своим
родителям, прежде всего отцу, которому старался подражать с самых малых лет. Как и отец, был неравнодушен к воде и солнцу, купался с ранней весны до поздней осени, на солнце, когда позволяла обстановка, пребывал раздетым целыми днями, и всю жизнь считал милыми врачебными глупостями разговоры о необходимости его строгого дозирования. Не любил лекарств и пользовался ими только в крайних, по моему разумению, случаях и с величайшей неохотой. Лечиться старался естественными способами: баня, горячий душ, малина и т. д. Никогда не принимал никаких таблеток в профилактических целях: успокоительных, от бессонницы. Последней иногда страдал, но не переживал. Не выспавшись в одну ночь, досыпал свою норму во вторую.
Благодарен родителям за детские годы, которые прошли в условиях, можно сказать, исключительно правильного воспитания, предоставления мне максимально возможной свободы и самостоятельности, без «сюсюканья» и навязчивой родительской заботливости.
Здоровый, отвечающий здравому смыслу и моему теперешнему пониманию быт проявлялся в нашей семье буквально во всем. Питались мы всегда без излишеств, но регулярно. Пили только сырую воду. Сам мог пить ее из болота и любой «приличной» лужи, но всегда в части количества руководствовался отцовской поговоркой, что «вода мельницы ломает». Никогда в нашем доме не кипятили молоко, где бы оно ни было куплено. Не ведали про обязательное мытье перед едой рук, овощей и фруктов.
Со временем вообще пришел к почти абсолютному для себя, проверенному десятилетиями выводу о желательности, в целях выработки противоядия, естественного «занесения» в организм возможно большего по числу и разнообразию натуральных микроорганизмов и прочих «вредных» элементов (подчеркиваю: естественного, а не специального, искусственного). Точно так же, хотя и с меньшей уверенностью и доказательностью, стал считать противоестественными всякого рода прививки. Во всяком случае, сам за свою жизнь сделал только одну – от оспы, да и то в младенческом возрасте, когда ничего не смыслил и находился в состоянии подопытного кролика.
Считаю, что все нужное для защиты организма, исключая разве некие экстремальные обстоятельства, должно являться прямой функцией самого организма. Со школьных лет я вбил себе в голову еще одно понятие, что именно она, моя голова, является главнейшим инструментом, программирующим оптимальную работу организма, включая эффективную защиту от многочисленных, нормально порождаемых жизнью, внешних возмущений. Давно установил, что «напряженная» работа по созданию людьми различных лекарственных
и прочих средств на 90 % является бессмысленной борьбой с законами природы. Лучшим способом избавления, например, от тараканов является чистота и полное лишение их возможности добраться до нужной им еды.
Разные «вредные» микробы и насекомые приспосабливаются и «совершенствуются» много быстрее, чем создаются людьми новые медикаменты. Именно из-за них, от массового их употребления, появился спид, а от чрезмерно раздутой «пропаганды» резко возросли раковые заболевания. Имеет место явная недооценка последствий и того и другого.
Убежден, что в плане избавления человечества от массовых болезней значимо больше медиков сделали ученые, техники и разные мастеровые, обеспечив его водой, теплом, светом, добротной пищей, удобным жильем и прочими бытовыми благостями.
30.09
Сегодня поехал в редакцию журнала «Урал» на встречу с неким Василием Владимировичем. Два дня назад, в пятницу, связался с ним по телефону, и он, после многих до этого обещаний и надежд, изрек:
– Рукопись прочитал. Вы знаете, – она нам не подходит: не соответствует нашим высоким редакционным требованиям. У нас полно рукописей значительно более высокого качества. Зачем же мы будем заниматься этой?..
– Как же так, – прерываю, – я ее прочитал, она мне понравилась, особо по содержанию и, тем более, в той части, что про Уралмаш и Ми-левскую эпопею, о которой я Вам уже говорил. Разве оформление?..
– Да нет. И то и другое. Конечно, я бы так прямо автору не сказал. Вам могу…
– А может нам встретиться? Нельзя ли, например, в понедельник?
– Хорошо, давайте после 12.
После такой его характеристики, посмотрел на рукопись более приземленными глазами и увидел, что в редакторском плане она действительно не совсем безупречна. Сел за компьютер и два дня провозился, выбрасывая из нее все, что затрудняет чтение и не несет смысловой нагрузки: непомерно длинные и сложные для восприятия предложения, повторы, излишние знаки препинания, явно претенциозные авторские украшательства.
Приезжаю. Встречает молодой человек и тут же без приветствия:
– А я вот просматривал еще раз. Вы ведь по поводу этой рукописи?
– «Какой сообразительный, – думаю про себя, – сразу определил, кто я».
– Вы знаете, есть так называемый «эффект сопричастности». Отсюда, высокая оценка творения моего приятеля, о которой я Вам говорил ранее. Но, кажется, и ваши критические замечания не лишены оснований. Я попытался кое-что подправить за эти два выходных дня. Посмотрите. – И подаю ему пять начальных листов. – Остальное, – говорю, – у меня на дискете.
Он рукопись просмотрел, у меня в чисто редакторском плане ощутимо много лучше. Вот, думаю, сейчас что-нибудь об этом и скажет. Он же, не прочитав и трех строчек, неожиданно выдает свое первое замечание:
– Начало непонятное: о ком речь?
– А что, разве обязательно с фамилии или с названия завода начинать? Там ниже, на первой же странице, видно и кто автор, и где он. Впрочем, если есть желание, можно сочинить и нечто вроде предисловия.
Оставляет без ответа мою реплику, но тут же добавляет:
– Вот сокращение (это он про «КБ»), кто его поймет?
– Как кто? – отвечаю. – Да, это же известнейшая аббревиатура, к тому же и речь по тексту идет о конструкторской службе, а не о конфетной фабрике.
Опять пропускает мимо ушей.
– А это зачем? Какое-то перечисление каких-то подразделений, – никто читать не будет. Мне не нравится, лично я эти строчки, не читая, пропустил бы.
– Подождите, разве не интересно знать, что представлял из себя Уралмаш, какими он тогда многообразными вопросами занимался? Ведь это было полвека назад.
Он все еще на первой странице, но снова замечание, и в прежнем духе.
– Нет человека, его души, самобытности… Одна работа. Мне (опять!) не нравится. Ведь журнал рассчитан на широкого читателя. Раньше вот так писали, а потом… выбрасывали на помойку.
– Что значит человек, его душа? Разве дела не меньше значат для понимания человека? Меня, к слову, наоборот, интересуют как раз дела человека, а не душевные переживания героя и всякие его дума-ния. Только дела и позволяют нам составить верное мнение. Хотя… тут у моего приятеля есть кое-что и на тему о душе. А как понять Ваше: «мне не нравится»? Вкусы разные. Разве региональный журнал должен быть только под одни Ваши или мои личные вкусы? Выбрасывали на помойку? Это, возможно, сейчас? Так потому у вас и батареи (тут я коснулся одной из них, для
