Картина получается благолепная, все будут счастливы, оказавшись на своих законных местах. Так стоит ли ждать победы Буша?
Денис ТУКМАКОВ
table.firstPanel {width: 100%} td.feedbackLink {text-align: right} input.gBookAuthor {width: 50%} textarea.gBookBody {width: 99%} div.error {color: red} p.gBookMessage { width: 536px; overflow: auto; border: 1px dashed rgb(200,200,200); margin-top: 2pt; padding: 7px }
1 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=1; bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"[?]y=""; y+=" "; y+="
"; y+=" 16 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
17
Kaleva производство окон пвх 18
Николай Коньков КРАХ ЛИБЕРАЛИЗМА
ПОЧТИ НЕДЕЛЮ НАБЛЮДАЯ через океан "избирательный клинч" двух полупрезидентов США, многие отечественные средства массовой информации, от газет до телевидения, старательно делают вид, что никакой существенной разницы между участниками тамошней схватки нет, что, мол, "хорошее борется с лучшим", просто демократия в Америке настолько образцовая, что судьбу президентского кресла могут решить какие-то тысячи или даже сотни голосов "простых избирателей". То есть величина, которую даже наш Центризбирком, возглавляемый В.Вешняковым, и во внимание никогда не принимал — даром что "электорат" РФ почти вдвое меньше американского.
Наверное, следует задать приверженцам такой точки зрения простой и естественный вопрос: если разницы действительно нет, зачем тогда упираются "до последнего" Гор с Бушем, почему дело дошло до показа грязного белья "величайшей демократии мира"?
Белый дом в Вашингтоне — конечно, ценный приз, однако не сам по себе. На каждого кандидата работает не только мощная партийная машина, но и стоящие за ней "структуры влияния", для которых "свой человек в Вашингтоне" — гарантия определенного и выгодного для них курса внутренней и внешней политики. Так что нынешняя ситуация — лишь публично-политическое проявление конфликта, реально существующего между этими "структурами влияния".
В чем же суть этого конфликта? Та модель поведения, которую осуществляли США в течение последнего десятилетия, накануне и после гибели СССР, была связана с ценностями "открытого общества" и "либеральной демократии" западного образца. Человечество рассматривалось как совокупность биологических особей, и такому человечеству предлагалась универсальная система координат "made in U.S.A.", одинаковая и в Нью-Йорке, и где-нибудь в Тропической Африке.
Разумеется, на практике дело обстояло далеко не так, однако подобное идейное основание, грубо материалистическое по природе своей, да еще подкрепленное звонким долларовым дождем, плотно объединяло всех "демократов" мира — независимо от партий, гражданства и расы. Надо сказать, в этом отношении создатели данной системы координат превзошли и "коммунистов", и "фашистов", которых по всем канонам социал-дарвинизма следует считать предшественниками "демократов". Подобная аналогия, несмотря на всю ее условность, хорошо объясняет многие особенности "демократического" этоса — в частности, почти физиологическое неприятие своих "предков", которые воспринимаются буквально как подлежащие истреблению "недочеловеки".
С другой стороны, этическая мутация людей, принявших подобную модель поведения, в их собственных глазах могла выглядеть стремлением к "прогрессу" и распространению "истинных ценностей", уже воплощенных на Западе и в Америке прежде всего, на "страны проживания". Нынешний "клинч" Гора и Буша-младшего, независимо от его итогов, уничтожает эту "либеральную" иллюзию, поскольку демонстрирует реальную ситуацию в Америке, выступавшей "образцом для подражания" всего "демократического человечества", ее истинные ценности и интересы.
Структуры, стоящие за Бушем, очевидно, считают, что "мавр либерализма" сделал свое дело и ему пора уходить, чтобы США могли вернуться к "традиционному лидерству" в лишенном СССР и "красной опасности" мире. Эти структуры всерьез воспринимают опасности, связанные с попытками дальнейшей "унификации человечества",— попытками, способными "разнести" саму Америку на части уже в ближайшей исторической перспективе. Эти структуры готовы "прекратить игру" и выйти из нее пусть не с максимальным, но с весьма значительным выигрышем и с минимальным риском для себя.
Напротив, структуры, стоящие за Гором, намерены продолжать рискованную игру в "либеральный глобализм", до последнего времени приносившую Америке невиданные дивиденды (профицитный бюджет, десятилетний экономический рост, статус единственной сверхдержавы и т.д.). Они весьма справедливо полагают, что фактический отказ от идей либерального глобализма повлечет за собой для Америки и Запада в целом приблизительно такие же последствия, какие для мирового коммунистического движения повлекли хрущевские разоблачения "культа личности" Сталина.
То есть налицо глубинный раскол правящей элиты США по важнейшему вопросу политической стратегии. Не будь этой дилеммы, ситуация разрешилась бы аналогично тому, как она решалась в 1960 и 1976 годах, о чем со знанием дела поведал известный в советское время журналист Мэлор Стуруа. Но сегодня никто уступать не хочет и не может — слишком велика "цена вопроса", а "корректировать" ситуацию после выборов, как это было в 1963 году с Дж.Кеннеди, может быть слишком поздно, да и безрезультатно: теперь ведь дело не столько в личных качествах Буша или Гора, сколько в интересах приблизительно равных по силе и влиянию частей американского истеблишмента.
Следует еще раз подчеркнуть: нынешнее "зависание шарика на вершине" — редкий момент "равнодействия" противонаправленных сил, когда достаточно малейшего толчка, чтобы шарик истории покатился в ту или иную сторону. Но оно же свидетельствует о том, что нынешняя Америка объективно не способна сыграть роль глобального мирового лидера и готова отказаться от принципов "либеральной демократии", если те будут ей невыгодны. А следовательно, все сторонники курса "либеральных реформ" в России на деле так или иначе действовали и действуют вовсе не ради мифического "приобщения россиян к мировой цивилизации", а в интересах США против интересов страны, гражданами которой они являлись и являются (соответственно — СССР и Российской Федерации). И относиться к ним следует соответственно. В том, что данное положение становится бесспорным, — главный для нас итог президентских выборов в США 2000 года.
Николай КОНЬКОВ
table.firstPanel {width: 100%} td.feedbackLink {text-align: right} input.gBookAuthor {width: 50%} textarea.gBookBody {width: 99%} div.error {color: red} p.gBookMessage { width: 536px; overflow: auto; border: 1px dashed rgb(200,200,200); margin-top: 2pt; padding: 7px }
1 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=1; bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"[?]y=""; y+=" "; y+="
"; y+=" 19 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
20
Владислав Смоленцев КУДА МАРШИРОВАТЬ?
БЕЗУСЛОВНО, что смена хозяина в Белом доме приведет к смене военно-политических приоритетов Америки. Демократы, с их политикой военного "присутствия" США практически во всех регионах мира и стремлением участвовать в любых мало-мальски заметных конфликтах, привели к тому, что Америка сегодня стала фактически международным жандармом. При этом политика "в каждой бочке гвоздя" не принесла США ни авторитета, ни уважения. Скорее наоборот — отчуждение и озлобление. Даже европейцы, которых администрация Клинтона вообще держала за родных и готова была за них воевать с кем угодно и где угодно, сегодня с нескрываемым раздражением воспринимают военное присутствие США в Европе.
При этом продекларированные цели приходят все в большее противоречие с реальностью. Америка выдыхается и не успевает адекватно реагировать на все угрозы. Едва ее военное присутствие "заморозит" очередную "горячую точку", как тут же вспыхивает очередная, и надо вновь гнать через океан эскадры, перебрасывать войска.
Сегодня 75% американских вооруженных сил находятся за пределами территории Америки. Все более очевидным становится, что имеющихся сил и средств просто недостаточно для роли "мирового жандарма". Впервые за сорок лет армия США столкнулась с нехваткой личного состава, когда экипажи кораблей становятся сборными, а некомплект в частях общего назначения приблизился к 20%.
