после этого быстро наступала смерть от удушья.
Солдаты, привычные к исполнению этой страшной обязанности, резкими ударами перебили голени Гестасу и Дисмасу. Но когда один из них подошел к Иисусу, из тени, отбрасываемой крестом, возникла фигура человека, который весь этот день наблюдал за происходящим и наконец решил вмешаться. Гай Кассий, крепко державший дедовское копье, шагнул вперед и, не колеблясь ни мгновения, вонзил его между четвертым и пятым ребром человека, с которого не спускал глаз два последних года.
Вот теперь все было кончено.
Но легенда только начиналась.
В Евангелии от Иоанна (19: 34) говорится: «Но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекли кровь и вода». Это свидетельство позволяет сделать вывод, что копье Гая Кассия, пробив перикард, вонзилось прямо в сердце, что вызвало истечение жидкости из околосердечной сумки и крови из сердца. Это означает также, что Иисус умер не от удушья, как обычно бывало с распятыми, а от остановки сердца вследствие болевого шока и давления на сердце скопившейся в перикарде жидкости.
Эти медицинские соображения были, конечно же, недоступны человеку, которым двигало лишь желание прекратить страдания пригвожденного. Сразу ли покинул Кассий Голгофу, где совершил этот акт милосердия, или подождал, пока тела распятых снимут с крестов, что делать полагалось незамедлительно, — мы не знаем.
Зато известно, что копье Ирода, которое придавало процедуре казни официальный характер, вернули в Иерусалимский храм, где Каиафа и остальные священники ожидали вести о смерти причинившего им столько беспокойства «мессии». Значение свое это копье утратило вместе с окончанием власти Ирода. Его затмила слава другого копья — того, которым Гай Кассий пронзил сердце умирающего Христа. Именно этому копью предстояла удивительная судьба.
Надо отдавать себе отчет, что наши скудные сведения о жизни Гая Кассия основаны на немногочисленных и кратких свидетельствах, чудом до нас дошедших, хотя в главном сомневаться не приходится: он присутствовал при распятии Иисуса Христа и пронзил его копьем. Все остальное следует подвергнуть тщательному анализу, чтобы получше разобраться в необыкновенной истории этого удивительного копья.
Прежде всего ясно, что Гай Кассий не был ни грубым, ни жестоким солдафоном. Наоборот, он был человеком, способным на сильные чувства, и то, что произошло в тот день на Голгофе, произвело на него глубокое впечатление. Он не мог допустить, чтобы тело благородного и мужественного Иисуса изуродовали так же, как тела двух разбойников, и ударил копьем, чтобы прекратить его мучения. Римские солдаты нередко поступали так же, отдавая дань мужеству противника на поле боя, чтобы показать всем, что враг уже мертв и его следует оставить в покое.
К сожалению, у нас нет никаких сведений о месте рождения Гая Кассия, хотя высказывались догадки о его германском происхождении. Без сомнения, отец его тоже был солдатом, и Гай впитал воинские традиции с молоком матери. Он наверняка прослужил в строю полагающиеся легионеру двенадцать лет. Тот, кто, несмотря на лишения и опасности солдатской судьбы, доживал до окончания обязательного срока, мог надеяться получить повышение и стать центурионом. Внушительный список кампаний, в которых участвовал Гай, свидетельствует о том, что он скорее всего отслужил полный срок, считался хорошим воином и поэтому вместо обычной отставки был назначен в военную разведку.
Акт милосердия, совершенный им на Голгофе, вскоре стал рассматриваться последователями Иисуса как свидетельство того, что их учитель был истинным Мессией. Дело в том, что исполнились два пророчества, касающиеся Его прихода: «Кость Его да не сокрушится» (Пс 33: 21) и «И они воззрят на Того, которого пронзили» (Зах 12: 7).
Присутствие при распятии, по-видимому, явилось для Гая Кассия большим потрясением. Кстати, его имя изначально не было известно и появилось только в так называемом «Евангелии от Никодима» (7: 8), которое было написано в VI веке и ранее называлось «Деяниями Понтия Пилата». Кроме того, имя Гая Кассия упоминается в сочинениях греческого патриарха Германа (715 г.) — и этим, возможно, объясняется, почему ему приписывали германское происхождение. В обоих источниках, однако, центурион неправильно именуется еще и Лонгином — слово, несомненно, является латинизированной формой греческого logche — «копье». Позднее это слово присоединили к настоящему имени и стали называть нашего героя Гай Кассий Лонгин.
Безусловно, многое из того, что мы знаем о жизни центуриона и судьбе «Копья Лонгина», — просто легенды и народные предания. Но все без исключения источники утверждают, что после испытанного на Голгофе потрясения римский центурион принял христианство. Вот какое сильное впечатление произвело на него то, что он увидел, в особенности солнечное затмение, сопровождавшее смерть Иисуса.
В одном из рассказов о его обращении говорится, что, пронзив копьем сердце Иисуса, Гай упал на колени перед крестом, а когда поднял голову, несколько капель крови и лимфы распятого попали ему в глаза, после чего его зрение чудесным образом восстановилось. Евангелие от Матфея (27: 54) и Евангелие от Марка (15: 39) сообщают, что римлянин воскликнул: «Воистину Он был Сын Божий», в то время как согласно Евангелию от Луки (23: 47) он сказал только: «Человек этот был праведник».
После смерти Иисуса Гай отправился в крепость Антония и обратился к Пилату с просьбой об отставке. Обретя свободу, отыскал кого-то из людей, которых видел в группе последователей Иисуса, и несколько месяцев усердно постигал его учение. Позже он стал отшельником в древнем городе Мазака в Каппадокии — ныне это турецкий город Кайсери, — а затем много путешествовал, проповедуя христианство. И всегда в правой руке он сжимал копье, которое придавало ему решимости и вдохновляло на выполнение его миссии.
Другое предание гласит, что вскоре Гай Кассий навлек на себя немилость властей — в точности как в свое время Иисус. Теперь уже его выследили, арестовали и доставили на допрос в Кесарию. Он тоже претерпел всевозможные мучительства, но не отрекся от веры даже после того, как ему вырвали все зубы и отрезали язык. Причем, как рассказывали, даже после этого Гай сохранил способность говорить и своим копьем разбил несколько языческих идолов на глазах у изумленного наместника Рима.
В этой версии жизнеописания Гая говорится о его смерти и мученичестве. После того как он сокрушил идолов, заключенные в них демоны вырвались на свободу, накинулись на наместника, ослепили его и свели с ума. Несчастный извивался в мучениях у ног Гая, который заявил наместнику, что тот снова обретет утраченное зрение только после
