почему вы так низко цените собственную жизнь, что дарите её местному гестапо? (К подпольщику таких вопросов не возникло бы). Как можно в эпоху насилия верить в силу слов и (главное) в их достаточность для войны с врагом? Потому что разговорная позиция против военной машины - это не форма борьбы, а игра в поддавки. "Подставить щёку под удар" - в этом есть не только (как вам кажется) "презрение к насилию", но и (как ни странно) поощрение насильника, который слишком легко достигает своей цели и убеждается в совершенной безобидности, бессилии, инфантильности либерального противника. Метать бисер перед свиньями - это форма поощрения свиней. Да, вам поставят памятник потомки, но пока вы живы, роль безобидной жертвы доставит массу удовольствия свиньям из гестапо. Как модель сопротивления, предпочтительней метод Штауффенберга, а не антифашистские листовки с указанием автора и домашнего адреса. Если вы ребёнок из музыкальной школы, то зачем идти в сырую подворотню, чтобы проповедовать тамошней гоп-компании свои светлые идеи? Моцарт, разумеется, выше гоп-компаний, но он вам не поможет. Нечего ребёнку с нотной папкой делать в подворотне. Ходить по полю боя и говорить врагу то, что о нём думаешь, - это, конечно, прекрасная смерть, но абсолютно бесполезная как форма сопротивления. Давно стало аксиомой, что путинский режим понимает только силу. Эту простую мысль оппозиция пытается внушить коллективному Западу. Совершенно очевидно, что усилия оппозиции должны быть сосредоточены на разгроме рейха, на флаге над рейхстагом, - а не на практиках "личной честности" в условиях фашистского режима. Слишком много чести для рейха - быть перед ним "лично честным" и говорить ему, что ты о нём думаешь. Не говорить надо, а действовать, - но делать это можно только на свободе. Если вы не диверсант и не подпольщик в тылу врага, которые полезны на родине. Место публициста, журналиста, аналитика за письменным столом, в области свободного слова (это его главное оружие), а не в камере с перекрытым доступом к информации. Лишать себя профессии - очень странный выбор. Чтобы водрузить знамя над путинским рейхстагом, нужно действовать в интересах фронта, а позицию "личной честности" перед агентами гестапо хорошо бы оставить для мирной жизни, когда не будет самих свиней из гестапо и перед ними не придётся метать свой антивоенный бисер.
Alexander Hotz - Стоит ли метать бисер перед свиньями? (К аресту... | Facebook
April 04, 2024 03:00
Сергей Шелин - Вышло немного прямолинейно, но надо было про это... | Facebook
"...В России даже сейчас сохраняется оппозиционное меньшинство, численностью приблизительно 10–20%... ...Хотя режим и не воспроизводит советскую систему буквальным образом, он явно приобретает тоталитарные черты. Его открытые противники изгнаны или арестованы. Критика правителя или армии уголовно наказуема. Участие в идеологических ритуалах стало обязательным для десятков миллионов россиян, от школьников и студентов до «бюджетников» и работников шоу-бизнеса. Публичное доносительство сделалось обыденностью. Проявления солидарности с теми, кого преследует государство, как и попытки сохранить профессиональную или организационную автономию, агрессивно подавляются. В этих условиях те 10-20 процентов, которые рискнули выразить неприятие путинской системы путем голосования против Путина, надо назвать внушительной частью россиян. Но на сегодня никто не знает, как конвертировать оппозиционные чувства в какие бы то ни было внутрироссийские действия. Нет даже общепринятого понимания, какими эти действия вообще могут быть. И особенно четко это незнание, похожее на растерянность, проявляется сейчас у антипутинского актива, выдавленного из России. СЛАБОСТЬ ЛОГИКИ И УЗОСТЬ ПОВЕСТКИ Даже и в кампании вокруг «президентских выборов» позиции заметной части оппозиционного актива были нелогичными, а то и странными. Одним из примеров может быть призыв к российским гражданам, оказавшимся в свободных странах, принять участие в этом ритуальном мероприятии – как будто у них нет других способов выразить солидарность с единомышленниками в России, а успешный политический опыт, накопленный Алексеем Навальным и другими оппозиционными активистами в конце 2010-х, забыт. Видные изгнанники, пришедшие голосовать в консульства РФ, выглядели двусмысленно, поскольку до и после этого призывали западные правительства признать эти выборы нелигитимными. Возможно, из-за сомнений в осмысленности таких действий, лишь малая доля антипутински настроенных зарубежных россиян им последовала. Вне РФ голосовавших за Даванкова или испортивших бюллетени было всего 90 тыс, т.е. никак не больше 10–15% из тех, кто покинул Россию после нападения на Украину и не вернулся обратно (уехали за эти два года примерно 1–1,2 млн, а возвратились по разным оценкам 15–40% из них). И совсем уже без отклика осталась рекомендация сторонников Алексея Навального загрузить в смартфоны приложение, которое случайным образом выбрало бы любого из трех подставных конкурентов Путина и таким способом подсказало бы, за кого голосовать. После того, как 16 февраля их лидер погиб (а скорее всего, был убит) в заполярной колонии, призыв превратить участие в путинских выборах в игру , выглядел неубедительным и рядовых избирателей не воодушевил. Антипутинскому активу словно не приходит в голову, что выборы это лишь один из многих политических инструментов. Но отсутствие у оппозиции позитивной повестки и зацикленность на выборах не являются чем-то новым – они уходят корнями в допутинскую эпоху. И винить в этом только самих активистов было бы несправедливо. ИСТОРИЯ ПОВТОРЯЮЩИХСЯ НЕУДАЧ На памяти ныне живущих россиян государственная власть всего один раз сменилась через выборы, и то фактически, а не формально: в июне 1991-го президентом России, еще в составе Советского Союза, свободно избрали Бориса Ельцина, и глава СССР Михаил Горбачев превратился вследствие этого в человека № 2. Все дальнейшие голосования были уже достаточно манипулируемы и к смене высшей власти ни разу не привели. Таким было апрельское всенародное голосование 1993-го о доверии Ельцину и его политике по четырем пунктам, вошедшее в историю как референдум «да-да-нет-да». Такими были и президентские выборы 1996-го, когда правящий президент Ельцин выиграл у коммуниста Зюганова. Зюганов и его партия не были ни демократами, ни либералами, и в случае его победы нынешняя путинская политика стала бы проводиться гораздо раньше. Но в 1996-м принципиально важной была сама предопределенность итога выборов. Действующий президент в итоге набрал больше голосов, чем его соперник, но все действия режима в предвыборные месяцы указывали на то, что он при любом исходе не собирался отдавать власть. Несменяемость высшей власти стала
