Но и в Чили Кох как руководитель райцентра, погруженный в его проблемы, не связанный с макроэкономикой и толком не интересующийся ей, был на вторых ролях, и на финальную аудиенцию с Пиночетом (в которой участвовали четыре члена группы) его, несмотря на положительное отношение к американскому палачу Чили, не пригласили.
Зато по возвращении его ждало повышение: в августе 1991 года Кох стал первым заместителем директора фонда Ленинградского госимущества, а с 1992 года — заместителем председателя комитета по управлению госимуществом Санкт — Петербурга Сергея Беляева.
На гребне волны: месть ненавистной стране?
С началом ваучерной приватизации был приглашен Чубайсом в Госкомимущество, где в августе 1993 года стал его заместителем. Занимался приватизацией, как сейчас бы сказали, «реального сектора»: промышленности, строительного, агро– и военно–промышленного комплексов. Это отнюдь не было рутинной технической работой: насколько можно судить, стратегическая задача приватизации, поставленная западными (и в первую очередь американскими) «экспертами», заключалась в уничтожении целого ряда ключевых предприятий России, в первую очередь относящихся именно к ВПК. При этом борьба с директорами этих предприятий, хотевших просто перевести их под свой контроль, но совершенно не заинтересованных в их ликвидации, велась весьма изощренными способами и действительно была жестоким и бескомпромиссным столкновением интеллектов и воль. На острие этой борьбы, похоже, в силу своей должности и находился Кох. Недаром он говорил: «Мы радикально сократили (ВПК — МД.) — путем недофинансирования».
Другой его функцией на этом посту, насколько можно судить, была продажа по дешевке передовых советских военных технологий странам НАТО.
По свидетельству журналиста Олега Лурье, «закрытый» отчет Счетной палаты по операциям 1992–1995 года четко указывает: Чубайс при помощи Коха выводил российские деньги за рубеж. Лурье цитирует данный доклад: «Особую тревогу вызывает захват иностранными фирмами контрольныхпакетов акций ведущих российских предприятий оборонного комплекса и даже целых его отраслей. Американские и английские фирмы приобрели контрольные пакеты акций МАЛО «МИГ», «ОКБ Сухой», «ОКБ им. Яковлева», «Авиакомплекс им. Илюшина», «ОКБ им. Антонова»… Германская фирма «Сименс» приобрела более 20 % Калужского турбинного завода, производящего уникальное оборудование для атомных подводных лодок. Россия не только утрачивает право собственности на многие оборонные предприятия, но и теряет право управления их деятельностью в интересах государства».
Согласно совместному письму ФСБ и СВР, «приватизация предприятий ВПК привела к массовой утечке новейших технологий, уникальных научно- технических достижений практически даром на Запад. В целом Запад приобрел в России столь большой объем новых технологий, что НАТО учредило для их обработки специальную программу».
Таким образом, приватизационные задачи выполнялись в целом успешно. В марте 1995 года, накануне презентации идеи «залоговых аукционов», сделанной Потаниным не в газетной статье, а на заседании правительства, верно служащий Чубайсу Кох становится первым заместителем председателя Госкомимущества (по иронии судьбы — того самого Беляева, заместителем которого он был в Комитете по управлению госимуществом Санкт- Петербурга). «Залоговая приватизация», в ходе которой предстояло раздавать лучшие предприятия России крупнейшим бизнесменам, создавая олигархию как совокупность «хозяев России», изначально являющуюся коллективным заложником Ельцина, вероятно, представлялась слишком грязной работой даже для титулованных реформаторов.
Нужен был именно Кох: как и названная в честь его однофамильца туберкулезная палочка он, насколько можно судить по его биографии, не только не боится грязи, но и с восторгом купается в ней.
Формальное обоснование «залоговой приватизации» было подготовлено элегантно. Сначала реформаторы заложили в задыхающийся от нехватки средств (созданной не только кромешным воровством либералов, но и чрезмерно жесткой финансовой политикой, лишившей экономику денег под благовидным предлогом борьбы с инфляцией) бюджет заведомо нереальные суммы от приватизации (впоследствии Кох со свойственным ему иезуитством обвинял в этом «коммунистов») и внедрили в общественное сознание мысль о том, что только эти деньги могут позволить государству хоть как–то исполнять свои обязанности. Затем, выждав время, зафиксировали: бизнес не проявляет интереса к продаваемым незначительным объектам и не готов платить за них заложенные в бюджет средства, что грозит катастрофой для бюджета и всей страны (а слово «катастрофа» тогда, через года после 1992 года, отнюдь не было пустым звуком или метафорой).
И с великим облегчением нашли спасительный выход: надо получить необходимые деньги расширением приватизации, но не окончательной (это требовало соответствующего решения Госдумы), а как бы понарошку, с возможностью последующего выкупа, — в виде залога!
Кох непосредственно руководил проведением залоговых аукционов в качестве и. о. председателя Госкомимущества (его формальный председатель Беляев, в это время избирался в Госдуму от гайдаровского «Демократического выбора России»
и в итоге в нее и ушел, уступив пост А. И. Казакову, бывшему неформальным «кадровиком» чубайсовской команды).
По данным Счетной палаты, Чубайс организовал получение своими приватизационными структурами западных льготных кредитов на более чем 2 млрд, тогдашних долларов, найти следов которых не удалось ли Счетной палате, ни Министерству финансов.
Надо сказать, что за все проданные Западу Чубайсом при непосредственном кураторстве этого процесса Кохом в 1993–1995 годах военные предприятия и технологии российский бюджет получил жалкие 450 млн. долл… К январю 1996 года распродажа страны была в основном закончена, и Чубайс покинул правительство, начав подготовку к переизбранию Ельцина при помощи консолидации только что созданной им олигархии.
По данным ФБР, на которые ссылается Лурье, Чубайс как раз тогда создал механизм вывода из страны миллиардов, полученных в ходе приватизации, и «отмывания» их части для финансирования избирательной компании Ельцина. Для этого в январе 1996 года на Барбадос, тогда одну из наиболее удобных оффшорных юрисдикций, прибыл Кох, бывший правой рукой» Чубайса в Госкомимущества, и старый соратник Чубайса Кагаловский со своей женой Гурфинкель, затем «засветившиеся» в скандале с «отмыванием» российских денег через Bank of New York (в ходе которого и всплыла эта история). Скандал, на короткое приобретший в США характер психоза (по воспоминаниям эмигрантов, доходило до замораживания счетов на две недели просто на основании русской фамилии), постепенно сошел на нет, — возможно, и потому, что, помимо «отмывания» утаенных от налоговой и таможенных служб средств импортеров, следствие обнаружило и следы средств российских либералов, по сути являвшихся верными агентами США. Но в декабре 1998 года эта история аукнулась Коху: во время прибытия в Нью — Йорк при прохождении таможни его виза была аннулирована, а сам он был выдворен из США как лицо, которому запрещен въезд в страну.
Он был непосредственным исполнителем и «залоговых аукционов», и, как показал визит на Барбадос, еще более деликатных процессов, — и после сохранения Ельцина у власти награда нашла героя.
Но прежде, помнится, Кох заработал прозвище «недостреленного»: на заседании правительства, когда обсуждалась нехватка денег в бюджете, он внезапно встал в зале и, громко прося слова, вышел к столу заседаний (за которым сидят только члены правительства), после чего торжественно пообещал получить недостающие средства благодаря форсированию приватизации. «Если не соберем этих денег, — можете меня расстрелять!» — выспренно обратился Кох к растроганному таким энтузиазмом Черномырдину.
Стоит ли говорить, что, несмотря на продажу объектов, на приватизации которых таким образом настоял Кох, обещанных денег бюджет так и не получил: либералы заботились прежде всего о своих интересах и об интересах обслуживаемого ими бизнеса.
Но это было потом, а в сентябре 1996 года вовремя давший правильные обещания Кох возглавил Госкомимущество уже на постоянной основе, — и затем его влияние при поддержке высоко ценящего его исполнительский талант Чубайса стало стремительно расширяться.
В декабре 1996 года Кох стал членом совета директоров ОРТ, в январе 1997 года — зампредом правительственной комиссии по обеспечению доходов бюджета за счет приватизации, в феврале — зампредом правительственной комиссией по контролю за управлением и приватизацией предприятий ВПК, в марте — вице–премьером (с сохранением руководства Госкомимуществом) реорганизованного правительства: уже не исполнителем, а формально полноправным членом «команды молодых реформаторов».
