьи, сжалась в комочек маленькая, худенькая женщина. Мне подумалось, что она переживает сейчас самое страшное. Всё осталось далеко позади: оскорблённая любовь, ложь, измена. Она смирилась с трудностями новой жизни — ушла жить к сестре. Ничего ей не нужно, лишь бы поскорее освободиться от всего, что было связано с этим когда-то любимым человеком. А сейчас она ничего не понимает. О чём он говорит? Потрясает бумажками, доказывает, что отрезы не подарки, а куплены на всякий случай, «про чёрный день»… Какое ей теперь до этого дело?
Женщина вскакивает со скамьи и торопливо бежит к выходу. Провожая её глазами, моя случайная соседка вполголоса говорит своей подруге:
— Это ты мне, кажется, рассказывала как анекдот, что в наши дни стыдно быть мужчиной. Теперь я понимаю, откуда это идёт.
— К счастью, таких сутяжников немного, — ответила подруга. — Слизняк, да ещё подлый.
А выходя из зала, я услышал в разговоре двух рабочих парней несколько иное определение — «сукин сын». Коротко, ясно, хотя и грубовато. Жаль только, что в лицо ему этого никто не скажет.
Ну а если дать волю воображению? Представим себе, что после суда сын приходит домой и рассказывает родителям о своём иске к бывшей жене. Рассказывает подробно, вплоть до упоминания о заготовленных впрок отрезах.
И вот происходит совершенно невероятное. Отец гневно поднимается и, как в классической драме, бросает сыну в лицо примерно те же самые малоприятные слова, которые я слышал в зале суда. Более того, несколько поступившись женской скромностью, даже мать присоединяется к этой справедливой оценке.
Так, конечно, бывает в жизни. Многие родители ещё более сурово оценивают поступки своих сыновей, но чаще всего, когда это касается, скажем, нарушения советской законности, общественного порядка, элементарных норм поведения… Короче говоря, родители не могут смириться с хулиганством, пьянством и прочими малопривлекательными делами своих взрослых сыновей.
Ну, а что касается благородства, великодушия, мужского достоинства, то эти понятия далеко не всегда входят в сферу родительского влияния, ибо отсутствия этих качеств в детском и юношеском возрасте можно и не заметить. А кроме того, с точки зрения некоторых родителей, нет ничего предосудительного в том, что сын хочет получить своё имущество, которое заработано честным трудом. Подал в суд? Ну и что же? Суд на то и существует.
А суд твоей совести? Существует он или нет?
Я верю, что в нашем светлом коммунистическом завтра лишь такой суд будет единственным и самым справедливым. Но ведь надо же к этому готовиться. Многие из подобных морально-бытовых вопросов можно и сейчас уже разрешить товарищеским судом, однако прежде всего должна бунтовать твоя совесть.
Была ли настоящая любовь у этого сутяжника? Нет! Сердце, разум, житейский опыт подсказывают: не было у него любви, он не дорос до неё. И пусть за это благодарит родителей. Да, да, тех, кто вовремя не сказали ему властно и внушительно, что если на свет он родился по всем физиологическим признакам мужчиной, что подтверждается метрикой, и потом в самой первой анкете подчеркнул, что пол его мужской, то пусть всю жизнь помнит об этом.
Жизнь не определяется анкетой. Никто из настоящих мужчин не сможет совсем вычеркнуть женщину из своей жизни, если она была тебе родной.
Я говорю в широком понимании этого слова: мать, жена, друг… Кому из мужчин, кроме подобных респектабельных пошляков (о котором я только что рассказывал), позволит совесть, получив развод, добивать угасающую любовь близкого человека позорным дележом носильных тряпок?
Слов нет, что в таких серьёзных жизненных потрясениях, когда разрушается семья, и женщины не всегда бывают благородны. Они также обращаются в суд, подчас с чрезмерными, необоснованными претензиями к бывшему мужу. Но мы привыкли к этому относиться более снисходительно, ибо явление это редкое, так как обычно супруг уходит из дому с одним чемоданом, даже в том случае, если семья распалась не по его вине.
Вот почему нам кажутся дикими и отвратительными случаи, когда мужчина выступает сутяжником против женщины, которая была ему далеко не чужой. Может быть, с точки зрения гражданского права у него есть все основания выиграть дело. Но в глазах порядочных людей он многое проигрывает.
