Я был немного в отчаянии, немного разгневан и абсолютно беспомощен. Происходящее напоминало роман Кафки: непостижимая и неиспользуемая схема, полное непонимание окружающих и отчаянный поиск «регистратсии», сотрудник на входе, который почему-то «справок не дает». Почему нигде нет указателей на стенах зданий, как во всем мире? Почему нет ничего на английском или другом языке в университете, где изучают иностранные языки?
Я вернулся в здание администрации и был готов излить свой гнев на первого попавшегося, но особенно — на противную болтливую брюнетку, из-за которой я блуждал по кампусу.
Но на ее месте оказалась милая беременная блондинка. Она очень вежливо приветствовала меня на прекрасном английском языке с тем самым привлекательным славянским акцентом «девушки Бонда». Я не был зол на всех, и я объяснил свою проблему. Она нахмурилась, глядя на схему, ухмыльнулась — и провела меня в соседнее здание, где мне оформили «регистрацию». Я не знаю, решила ли она, что план неясен или что я — идиот. На этом чудо-плане квадраты означали не здания на улице, а офисы в соседнем строении.
Было уже 16 часов. Я протратил несколько часов на бессмысленные блуждания, пропустил два урока русского языка и потерял два дня.
Я оставил себе на память этот чудо-план, который заставил меня ходить во всех направлениях в течение нескольких часов, этот маленький шедевр путаницы и нелогичности. Иногда я использую его в своей работе для коучинга иностранцев, которые хотят работать в России: иллюстрирую некоторые проблемы межкультурного диалога.
Курсы русского языка для иностранных студентов в университете МГУ не похожи на западные. Скорость, интенсивность, эффективность — если можешь сконцентрироваться на протяжении трех часов в день. Все, кто учился на этих курсах, говорили в один голос: русские — великие мастера преподавания иностранных языков. Я побывал во многих странах, и ни в одной другой стране не встречал людей, которые говорят по-французски как французы, даже ни разу не побывав во Франции.
Наш учитель русского языка была невысокой стриженой женщиной примерно пятидесяти лет. Прежде Ирина долго работала учителем русского языка в азиатской стране, я не помню, была ли это Малайзия или Гонконг; ей удалось накопить достаточно денег, чтобы приобрести небольшую квартиру на окраине юго-запада Москвы, в районе Солнцево, где скоро должны открыть новую станцию метро. Это было в начале 2000-х, до феноменального роста цен в Москве; тогда недвижимость в столице еще была доступна для простых смертных.
Ирина могла с первого взгляда отличить студентов МГУ, которые действительно хотели учить русский язык, от тех, кому нужна была студенческая виза и кто вынужден был посещать занятия.
Наша небольшая группа студентов была очень разнообразной: два француза, турчанка, англичанин, испанка и китаец, сын китайца и афганки, этнической таджички. Турчанка вышла замуж за русского и работала в турецкой компании, которая впоследствии была куплена большой французской группой розничной торговли. Испанка проходила полугодовую стажировку русского языка для учебы. Джону, англичанину, отец оплатил кругосветное путешествие без обязательства работать, и парень решил провести этот год в Москве, «потому что русское пиво дешево». По словам Ирины, она никогда за все время работы преподавателем не встречала акцента ужаснее, чем у Джона, пытающегося говорить по-русски.
Второй француз, Ксавье, был в той же ситуации, что и я. У него не было специальности, востребованной в России; он приехал попытать счастья в Москве. Он был женат на русской, с которой познакомился в Париже, когда она училась во Франции. У них была дочь, и они решили выбрать Россию для работы на несколько лет. Как и я, он решил изучить русский язык как можно скорее, чтобы максимально увеличить свои шансы на рынке труда в Москве.
Адам, китаец, уже год как учил русский, но он почти ничего не запомнил и был совершенно неспособен говорить без ошибок. На самом деле он использовал свою студенческую визу для работы на Черкизовском рынке. Ирина часто ему говорила, что он «говорит как таджик», а он ей отвечал: «Но я и есть таджик!»
Я думаю, что Ирина была дамой строгих моральных убеждений. Когда весной 2008 года разразился скандал о якобы существующих отношениях между Владимиром Путиным и гимнасткой Кабаевой, я обсудил этот сюжет на уроке. Ирина, по всей видимости, не слышала еще об этой истории и была глубоко шокирована. Она приостановила урок и судорожно начала искать в своем radio/MP3 плеере передачу, где говорили бы об этом. Потом она успокоилась, выключила радио, и мы продолжили урок. Адам, китайский таджик, решил отомстить преподавателю. Он сказал, что совершенно нормально сменить старую жену на молодую, чтобы попытаться сделать хотя бы одного сына. В этот раз Ирина была глубоко шокирована, а группа хохотала. Несколько дней спустя Адам ушел с курсов, и никто больше о нем не слышал.
Несколько лет назад я учился в Бордо, в одном из крупнейших университетов Франции. Наблюдать за повседневной жизнью МГУ на протяжении нескольких месяцев было для меня очень поучительно. Я видел удивительные вещи, невозможные на территории французского университета. Например, один студент приезжал на уроки за рулем Bentley, а одной студентке подарили настолько огромный букет цветов, что ей надо было помочь нести их. А еще были инкассаторы, идущие через толпу студентов с мешками денег и автоматами в руках, чтобы пополнить банкоматы на территории кампуса…
Во Франции, несмотря на то, что говорят «левые» об общих интересах, нет аналога советской традиции весенних субботников, когда русские студенты-волонтеры в относительно веселой обстановке расчищают и подновляют университет. Во Франции не устраивают субботников, а студентов больше интересует политическая жизнь. Семестры проходят между выборами в различные союзы, уроки часто прерываются забастовками и требованиями, это иногда заканчивается драками между студентами крайне правых и крайне левых взглядов. Когда я учился на юрфаке в Бордо, многие лекции проводились в полевых условиях, классы разбивались прямо на газоне, это были любимые акции протеста студенческих союзов. Митингующие требовали дополнительного финансирования университета, лекции срывались, повсюду висели баннеры и шли дискуссии и бесконечные протесты против правительства, а затем занятия возобновлялись. Агитация в университетах — очень старая французская традиция, самые первые забастовки и студенческие протесты начались во Франции еще в XV веке. Политически активным студентам не до чистки, уборки или перекраски чего-нибудь в кампусе.
Мне очень понравились весенние субботники со студентами в мини-шортах и с айфонами. Люди одновременно серьезно работали, очищая и ремонтируя, — и ловили малейшие лучики солнца, чтобы немного загореть. Это возрождение традиции советских времен действительно впечатляет и не может не привлечь внимания хоть сколько-нибудь объективного иностранца. Появление солнца, тепло, летняя одежда на грани приличия заставили меня думать, что я никогда ни в какой другой стране не видел такого количества красавиц на единицу площади.
Чудо, чудо, сотворенное Ириной: после трех месяцев занятий я мог уже изъясняться на русском языке, по крайней мере настолько, чтобы купить билет в метро, заказать обед в ресторане или взять такси. Я начал писать на кириллице. Я понял самое главное: начать полноценно говорить по-русски всего за один год почти невозможно; но тот минимальный уровень, которого я достиг, позволит мне добиться быстрого прогресса в будущем. Почти четыре года спустя я понял, насколько русский язык богат и сложен. Его действительно невозможно выучить за несколько месяцев.
Эта нежная весна в университете, моя первая русская весна, показала, что у меня есть шанс прижиться в России, и я начал строить планы на будущее. Я должен адаптироваться к русскому стилю жизни, совершенствовать язык и урегулировать свой статус для того, чтобы работать в России, а затем искать работу. Грандиозные планы!
После первого спокойного визита в Москву летом мы решили вернуться в Россию зимой, чтобы увидеть жизнь под снегом. Зимой 2007 года судьба преподнесла нам сюрприз, неожиданный, но показательный для экономической динамики России до кризиса 2008 года. В один из вечеров Евгения подала свою кандидатуру на вакансию. На следующее утро ей ответили, назначили собеседование на вторую половину того же дня, а вечером сделали официальное рабочее предложение. Евгения с ходу приняла его и начала работать в январе, сразу после праздников. Отпраздновав хорошую новость, мы должны были обосноваться в Москве и первым делом — найти жилье.
Для экспата, который работает в иностранной компании, таких забот не существует. Отдел персонала компании берет на себя все эти трудности: оформляет документы, ищет жилье в центре города и французскую школу, если в семье есть дети. Увы, мы были в другом положении. Евгения родилась не в Москве и уехала из СССР 14 лет назад, совсем ребенком. За это время все изменилось. Евгении пришлось импровизировать, не имея никаких связей и знакомых в Москве.
