Дни и ночи по льду к Ленинграду везли хлеб и сахар, масло и крупу, везли все, в чем нуждался этот город, отныне ставший легендарным. Дни и ночи потоки грузовиков продвигались от часового к часовому, а в небе не смолкал привычный моторный гул морских истребителей, оберегавших ледяную дорогу, Дорогу жизни, как ее прозвали, от немецких бомбардировок. Это казалось невозможным — проложить дорогу там, куда немцы бросали крупные авиационные силы. Но в землянке, в заснеженном лесу, у крохотного столика посменно дежурили два авиационных генерала — Русаков и Петрухин, а в небе с рассвета до заката, а в лунные ночи и после заката сторожили дорогу морские истребители.
Часовой на аэродроме докладывает: самолеты в воздухе. Командир полка Борис Михайлов повел своих истребителей к вражеским позициям, где, по донесениям разведки, скопилась пехота. Штурмовать ее, рассеять, прижать к земле, держать ее так до вечера, когда она будет атакована нашими пехотинцами. Истребители появляются над аэродромом, садятся, заправляются горючим, вновь поднимаются. Летчики на ходу закусывают, не отходят от самолетов ни на мгновение.
Такой напряженный труд, к тому же связанный с большим риском и ежеминутными ожесточенными схватками с врагом, кажется невероятным. Но истребители привыкли к нему, считают даже самый героический день будничным и нормальным.
Еще в первые дни войны морским истребителям пришлось драться с врагом, который, пользуясь внезапностью нападения на нашу землю, господствовал в воздухе. То были суровые дни войны, когда звену истребителей надо было отражать нападение целой стаи бомбардировщиков. Тогда выработалась у морских истребителей та наступательная тактика, которая приносит теперь такие победы. Здесь господствует девиз: инициативу держать в своих руках, вовремя обнаружить, атаковать, ударить. Всюду быть первым, не ждать атаки, а самому навязать бой. Даже втрое превосходящему врагу. Борис Михайлов напоминает своим летчикам: враг всегда должен знать, что он имеет дело с гвардейцами. За последние дни немцы ощутили с особой силой смысл этих слов.
Три крупных сражения произошли на Ленинградском фронте. Вспомним о них подробнее.
Враги бросили на наши позиции, против наступающей пехоты, до двадцати бомбардировщиков. Над ними, оберегая их, кружились истребители. Враг применил звездный налет — со всех сторон подбирались к советским воинам бомбардировщики. Звездный налет усложнял борьбу с врагом. В воздухе находилось шесть морских истребителей — Васильев, Шишацкий, Лагуткин, Творогов, Дмитриев и Байдраков. Ведущим был командир эскадрильи, еще совсем юный, но опытный летчик. Всегда спокойный, сосредоточенный — Васильев. Он получил приказ — не допустить бомбардировки. Ни одна бомба не должна упасть у наших окопов. Вражеские бомбардировщики подходили к передовой линии девятью отрядами. Васильев выделил двух истребителей для атаки шести «мессершмиттов», а четверку повел против «юнкерсов». Он поднялся над ними, пытаясь зайти им в хвост. Но бомбардировщики повернули, решив, очевидно, в свою очередь сзади ударить по нашим истребителям. Образовался карусельный круг, при котором Васильев со своими четырьмя истребителями в течение получаса сковывал бомбардировщиков, мешая им подойти к цели. Все время он держал инициативу в своих руках. Он установил, что в воздухе должна быть величайшая дисциплина. Ни один его летчик не должен совершать ни одного лишнего движения, жеста, поворота. Все подчинены единой тактике. Без условного знака — ни одного выстрела. Истребители ждали этого условного знака. Васильев понимал, что бой предстоит неравный и жестокий. Стало быть, победить нужно мастерством, тактической сметкой, мгновенной реакцией, которая является непременной спутницей истребителя в бою.
Такой момент наступил — бомбардировщики выравнивались, собрались, легли на курс. Васильев им не мешал, но в то же время понимал, что исход всего боя решают секунды. Вот через полминуты бомбардировщики подойдут к цели. Теперь каждая секунда опоздания грозит гибелью. Теперь удобный момент для нападения, потому что вражеские летчики сосредоточили все свое внимание на определенной цели. Условный знак дан, и четверка истребителей атакует целую свору бомбардировщиков. Воспламеняется один, другой, третий… Васильев подбадривает друзей на своем особом, только им понятном языке: спасибо за точность! Ведущий вражеский бомбардировщик рухнул на лес вместе с грузом бомб. Наступает замешательство. Бомбардировщики разворачиваются, уходят. Они сбрасывают бомбы далеко от наших войск. Васильев возвращается со своими истребителями на аэродром. Они подбили три самолета врага и предотвратили бомбардировку пехоты, которая в эти часы атаковала вражеские блиндажи.
Во время второго боя нашу восьмерку истребителей вел Геннадий Цоколаев. Они летели на разведку, уже пересекли линию фронта и встретились с пятнадцатью бомбардировщиками «Ю-87». Их прикрывали четыре истребителя. Длинная кильватерная колонна двигалась на большой высоте к дороге. Это был, очевидно, один из тех крупных налетов, которыми враги пытаются нарушить наши коммуникации, сломить стойкость и боевой дух наших войск под Ленинградом. Цоколаев решил вступить в бой. Он выделил четырех истребителей — Творогова, Дмитриева, Литвиненко и Байдракова, которые должны были взять с боем вражеских истребителей. А сам же вместе с Кузнецовым, Байсултановым и Владимиром Дмитриевым вступил в бой с пятнадцатью бомбардировщиками. Надо сказать, что четверка эта отличается в полку не только блестящим владением летным искусством, но и исключительной точностью стрельбы. На истребителе есть пушки и пулеметы различной конструкции и огневой силы. Нужна величайшая концентрация воли для того, чтобы уметь с абсолютной точностью и своевременностью бить по врагу из пулеметов и пушек, в то же время не забывая о маневрировании, о пилотаже, о всех тех элементах боя, которые делают истребителя порой неуязвимым.
И вот Цоколаев решил блеснуть точностью стрельбы и с первого же захода, в первую же атаку сбил три бомбардировщика. Дмитриев и Байсултанов сделали второй заход и подбили еще один самолет. И, наконец, с близкой дистанции Байсултанов подобрался к крайнему бомбардировщику и точным снарядом разорвал его на куски. Бомбардировщик, распадаясь в воздухе, рухнул. Цоколаев собрал свою четверку, а оставшиеся десять немецких бомбардировщиков развернулись, и до цели их не допустили. Тем временем вторая четверка наших истребителей — Творогов, Дмитриев, Литвиненко и Байдраков — вступила в бой с немецкими истребителями. Здесь были равные силы — четыре на четыре. Но у немцев было превосходство в скорости. Творогов поднялся над ними и атаковал их всей четверкой, бросив на них всю массу огня. Два истребителя «мессершмитт-109» воспламенились и упали. Весь этот бой с девятнадцатью вражескими самолетами продолжался, примерно восемь минут. Наши летчики вернулись на аэродром без потерь, сбив семь вражеских самолетов.
Третий бой. Вновь поднялся в воздух Геннадий Цоколаев во главе восьмерки истребителей. Они встретились с пятнадцатью бомбардировщиками и восемью истребителями. На сей раз истребители шли впереди, желая, очевидно, связать боем наших летчиков, охранявших Дорогу жизни, увести их отсюда и тем самым очистить путь подходившим бомбардировщикам. Цоколаев разгадал замысел немцев. Он выделил четверку для боя с истребителями, а сам повел вторую четверку в атаку на бомбардировщиков. План созрел мгновенно. В воздухе в такой обстановке, когда подступает враг, некогда раздумывать. Нужен опыт, нужно иметь нервы, сердце подчинить единой мысли, собрать все, что приобретено многолетним трудом. Все это сконцентрировать в той минутной схватке, которую к тому же и навязать врагу. Цоколаев встретил пятнадцать бомбардировщиков лобовой атакой, и те фашистские летчики, которые не свернули и приняли атаку, — погибли. Четыре бомбардировщика были сбиты. Оставшиеся самолеты ушли назад, но вскоре появилась вторая волна бомбардировщиков — еще пятнадцать самолетов. Это был критический момент и, как говорит Цоколаев, самый сложный в его летной жизни. Восемь наших истребителей отразили крупный налет и израсходовали почти весь запас патронов и снарядов. Чем же встретить новую волну бомбардировщиков? Как отбить второй налет? Уйти, подставить под бомбардировку дорогу на Ладоге, или город, или даже одни дом, или просто наши окопы — представлялось ему чудовищным преступлением. Цоколаев собрал своих летчиков. Вот они выстроились в одну линию, все они с напряжением следили за каждым жестом Цоколаева. Какое решение он примет? Все летчики гвардейского истребительного полка — и Байсултанов, и Дмитриев, и Кузнецов, вся восьмерка приготовилась к любому приказу. Но они не ожидали то, что им сказал условным знаком Цоколаев. Он предложил пойти на коллективный таран. Восемь истребителей протаранят восемь бомбардировщиков, остальные уйдут. Цоколаев повернул голову, все его летчики ответили согласием.
