Михаил Ходорковский - Человек с рублём

Кстати, почти все советские журналисты, писавшие об Америке, действовали по шаблону Горького: непременно шли в трущобы, показывали изнанку. Это относится и к Маяковскому, и к авторам «Одноэтажной Америки», и к другим, немаститым; помойная яма всегда оставалась пахучей.

Мы бы погрешили против истины, если бы написали, что в Америке в любом отношении все безоблачно. Там есть свои пуританствующие, живущие по представлениям библейского Ноя. Как известно, в ковчеге Ноя было семь пар чистых и семь пар, соответственно, нечистых. Какая-то часть населения придерживается такой точки зрения: чистым – чистый труд, нечистым – весь остальной. И в прошлом году весь чистый, элитный Нью-Йорк взбудоражила двадцатилетняя эмигрантка из Москвы: устроилась на работу в мужском туалете ресторана одного из самых фешенебельных отелей. По ночам в эту часть ресторана началось паломничество, увеличилось число посетителей ресторана. Мужчины весьма респектабельные хотя и любопытствовали, но были несколько смущены. У юной очаровательной уборщицы, похоже, не имелось никаких комплексов, она работала так, что в Москве могла бы заслужить звание ударницы туалетного труда. Чопорной Америке был преподан своеобразный, урок: в мужском туалете она предстала в роли ученицы.

Советская власть – власть продуманная «от» и «до», во многих отношениях она – верх совершенства. Совершенства эти из рода тех, что и злой гений – гений тоже. В фундамент власти были заложены элементы самозащиты и самосохранения, самым могучим из которых был страх перед наемным трудом, за использование которого, о чем уже упоминалось, было предусмотрено суровое наказание.

Несколько хозяев, занятых сельхозработами, пригласили пастуха – найм. Мастеровые люди – плотники, каменщики, печники, кузнецы – оказались не у дел. Их труд был позарез нужен, но вступать с ними в деловые отношения мешала соответствующая статья УК. Число умельцев резко пошло на сокращение, вымирали бондари, столяры, в деревне некому стало сделать телегу, сани, вилы, бочку, грабли. Все хирело на корню, деревня постепенно вымирала.

Труд шабашников преследовался. Зато широко открывались ворота социалистических предприятий с нищенскими расценками, с потолком зарплаты. Как бы «мастер золотые руки» ни старался, – в получку ему причитались гроши. Особо отличившимся – почетная грамота «За успехи в социалистическом соревновании». (На московском заводе, что на задворках Савеловского вокзала, где делают гробы, были свои бригады и ударники коммунистического труда, висели призывы: «В честь …летия со дня рождения Ленина повысим качество продукции, дадим сверхплановой продукции на пять процентов!» – увы, это не анекдот, у гробовых дел мастеров наглядная агитация была на уровне, в райкоме партии их ставили в пример. На доске почета красовались портреты гробовщиков – передовиков соцсоревнования по ударной встрече очередного красного дня календаря.)

Создатели человеконенавистнической системы ликвидации наемного труда зрели, по К. Пруткову в корень – они не были слепцами, все хорошо подсчитали: раз наемный труд производительнее, его надо ликвидировать, чтобы не с чем стало сравнивать труд общественно-социалистический. Преследовалась и еще одна, скрытая цель: социалистический труд позволял усилить эксплуатацию, грабить работника так, как при капитализме не было и не могло быть. Грабеж маскировался так называемыми историческими завоеваниями социализма: низкой квартирной платой, бесплатным образованием, медицинским обслуживанием, библиотеками.

Пропагандистская машина работала ловко, манипулируя процентами: в СССР квартплата составляет 2-3 процента от зарплаты, а ТАМ – третью часть. Все правильно, за исключением одной малости: наполнения, удельного веса этого процента и размеров жилплощади. У нас – измерение на квадратные сантиметры, там – числом спальных комнат. Там минимальная стоимость рабочего часа порядка 15-20 долларов, у нас – стыдно даже назвать сумму: «минимум-миниморум».

Налоговые прессы в СССР были куда мощнее и обескровливающее, чем в США. Американский рабочий автомобильной промышленности у того же Форда за три-четыре месяца работы мог купить легковую машину. У нас на АЗЛК, когда «москвич» стоил 6000 рублей, его себестоимость была порядка 700-800 рублей, среднемесячная зарплата рабочего – 50-160 рублей. Сорок месяцев труда (нет, извините, мы из 150 не вычли еще подоходный налог, – сорок шесть месяцев труда), почти четыре года не есть, не пить, не тратить на семью.

На реализации «москвича» государство имело 700-800 процентов прибыли, из которой рабочему доставались копейки в виде бесплатной медпомощи (в АЗЛК своя поликлиника) и еще кое-каких услуг.

Труд рабочего за полгода эквивалентен себестоимости одной машины, на покупку которой требовалось трудиться в восемь раз больше. Такой чудовищной эксплуатации капитализм просто не выдержал бы. Потогонная система – это все относится как раз к социализму. О крепостническом характере труда в коллективизированном сельском хозяйстве речь уже шла неоднократно. Все это – самое натуральное рабство.

Спасение – в наемном труде. Определенные средства массовой информации полны разглагольствований о чуть ли не преступном, завышенном характере зарплаты в коммерческих структурах: за одну и ту же работу предприниматель платит в 4-5 раз больше, чем государство. Так ведь предприниматель все возвращает на круги своя: если государство платит процентов 8-10 от стоимости продукции, то хозяин – 50-60 процентов. Он платит подоходный налог и не позволяет государству выгребать все подчистую. По сравнению с государством он благодетель, а отнюдь не грабитель.

Беда в том, что живуча совковская психология: государство – оно наше, грабит нас в наших же интересах, а вот частник-предприниматель загребает жар руками работяг, наживается – не дадим! Как это так – своими мозолистыми руками мы будем плодить эксплуататоров? Не выйдет!!! Пусть будем босы и голы, но зато во славу государства, не станем жить под буржуинами!

Вольному, как говорится, воля, никто никого не насилует. Кому-то хочется прозябать в нищете – голытьбуйте в свое удовольствие. Кому-то нравится хорошо зарабатывать, жить по-человечески – тот пойдет к предпринимателю, и ему будет, что считать в СВОЕМ кармане. Равенство в праве на доход, но не равенство в доходе. Совковые системы обанкротились, но живуча совковая психология, ох, живуча...

Государственные предприятия превращались в тихую заводь, работали на морально устаревшем оборудовании, не знали конкуренции. У частника сонному царствию конец, конкурент никогда не дремлет, интенсификация и мысли и труда, в цене – живчики, скорость и основательность; переделка обходится дороже. Частнику выгодно заботиться о социальной защите работников: нужны действующие, приносящие прибыль, а не больные.

Государство думало иначе. Славный город Братск был на десятилетия запрограммирован с социальными бедами. Бывший начальник Братскгэсстроя И. И. Наймушин произнес историческую, гибельную для города фразу: «Мы гидростроители, а не градостроители». Вот и жили в палатках, землянках.

У каторжан были жилищные условия лучше, чем у съехавшихся на очередную великую стройку коммунизма.

Наймушин ГЭС сдал, получил Золотую звезду, отбыл на новый «гидро», а не – «градо». Расхлебывайте, потомки, не поминайте лихом! Он не в ответе, что оставил после себя полумиллионный город-болячку. Зато было: «Сдадим объект досрочно!» Параллельно с досрочной сдачей – досрочные, неизлечимые бедствия города-инвалида. Таких инвалидов у нас целые регионы, фактически вся страна – инвалид.

Государство брало на себя все заботы, кроме одной, наиглавнейшей: не обеспечивало нормальный уровень жизни. Высокая зарплата – самая твердая гарантия социальной защищенности: у богатого есть на что и жилье построить, и учителя нанять, и хорошего врача пригласить. Передоверился государству – довольствуйся объедками с номенклатурного стола. Того же Ивана Ивановича Наймушина пользовали кремлевские врачи, спал он в пятидесятиградусный мороз не в палатке.

Как это ни непривычно звучит, но самый надежный социальный защитник трудящегося – предприниматель: именно он обеспечивает возможность зарабатывать, и именно по труду. Он не устанавливает никаких «потолков», кровно заинтересован в том, чтобы нанятый работал как можно лучше и производительнее.