Хотя, возможно, Баадер не совсем типичный пример данного явления, действие служит несомненной путеводной звездой для всех террористов — или даже более того, увлечением и пьянящим волнением, которое его сопровождает. Большая часть из 222 страниц воспоминаний Печи о своем прошлом в качестве члена Красных бригад, к примеру, посвящена описаниям в малейших деталях типов оружия (а также их технических характеристик), использованных в различных операциях группы, и тому, кто из членов группы производил стрельбу, а не разъяснению идеологических установок организации или ее политических целей. Бауман откровенно говорил о большом облегчении, которое операция принесла небольшой группе скрывающихся в подполье террористов, живущих в тесном соседстве друг с другом, постоянно скрывающихся от властей, опасаясь арестов и предательств. Настоящим напряжением было, по его словам, жить вместе в одной группе, а не планировать и исполнять теракты. Другие террористы, такие, как Штерн, Коллинз, Сильке Майер-Витт из Фракции Красной армии и Сюзанна Ронкони из Красных бригад, были более откровенны в описании «острых ощущений» и чувства власти и успеха, которые они получали от творимого ими насилия. «Ничто в моей жизни не давало мне столько эмоций», — говорила Штерн, все больше втягиваясь в терроризм. Коллинз также вспоминал «бурные» шесть лет, проведенные в Ирландской республиканской армии, когда «каждый мой день был наполнен радостью от осознания того, что я принимаю участие в создании государства оранжистов». Для Майер-Витт опьяняющая привлекательность действия была достаточной для преодоления угрызений совести, которые она испытывала по поводу убийства четырех телохранителей Шлейера. «Порой я осознавала жестокость того, что мы сделали. <...> Но было и чувство восторга от того, что наконец что-то произошло. Началась настоящая борьба», — утешала она себя. Ронкони оказалась наиболее открытой и резкой в анализе психологии террористов. «Главным было то, что я чувствовала способность оказывать влияние на окружающий мир вместо того, чтобы быть пассивным наблюдателем, таким образом, сочетая внутреннюю восторженность и глубокую удовлетворенность. Именно возможность влиять на повседневную реальность имела значение, — пояснила она, — и до сих пор имеет».
Для террориста успех в оказании такого влияния зачастую измеряется степенью известности и полученного внимания. Газетные полосы и эфирное время являются, таким образом, валютой в царстве терроризма. Это единственный осязаемый и практический эффект, видимый террористами, коим можно измерить успех и оценить достижения. В этом отношении почти не различается хорошая или плохая «реклама»: удовлетворение от того, что действия были замечены, зачастую рассматривается как достаточная награда. «Единственный способ чего-либо достичь — потрясти мировую общественность до самых носков», — говорилось в официальном сообщении Японской Красной армии, в котором группа брала на себя ответственность за убийства в аэропорту Лод в 1972 году, когда погибли 26 человек (включая 16 пуэрториканских христиан, совершавших паломничество в Святую землю). Самый известный террорист Карлос Шакал, по некоторым сведениям, аккуратно вырезал и переводил газетные статьи, рассказывающие о нем и его деяниях. «Чем больше обо мне говорят, тем опаснее я им кажусь. Это мне на руку», — сказал однажды Карлос своему коллеге-террористу, позже отступившему от насилия, Гансу Иоахиму Кляйну. Сходным же образом, когда Рамзи Ахмед Юсеф, предполагаемый организатор взрывов в нью-йоркском Центре международной торговли, был задержан в Пакистане два года спустя, полиция обнаружила у него два взрывных устройства с дистанционным управлением наряду с подборкой газетных статей, описывающих произведенные им взрывы.
Однако для Карлоса и Юсефа, как и для многих террористов, равенство известности и внимания с успехом и самоудовлетворением замкнуло их в восходящую спираль насилия, призванную приковывать к ним внимание общественности и СМИ. Юсеф, к примеру, планировал вслед за взрывами в Центре международной торговли убийство Папы Римского Иоанна Павла II и премьер-министра Пакистана Беназир Бхутто, а также почти одновременные взрывы на 11 американских пассажирских авиалайнерах. Кляйн считает подобную эскалацию «силой привычки» среди террористов, внутренним продуктом постоянной потребности в самоутверждении, которое, в свою очередь, оценивается вниманием СМИ. Все это приводит к тому, что в настоящее время террористы склонны организовывать все более эффектные и разрушительные теракты, чтобы достичь хотя бы того действия, который производил менее зрелищный или кровавый теракт в прошлом. По крайней мере, сами террористы считают, что СМИ и общественность становятся все более невосприимчивыми, привыкая к кажущейся бесконечной череде терактов. Таким образом, возникает необходимость в постоянном увеличении степени жестокости терактов, дабы поддержать интерес общественности и СМИ к той или иной группе. Как однажды заметил Кляйн, «чем больше растет уровень насилия, тем больше уважения проявляют к тебе люди. И тем выше становятся шансы достичь задуманного». Тимоти Маквей, осужденный за взрыв в Оклахома-Сити, предложил такое же объяснение этого явления своим ответом на вопрос адвоката о том, смог бы он достичь того же эффекта в привлечении внимания к своим обвинениям в адрес правительства США, не убивая людей. «Так мы не смогли бы донести нашу точку зрения, — ответил Маквей. — Чтобы заявить о себе, нужны были человеческие жертвы». Можно сказать, что, хотя взрывы в Мюрра-билдинг были, без сомнения, спланированы заблаговременно к важной символической дате — 19 апреля, выбранной Маквеем специально для этой цели, он тем не менее чувствовал необходимость сделать свой теракт более губительным и разрушительным, чем произошедший месяцем ранее теракт в токийском метро с применением нервно-паралитического газа, чтобы обеспечить своему теракту требуемые освещение в СМИ и внимание общественности.
Способность террористов привлекать — и, более того, удерживать — внимание основывается на успехе терактов. Террористы, которых считают самыми опасными, — это те люди, которым лучше всех удается превратить слова в действия: безжалостные и хорошо знающие свое дело, они показывают нам, что способны воплотить угрозы в жизнь и поддержать свои требования насилием. Однако этот организационный императив к успеху, в свою очередь, делает некоторые террористические группы склонными к консерватизму в операциях, что составляет забавный контраст с их политическим радикализмом, и который требует придерживаться установленного образа действий, что, по их мнению, снижает возможность неудачи и повышает шансы на успех. «Главное — выбрать такие мишени, которые гарантируют стопроцентный успех», — говорил наиболее известный международный террорист современности Джордж Хабаш. Следовательно, для террориста сочетание правильной подготовки, грамотного планирования, хорошо налаженной схемы разведки и технологической компетенции является важным условием успешной операции. «Я учился быть полезным членом Ирландской республиканской армии, — вспоминал Коллинз о двухлетней подготовке и периоде ознакомления с деятельностью группы. — Я учился собирать разведданные, организовывать операции, избегать ошибок». Точно так же американский радикальный террорист левого толка, чье имя не было указано, который занимался организацией взрывов, рассказал в интервью 1970 года о самих процедурах и крайней осторожности, с которой группа планировала свои операции. «Первое решение, — по его словам, — политического характера, а именно выбор подходящей и доступной мишени. Как только принято решение относительно круга мишеней, проводится разведка и собирается информация о том, как приблизиться к мишени, куда заложить взрывное устройство, как обеспечить безопасность исполнителям и сохранность взрывчатых веществ. Затем выбирается время и конкретная мишень. Затем следовали предварительные репетиции — в нашем случае это были практические занятия. <...> Дисциплина во время самой операции не позволяла менять уже оговоренные планы или обсуждать действия до тех пор, пока всем в группе обеспечена безопасность. Конечная цель — это не просто одна успешная операция, а продолжительные действия».
Хорошо налаженная разведка является столь же важной для успеха операции, как и для безопасности террористов. Так, почти дарвиновский принцип естественного отбора оказывает воздействие на террористические организации, в соответствии с которым (как указано выше) каждая новая террористическая организация учится у своих предшественников, становясь опытней, тверже и неуловимее. Террористы также анализируют уроки, которые извлекают из ошибок своих товарищей — арестованных или убитых. Сообщения прессы, обвинительные акты, показания в зале суда и протоколы суда тщательно просматриваются на предмет информации о тактиках и методах борьбы правоохранительных сил, которая затем принимается во внимание оставшимися членами группы. Третье поколение Фракции Красной армии, которое появилось в конце 1980-х годов, является классическим примером подобного явления. По словам высокопоставленного немецкого чиновника, члены группы постоянно изучали «каждое судебное дело, направленное против них, чтобы выявить слабые стороны группы». Узнав на суде из свидетельских показаний сотрудников правоохранительных органов об их методах борьбы с террористами (в некоторых случаях наводящие вопросы об этом намеренно задавали благожелательно настроенные адвокаты), последние смогли впоследствии предпринять необходимые контрмеры, чтобы избежать обнаружения. К примеру, узнав о том, что немецкая полиция обычно снимала отпечатки пальцев с обратной стороны унитазных сидений или с внутренних поверхностей холодильников, оставшиеся на свободе члены Фракции Красной армии стали наносить на пальцы специальную мазь, которая после высыхания препятствует перенесению отпечатка пальца на поверхность и таким образом затрудняет установление личности. Представитель немецкого департамента федеральных расследований за несколько месяцев до появления одностороннего объявления о прекращении огня Фракцией Красной армии в апреле 1992 года высказал недовольство тем, что «третье поколение многое извлекло из ошибок своих предшественников — о работе полиции, <...> теперь они действуют более осторожно». По словам бывшего члена группы, Питера-Юргена Брока, отбывающего пожизненное наказание за убийство, до того, как объявить о прекращении огня, Фракция Красной армии «достигла максимальной эффективности».
