Ознакомительная версия.
Ход наступления 9 февраля 1945 г., на острие которого находилась ударная группа Сахарова, был чрезвычайно примечателен во многих отношениях. Во-первых, эта операция лишний раз продемонстрировала взаимную русско-немецкую симпатию, которая была заметна уже при контактах с немецкими командными органами, а также в «чрезвычайно дружеском» отношении к русским со стороны оставшегося в тылу гражданского населения. Лишь благодаря осмотрительности власовских солдат, которые своевременно вывели из строя замаскированную и готовую открыть огонь группу советских противотанковых пушек, наступающие немецкие подразделения не попали в кровавую баню. Очевидным было, во-вторых, и моральное превосходство русских над солдатами измотанных немецких подразделений, и вообще, согласно донесению офицера штаба туземных вспомогательным сил от 26 марта 1945 г., настроение русских добровольцев в группе армий «Висла» лишь в малой степени характеризуется как подавленное ввиду военной ситуации, а в основном – как уверенное, и части – как надежное [359]. Уже в ходе подготовки русским бросилось в глаза безучастное состояние немецких «горе-вояк». Лейтенант Высоцкий, став свидетелем, как немецкий офицер хотел заряженным пистолетом погнать своих людей вперед, подумал про себя: «Боже, до чего дошла немецкая армия!» Кроме того, куда подевались «немецкая точность и порядок», если батальон поддержки со штурмовыми орудиями появился на поле боя через час после установленного срока и еще долго после начала наступления не было связи с полковым штабом? Фактически власовские солдаты проложили немцам путь в Нойлевин. Когда в течение дня наступление левого фланга, несмотря на мощную артиллерийскую поддержку, захлебнулось, с согласия полковника Сахарова русские, страстно ожидаемые изнуренными и понесшими большие потери немцами, были вновь использованы в качестве кулака. Они проявляли свое превосходство добродушными насмешками: «Ну, фрицы, больше не справляетесь, приходится просить помощи?» Никто из немецких солдат больше не был готов идти вперед без солдат РОА, и даже штурмовые орудия укрылись за зданиями. «Это просто позор, – писал в своем дневнике 7 марта 1945 г. рейхсминистр д-р Геббельс, одновременно отметивший, что «войска генерала Власова дрались превосходно», – если в отчете офицеров этих частей констатируется, будто у них создалось впечатление, что немецкие солдаты устали, выдохлись и больше не хотят идти на врага. Они русским офицерам… прожужжали все уши вопросом: «Как у Советов обращаются с немецкими пленными [360]?»
Поведение русской боевой группы во время ее действий восточнее Врицена нашло единодушное признание. Уже на поле боя русскому командованию была спонтанно выражена благодарность немецких командиров. Командир корпуса генерал Берлин прибыл лично, чтобы вручить солдатам по поручению Гиммлера Железные кресты и другие награды. В результате боя командование 9-й армии смогло вечером 9 февраля 1945 г. доложить группе армий о занятии Нойлевина, южной части Карлсбизе и Керстенбруха после «ожесточенных штурмовых боев с врагом, который стойко и упорно держался в сильно укрепленных зданиях» [361] – один из очень немногих успехов в те критические дни и недели на фронте на подступах к Берлину. Кому принадлежала основная заслуга в этом, выявилось, когда группа армий «Висла» сочла нужным дополнительно донести Главному командованию сухопутных войск: «При занятии Нойлевина умелым ведением боя и замечательной храбростью отличилось подразделение Власовской армии». «Образцовая храбрость» и «превосходное ведение боя» у власовцев, сражавшихся 12 часов с «фанатичной самоотдачей и твердой верой в справедливость своего дела» и этим вызвавших «восторг своих немецких товарищей по оружию», стали и предметом обстоятельной оценки в печати [362]. Чрезвычайно воодушевлен был прежде всего Гиммлер, который через своего представителя в Ставке фюрера, группенфюрера СС и генерал-лейтенанта войск СС Фегелейна, в тот же день проинформировал об успешном исходе акции и Гитлера [363]. Тому, видимо, доставило мало радости узнать от рейхсфюрера СС, воплощения солдатской доблести «нордических мужчин», что именно столь презираемые им русские действовали «с огромным наступательным подъемом» и «частично увлекали вперед своим подъемом немецкие атакующие группы». Лишь для полноты приведем и советскую версию этой наступательной операции. В ударной группе Сахарова, которая состояла из отборных добровольцев, как узнает читатель, «почти открыто» говорили о переходе на сторону Красной Армии и о том, чтобы повернуть оружие против немцев и тем самым «искупить свою вину». После этого Сахаров якобы велел расстрелять майора Кесарева и капитана Подобеда – лиц, о существовании которых вообще нет сведений, а также 7 солдат. Когда группа день спустя вступила в бой с советскими танками, она-де была почти вся уничтожена «буквально за несколько минут» [364]. Комментарии излишни.
Генерал Власов, которого Гиммлер поздравил с успехом «этой бравой и храброй части» [365], доложил членам КОНР на заседании в Карлсбаде 27 февраля 1945 г. о первом столкновении подразделения Освободительной армии с частями Красной Армии. Своими словами он вызвал большое удовлетворение. Удача власовских солдат в мало благоприятных условиях была расценена как доказательство непоколебимого боевого духа и одновременно увязана с политической притягательностью РОА. И это не без оснований. Среди советских солдат имелась ощутимая готовность к солидарности со своими соотечественниками из Освободительной армии: красноармейцы не раз прекращали огонь в ответ на русские оклики, а некоторые из них еще на поле боя просили о приеме в РОА [366] – и это в момент, когда, как констатировал теперь Власов, Сталин считал вопрос о победе решенным.
Успех у Врицена вновь оживил мысль об использовании боевой мощи Освободительной армии, по мере готовности ее частей, для укрепления находившегося под угрозой Восточного фронта. «Я по ходу дела буду привлекать больше этих русских частей», – доложил Гиммлер Гитлеру 9 февраля 1945 г. В этих целях группе армий «Висла» были переданы из Мюнзингена 10-й и 11-й русские противотанковые дивизионы из состава 1-й дивизии РОА, а из Дёберица – 13-й и 14-й русские противотанковые дивизионы. Эти 4 противотанковые части были объединены в уже упоминавшуюся противотанковую бригаду «Р» («Россия», командир – видимо, подполковник Галкин) [367] и вместе с несколькими немецкими бригадами подчинены вновь созданной противотанковой дивизии «Висла». 12 апреля 1945 г. начальник штаба группы армий генерал-лейтенант Кинцель утвердил состав бригады и поставил ей боевую задачу на предстоящие оборонительные бои под Берлином [368]. Русская противотанковая бригада, вооруженная штурмовыми винтовками и фаустпатронами и оснащенная грузовиками, в соответствии с ней, была сосредоточена наготове в районе Альтландсберг-Вернойхен, восточнее Берлина, за позицией «Вотан» – второй оборонительной линией, проходившей между Эберсвальде и Фюрстенбергом параллельно Одеру [369], «для использования в особо опасных узловых пунктах». Незадолго до начала большого советского наступления бригада была передислоцирована во Фридланд, ближе к сосредоточенной здесь теперь 1-й дивизии РОА.
К переброшенным на Восточный фронт частям принадлежал и переведенный в РОА из стационарной 599-й русской бригады 1604-й гренадерский полк (рус.), в прошлом 714-й гренадерский полк (рус.), который в составе двух батальонов 24 февраля 1945 г. был передислоцирован из Дании в район действий группы армий «Висла». В полосе 3-й танковой армии, корпус «Одер», он был подчинен бригаде «Клоссек» и занял 10 марта 1945 г. под командованием полковника Сахарова фронтовой участок по обе стороны от Гарца [370]. В учебном военном лагере Креков под Штеттином [ныне Щецин, Польша. – Прим. пер.] начал срочно формироваться заново третий батальон, т. к. бывший 3-й батальон 714-го гренадерского полка был предоставлен в распоряжение 2-й дивизии РОА в Хойберге.
О проверке боем русского полка, принадлежавшего теперь к Власовской армии, на передней линии в течение последующих четырех недель имеются различные сведения. Согласно русским свидетельствам, он одним своим присутствием имел такую притягательную силу для противостоящих частей Красной Армии, что ежедневно к нему перебегали «десятки, если не сотни» красноармейцев и он в течение недели взял в плен «почти батальон» советских солдат [371]. Правда, эта версия не находит подтверждения, т. к. в группе армий «Висла» в течение всего марта 1945 г. было зарегистрировано лишь 410 военнопленных и 18 перебежчиков [372]. Однако, с другой стороны, сомнительным представляется и мнение, высказанное на совещании у командующего 9-й армией 1 апреля 1945 г., что «русская часть… характеризуется всеми как самая слабая» [373]. В ходе перегруппировки перед началом советского наступления группа армий с конца марта 1945 г. приняла меры [374], чтобы, наряду с румынским гренадерским полком войск СС севернее Шведта и венгерским батальоном севернее Гарца, снять с фронта и русский гренадерский полк, включив его в 1-ю дивизию РОА. Однако заместитель начальника оперативного отдела Генерального штаба сухопутных войск подполковник де Мезьер [375] 2 апреля 1945 г. передал настоятельное пожелание благожелательно настроенного к Власовскому движению как таковому начальника Генерального штаба генерала пехоты Кребса (в 1941 г., до начала войны с Советским Союзом, заместителя военного атташе в Москве): произвести, очевидно, запланированное в связи с этим изъятие крайне необходимого оружия осторожно и, во всяком случае, так, «чтобы были полностью учтены политические требования». 3 апреля 1945 г. подполковник штаба фон Гумбольдт получил от оперативного отдела сообщение, что вывод русских предусмотрен «на послезавтра» [376]. Еще 5 апреля, в предусмотренный день вывода, – и здесь проявился подлинный дух русских солдат – именно полк Сахарова, наряду со знаменитой 1-й дивизией морской пехоты, добыл ожидавшихся с огромным нетерпением пленных, от которых надеялись получить информацию о начале советского наступления [377]. А добыча хотя бы одного военнопленного в результате операции ударной группы представляла к этому моменту уже «величайшую трудность» [378]. И 3-я танковая армия теперь больше не возражала против того, чтобы оставить полку хотя бы половину его оружия. 9 апреля 1945 г. «1604-й гренадерский полк (рус.)» РОА был снят с фронта и со всем оружием включен в дивизию Буняченко после того, как кадровое управление СС и обер-квартирмейстер группы армий пообещали командованию 3-й танковой армии компенсировать потерянное оружие [379].
Ознакомительная версия.
