Заключение г. Моррисона, как и следует ожидать от такого писателя, отличаются крайнею умеренностью. Но по одному пункту они выражены с полною определенностью. Единственное действительное средство, говорит он, уменьшить число молодых преступников, это – «отстранить условия, общественные и экономические, создающие этих преступников». Тюрьмы же ни в каком случае этого не достигают. Они ведут, напротив, к увеличению преступности.
Писано в 1886 году.
Писано в 1886 году. Как известно, теперь ссылка в Сибирь прекращена.
Колесо только недавно уничтожено в Англии; щипанье смоленого каната осталось.
Старое Уложение о наказаниех продержалось вплоть до самого последнего времени.
Только недавно, в 1896 году, Судебные Уставы были распространены на Сибирь.
Теперь известно, что они были в Шлиссельбурге, где и пробыли двадцать пять лет (см. мемуары в журнале «Былое»). Но я оставляю эти строки без изменение, так как они показывают, в каком неведении было тогда русское общество.
Годовой отчет Главного Тюремного Департамента за 1882 г., см. «Вестник Европы», 1883, т. I.
В. Никитин. «Тюрьма и ссылка». Спб. 1880; «Наши карательные учреждение», «Русский Вестник», 1881; Отчет Медицинского Департамента Мин. Внутр. Дел за 1881 г.
Не предпринимая даже путешествия в Сибирь, можно удостовериться в справедливости вышеприведенных фактов. Они опубликованы в оффициальном издании (которое можно найти в Британском Музее), а именно – в «Журнале Судебной Медицины», издаваемом Медицинским Департаментом Министерства Внутренних Дел, см. журнал за 1874 г., т. III.
Ibidem, т. III.
См. д-р Леонтович в «Архиве Судебной Медицины и гигиены» за 1871 г., т. III; также «Сборник», публикуемый Медицинским Департаментом Мин. Внутр. Дел за 1873 г., т. III, стр. 127; считаю не лишним отметить, что и «Архив» и «Сборник» подверглись запрещению «за вредное направление». Даже оффициальная статистика оказывается «вредной» для русской бюрократии.
Сборник сведений по России за 1883 г. Спб. 1886.
Отчет Медицинского Департамента за 1883 г. Спб. 1886.
Тальберг в «Вестн. Евр.» кн. V, 1879 г.
Для людей, незнакомых с крепостной терминологией, может быть, не излишни будут следующие пояснение. Каждая крепость имеет форму многоугольника: на выделяющихся углах расположены бастионы, т.е. пятиугольные пространства, заключенные между двумя длинными и двумя короткими стенами и имеющие иногда еще вторые, внутренние постройки – редут, двухъэтажный пятиугольный ряд сводчатых казематов, предназначаемых для защиты бастиона, в случае разрушение наружных стен. Каждые два бастиона соединены куртиной. В виду того, что куртина и два внутренних угла бастионов являются слабейшими частями укреплений, они часто маскируются трехъугольной постройкой вне самой крепости (но окруженными тем же глассисом), укрепление это носит название равелина. Он состоит из двух стен, защищающих куртину и углы бастиона, делая невозможным доступ к бастиону, пока не взят самый равелин. Петропавловская крепость имеет лишь два равелина: Трубецкой на западной стороне и Алексеевский – на восточной.
Камеры в обычных тюрьмах, как напр. в Лионской во Франции, хотя имеют окна того же размера, по обилию света не могут быть сравниваемы с крепостными казематами.
Рассказ о заключении был опубликован в «Народной Воле» и позднее перепечатан в сборнике «На родине».
«Вестник Народной Воли» № 3, 1883, стр. 180; Стейнек «Russia under the Tzars», гл. XIX.
«XIX Century», june, 1883.
Их имена даны в приложении.
«Вестник Народной Воли», № 1, Ноябрь 1883.
Сомневающиеся в справедливости вышеприведенного могут найти изложение этого возмутительного дела, сделанное г. Пругавиным в «Русской Мысли» (1881 г.); его же статьи об этом были помещены в «Голосе» и в, «Московском Телеграфе» (15 ноября 1881 г.).
И. Павловский, в серии статей, напечатанных в Парижском Temps, с предисловием И. С. Тургенева.
Писано в 1882 году.
Я нарочно оставляю это место без перемены. Оно показывает, в каком неведении были все в России относительно того, что делалось в Шлиссельбурге. Теперь известно, что Минаков, действительно, был расстрелян, но Ашенбреннер остался в живых. Но и эта Бастилия теперь открыла свои тайны. Всеобщая стачка в октябре 1905 года освободила десять жертв даже из Шлиссельбурга.
Наша уголовная статистика страдает такими несовершенствами, что более или менее точная классификация ссыльных – очень затруднительна. Нам известна лишь одна хорошая работа, посвященная этому вопросу и принадлежащая перу г. М. Анучина; работа эта издана несколько лет тому назад Русским Географическим Обществом и награждена большой золотой медалью. В ней сведены данные уголовной статистики с 1827 по 1846 гг. Несмотря на устарелость статистических данных, приводимых в этой работе, они дают приблизительное понятие о действительном положении дела в настоящее время, так как современная статистика указывает, что, с того времени, хотя цыфровые данные должны быть удвоены, но относительная пропорция различных категорий ссыльных осталась почти той же. Так, напр., из 159,755 сосланных в период с 1827 по 1846 г. не менее 79,909 т.е., 50 % были высланы без суда, «административным порядком»; тридцать лет спустя, наблюдается почти та же пропорция, а именно в период с 1867 по 1876 из 151,184 ссыльных, таких жертв произвола было 78,871 чел. То же наблюдается и по отношению к другим категориям ссыльных. Судя по данным, приводимым в работе г. Анучина, из 79,846 сосланных по приговору суда 14,531 (725 чел. в год) судились за убийство; 14,248 обвинялись в более тяжелых уголовных преступлениех, каковы поджег, грабеж и подлог; 40,666 судились за воровство и 1426 за занятие контрабандой; суммируя эти цыфры, получаем 70,871 чел. (около 3545 чел. в год) таких преступников, которые были бы осуждены кодексами любой европейской страны (хотя, конечно, при суде с присяжными возможен был бы и значительный процент оправданий). Остальные (около 89000) попали в ссылку в громадном большинстве случаев за преступление, которые являлись прямым результатом политического строя России. А именно: за бунт против помещиков и властей – 16,456; проявление сектантского фанатизма – 2138 чел.; побег с военной службы (которая тогда продолжалась 25 лет) – 1651 и за побег из Сибири, в большинстве случаев из административной ссылки, – 18,328. Наконец, мы находим громадное число – 48,466 чел. – «бродяг», относительно которых г. Анучин замечает: «Бродяжество это в большинстве случаев было ничто иное, как отлучка в соседнюю губернию без паспорта»; из вышеуказанного числа по меньшей мере 40.000 чел. «были высланы за проступки против паспортной системы», – (т.е., это были люди, у которых голодала семья и у которых не было 5 или 10 рублей для уплаты за паспорт, чтобы уйти искать работу напр. из Калуги или Тулы в Одессу или Астрахань). Далее г. Анучин замечает: «что же касается 80.000 чел., сосланных административным порядком, то мы не только сомневаемся в их преступности, но сомневаемся даже в самом существовании таких преступлений, которые были им приписаны». Число такого рода «преступников» с тех пор не уменьшилось. Оно почти удвоилось, как и цыфры других категорий. Россие ежегодно посылает в Сибирь, в пожизненную ссылку, 4-5000 мужчин и женщин, которые в других странах были бы присуждены к нескольким рублям. К подобного рода «преступникам» необходимо прибавить еще около 1500 женщин и 2-2500 детей, ежегодно следующих в Сибирь за мужьями и родителями, безвинно перенося все ужасы этапного путешествия по Сибири и все невзгоды ссылки.
Согласно русским законам, семьи арестантов не подчинены контролю конвоя; но, в действительности, с ними обращаются, как с арестантами. Приведу лишь один пример. Томский корреспондент «Московского телеграфа» (3 ноября, 1881 г.) писал: «Мы встретили арестантскую партию, вышедшую из Томска 14 сентября. Измученные женщины и дети буквально завязали в грязи и солдаты подгоняли их побоями, чтобы они не отставали от партии».
Согласно русским законам, которые в большинстве случаев были сочиняемы, не справляясь с действительностью, воспрещается высылка подобных, крупных по количеству, арестантских партий. В действительности же, теперь обыкновенная партия бывает около – 480 чел. В 1881 г., согласно сведением «Голоса», 6607 арестантов были высланы в составе 16 партий, таким образом, в среднем на партию приходилось – 406 чел. За этими партиями следовало 954 женщины и 895 детей; таким образом, в сущности, на партию приходилось до 521 душ. В 1884 г. средний размер партии был – около 400 чел. (300 мужчин и 100 женщин и детей).
