— Гурам, дом слева! С тобой Тагир! Пошли!
Обернувшись, я увидел, что первая группа Корвина уже вышла из дома и догоняла нашу колонну.
— Грешник и Шум, следующий дом справа — ваш! Пошли!
Попеременно прикрывая друг друга, мы с Шумом проверили весь дом и, не найдя ничего подозрительного, выбежали назад на улицу. Хвост нашей колонны уже скрывался за плавным поворотом улицы и нам следовало поспешить, чтобы догнать своих и не остаться на улице одними, отрезанными от своей группы. За всё время, когда оба взвода вошли в посёлок, не было слышно ни одной перестрелки, и это напрягало.
Заглянув ещё в пару десятков домов, группа приближалась к центральной площади посёлка. К той самой площади, на которой ещё сравнительно недавно хизбы казнили игиловских наблюдателей, и которая располагалась в середине посёлка.
— Колонна, стоп! — выкрикнул Гремлин, подняв вверх сжатый кулак. — Занять круговую оборону!
Все заняли свои секторы обстрела, готовые в любой момент выстрелить, даже если вдруг пролетающая рядом синичка пукнет. Взводный отошёл к углу последнего зачищенного дома, достал радиостанцию и перешёл на запасной канал. Из-за шума БРДМ нам не было слышно, о чём он говорил и с кем, но было нетрудно догадаться, что день идёт к концу, посёлок зачищен только наполовину и ему нужно разрешение руководства на дальнейшие действия. Непосредственная близость с зафиксированным противником не давала повода расслабиться. Закончив разговор, Гремлин крикнул, приближаясь к группе:
— Остаёмся в посёлке! Технику во двор последнего проверенного дома! Зачистить последний дом ещё раз и выставить фишку на крыше дома через дорогу от него! Отход!
Глава 34
Одни на льдине
Ничто в жизни так не воодушевляет, как то, что в тебя стреляли и промахнулись.
© Уинстон Черчилль
Место для фишки было выбрано хорошо с точки зрения кругового обзора, но не очень удобно для наблюдателя. Бордюр крыши был низким, и приходилось лежать, чтобы иметь более-менее удобное положение и не отсвечивать своей фигурой на фоне ночного неба. На помощь, как всегда, пришла кувалда, которой бойцы выбили себе окна-бойницы в кирпичной кладке. Уже в потёмках, без света фонариков, еле успели натаскать из соседних домов остатки роскоши для быта. Жадные садыки вывезли из домов почти всю утварь, ковры, подушки и матрасы, так что об удобствах на время ночи можно было не мечтать. За день была выпита вся вода, а сухие пайки, осточертевшие за столько месяцев, не лезли в глотку холодными. Да и сушило бы после них люто.
Подходило время нам с Шумом сменять на фишке Па-пая и Слима. Подойдя к углу дома и тихо свистнув, мы обозначили сидящим на крыше, что идём на смену. Это подразумевало, что они осмотрят улицу, которую нам предстоит перебежать, в ПНВ. Осмотрев её и не заметив никакого движения, фишка с крыши тихо свистнула нам в ответ.
Пригнувшись, Шум быстро перебежал улицу и забрался в дом, следом за ним побежал я. Ветер, хлеставший наши лица последние несколько дней, сегодня затих, и был слышен каждый звук. Безоблачная ночь немного освещала округу светом звёзд. Убежавшие назад Папай и Слим будут пробовать уснуть, чтобы хоть немного восполнить свои силы. Мы же, по очереди вглядываясь в окуляр ПНВ, переползали от одной стенки ограждения крыши к другой. От этих чертей, засевших там, в глубине посёлка, можно было ожидать чего угодно. Я даже решил не закуривать, пока мы не отстоим свои два часа, чтобы вспышкой зажигалки не привлечь ненужное внимание к нашему посту.
Время тянулось медленно и нервно. Ни один посторонний звук не привлекал внимание, а ПНВ так и не засёк ни одного движения с той стороны посёлка, которую нам предстоит зачищать с утра. Зимняя ночь давала о себе знать похолоданием, а лёжка на бетонной плите перекрытия в два часа ночи, только усиливала остывание организма. Время нашего дежурства подходило к концу, и скоро из-за угла дома напротив должны были появиться наши сменщики.
Долгожданные две фигуры появились с опозданием на каких-то пару минут, и с их стороны послышался тихий свист. Но не успел я взглянуть в ПНВ, чтобы для верности осмотреть улицу и прилегающие дворы ещё раз, как прямо под нами раздалась автоматная очередь. Дёрнувшись от неожиданности, я посмотрел туда, где только что стояли наши сменщики, и увидел одно лежащее на земле тело.
— Контакт! — заорал не своим голосом Шум и пустил очередь под дом, вынося за кирпичную кладку ограждения только руки с автоматом. Но две последующие очереди сбоку заставили его быстро пригнуться.
— Влипли, блядь! — снова закричал Шум. — И откуда они только, сука, взялись?!
Схватив радиостанцию, Шум крикнул в эфир:
— Гремлин — Шуму! Гремлин — Шуму, на связь!
Прижимаясь к бетону напротив выбитой бойницы, я попытался рассмотреть в ПНВ улицу. Заметив с десяток быстро перемещающихся в нашу сторону духов, я быстро отпрянул от пролома, так как рядом с ним послышались шлепки и звук разлетающейся кирпичной крошки.
— Вижу около десяти по улице! — крикнул я Шуму.
— Гремлин — Шуму! Огневой контакт! Десять бегут по улице, ещё несколько под нами!
Несколько коротких очередей со стороны дома с остальным взводом внутри застучали по стенам первого этажа нашего поста. Выставив над кирпичной кладкой только автомат, я наугад стрелял короткими очередями в те места, в которых только что видел бегущих по наши души басурманов.
— Аллаауакбар! — раздалось под нами, уже в самом доме.
Выхватив гранату, Шум быстро подполз к выходу на крышу и, выдернув чеку, швырнул РГДшку в проём, куда-то в дебри второго этажа с криком:
— Хуй тебе, а не Аллу в бар!
Гулкий хлопок взметнул из проёма столб пыли и чёрного дыма, а я уже заменял опустевший магазин снаряжённым.
— Гремлин, чёрт! Нам нужна эвакуация! Нас сейчас окружат и нам пиздец!
— …я сказал!.. приказ!.. отход! — с помехами, как будто тангенту радиостанции нервно зажимали, послышалось в эфире голосом взводного. Отдалённый одиночный выстрел из пистолета ещё больше сбил нас с толку. И пока приближающиеся автоматные очереди выбивали из крыши бетонную и кирпичную крошку, Шум ещё раз попытался запросить помощь благим трёхэтажным матом, но всё так же безуспешно. Послышался шум двигателя «бардака», но он стал стихать, удаляясь. Сразу несколько очередей раздались метрах в двадцати от нас и, как казалось на слух, недалеко друг от друга. Не имея возможности выглянуть за ограждение, я выдернул чеку из РГДшки и метнул её в примерное место, откуда вели огонь сразу несколько автоматов духов. После взрыва я крикнул Шуму:
— Сколько у тебя гранат и патронов?
Сквозь короткие очереди снизу Шум выкрикнул:
— Два с половиной магазина и три гранаты!
— И у меня! Нужно вытащить на крышу лестницу со второго этажа! Прикрой!
Шум пустил в проем крыши две короткие очереди, пока я доставал гранату и выдёргивал чеку. После хлопка РГДшки мы быстро подползли к проёму, вытащили деревянную лестницу и захлопнули люк.
«Не зря мне пацан приснился… И звал меня с собой не зря…»
— Теперь главное, чтобы эти черти нам на крышу гранаты не начали бросать! — крикнул Шум и улыбнулся. — И подобрались же так тихо и незаметно, пидоры!
В соседнем дворе раздался взрыв и вопли. Это сработала МОНка, которую успел установить Папай на подходе к посту уже в сумерках. Выстрелы сменились гортанными выкриками с разных от нас сторон. После перекрикивания один голос протянул:
— Такбир!
— Аллаауакбар! — отозвались ему с десяток глоток, и несколько очередей снова впились в кирпичную кладку, так кстати выложенную хозяином этого дома в три ряда.
— Переговариваются, как нас достать, — уже тише сказал я.
— Пиздец нам сегодня, Лёха… — оглядываясь, ответил мне Шум. — Не думал, что сегодня умрёшь? Сюрприииз! Только мне не понятно, наши нас тут бросили или как?
Ответить я не успел. Длинная тяжёлая очередь оглушила нас обоих. Это был не автомат и, похоже, что стреляли с противоположной стороны улицы.
