Конечно, было бы неправильным объяснять поражение ошибками одного З. П. Рожественского. Но степень его личной вины была велика. Сам он страдал от ран в каюте «Буйного», и эти страдания усугублялись сознанием ответственности за поражение. По свидетельству флаг–капитана, Зиновий Петрович вскоре после 19 час. 40 мин. пришел в сознание и позвал кого‑либо к себе. Пришел капитан 2–го ранга В. И. Семенов и доложил, как идут крейсера, транспорты и положение среди них миноносца «Буйный» (вице–адмиральского флага на нем не поднимали). Во время этого короткого доклада адмирал дважды «терял сознание и начинал бредить».
Интересно, что сам В. И. Семенов этого не помнил. По его словам, в 19 час. 40 мин. он сделал последнюю запись в своем дневнике и впал в настолько тяжелое болезненное состояние, что все последующие события он вспоминал отрывками. У него в памяти они запечатлелись в искаженном виде — через восприятие человека, находившегося как бы в бреду. Получив медицинскую помощь от фельдшера, Владимир Иванович устроился спать на полу в кают–компании.
Адмирал же вновь пришел в себя после 21 час., когда ему сообщили о том, что «Буйный» идет на юг вместе с крейсером «Дмитрий Донской». Зиновий Петрович приказал передать на крейсер, чтобы он шел во Владивосток. Вряд ли это приказание достигло «Донского», так как при показании любых огней свои же корабли начинали стрелять, подозревая японские миноносцы.
Впрочем, командир «Дмитрия Донского» И. Н. Лебедев и сам вскоре повернул на север. Беда теперь заключалась в том, что, не имея назначенного на следующий день рандеву, корабли самостоятельно избирали свой путь во Владивосток. В результате эскадра рассеялась на отдельные отряды и даже единицы, утратив черты организованной боевой силы. Некоторые при этом, считая прорыв на север невозможным, повернули на юг.
Около 3 час. ночи 15 мая «Буйный», уменьшив ход до 11 уз. из‑за повреждения котлов, питаемых соленой водой, стал терять из виду шедшие впереди «Дмитрий Донской», «Бедовый» и «Грозный». Н. Н. Коломейцов спустился в кают–компанию, разбудил спавшего там К. К. Клапье де Колонга и предложил проложить курс к неприятельскому берегу, где выбросить на мель и уничтожить миноносец, который уже не может дойти до Владивостока Флаг–капитан согласился, но здесь проснулся В. И. Филипповский и стал убеждать, что ради спасения жизни адмирала в бой вступать не следует, а корабль можно сдать, подняв белый флаг и флаг Красного Креста. Коломейцов пригласил флаг–капитана и флагманского штурмана к адмиралу, который был в сознании и выслушал доводы Филипповского о необходимости сдачи. «Господа, — сказал Зиновий Петрович — прошу вас обо мне не беспокоиться». По другим данным, командующий выразился несколько иначе: «Прошу не стесняться моим присутствием и действовать, как будто меня нет на миноносце»[166].
Получив свободу действий, Н. Н. Коломейцов потребовал от штабных офицеров письменного протокола о переговорах. Те некоторое время совещались в кают–компании и якобы даже заслали на мостик белую простыню, которую командир выбросил за борт. Правда, сам Н. Н. Коломейцов позднее этого эпизода припомнить не мог, но тогда — ночью 15 мая — решил до утра держаться на прежнем курсе. С рассветом он начал вызывать бывший далеко впереди «Дмитрий Донской». Тот не видел сигналов, тогда «Буйный» вызвал его по радио. Адмирал не захотел перейти на крейсер, а из миноносцев выбрал «Бедовый», на который его и перевезли на крейсерской шлюпке вместе с офицерами штаба. В каюте Н. В. Баранова Зиновию Петровичу сделал перевязку специально переведенный с Донского» младший врач Н. И. Тржемесский.
Приняв у Н. Н. Коломейцова часть спасенных с «Осляби», И. Н. Лебедев повел свой крейсер дальше вместе с «Буйным». «Бедовый» и «Грозный» ушли вперед 15–узловым ходом. Вскоре «Буйный» практически потерял ход. Пришлось с него снимать команду на крейсер. Пораженный восемью 6–дюймовыми снарядами с «Донского», «Буйный» в 12 час. 30 мин. затонул, погружаясь носом вниз.
Снятие и пересадка людей вместе с уничтожением миноносца задержали «Дмитрий Донской» на 5 часов и лишили его шансов достичь Владивостока. Около 16 час. 30 мин. на подходах к о. Дажелет крейсер был обнаружен японцами. Полный ход корабля не превышал 13–13,5 уз., уйти он не мог и выдержал двухчасовой неравный бой с шестью крейсерами, который продолжался почти до темноты. В конце боя командир Н. И. Лебедев был смертельно ранен. Его команда не уступила в воинской доблести команде «Князя Суворова». Отразив минные атаки, получивший тяжелые повреждения «Дмитрий Донской» ночью переправил на берег Дажелета уцелевших офицеров и матросов. В 6 час. 30 мин. утра 16 мая с открытыми кингстонами он ушел под воду па ровном киле и с поднятыми флагами, став последним кораблем, погибшим в сражении.
Напомним читателю, что Иван Николаевич Лебедев был одним из старших командиров кораблей эскадры, лично хорошо знакомым Зиновию Петровичу еще со времен командования болгарским флотом и постоянно третируемым командующим в беспримерном походе, но только в приказах, Есть полное основание говорить о том, что, письменно объявляя выговоры своему старому боевому соратнику, 3.П. Рожественский за весь поход встречался с И. Н. Лебедевым всего два раза — на Мадагаскаре и у Аннама, и никогда прямо к нему не обращался. При этом именно Лебедев оказался именно тем человеком, который в последнем бою проигранного сражения спасал честь флага и эскадры.
Иная судьба выпала «Бедовому», когда К. К. Клапье де Колонг и В. И. Филипповский с обнаружением за кормой дымов неприятельских кораблей завели разговор о сдаче с командиром Н. В. Барановым. Это было в 15 час. 15 мин. Н. В. Баранов не возражал, хотя его эскадренный миноносец был полностью исправен, и не получил в бою 14 мая повреждений. Может быть, его убедили доводы Филипповского, например — «адмирал дороже миноносца» и т. п.
Между тем Баранов был у командующего на хорошем счету и, как старший из командиров, даже заведовал 1–м отрядом миноносцев. После войны, правда, открылось, что он присвоил фуфайки и носки, присланные команде от королевы эллинов, а также полушубки и непромокаемые плащи. «Личное имущество» командира при съезде с «Бедового» уместилось всего в 14 чемоданах[167]. Потерять такое количество добра в бою, да еще с риском погибнуть, конечно, было просто жалко. Поэтому, получив распоряжение флаг–капитана, Баранов заготовил белый флаг (простыне он предпочел скатерть), флаг Красного Креста и приказал набрать сигнал «Имею тяжелораненых».
Дымки приблизились, и оказалось, что они принадлежали двум японским миноносцам Командир «Грозного» капитан 2–го ранга К. К. Андржеевский забеспокоился и, подойдя к «Бедовому», запросил указаний. В ответ получил приказ — следовать во Владивосток. Недоумение Андржеевского разъяснилось, когда он увидел на «Бедовом» поднятые флаги. «Грозный» увеличил ход до полного и стал уходить, преследуемый истребителем «Кагеро», второй истребитель — «Сазанами» — избрал своей целью «Бедовый». Японцы открыли огонь, на который ответил только «Грозный». А вскоре командир «Сазанами» капитан–лейтенант Айба с удивлением увидел на мачте своего оппонента белый флаг и сигнал по международному своду о тяжелораненых. «Бедовый» и «Сазанами» были примерно одинаковых размеров, может быть, «японец» английской постройки был несколько быстроходнее. Близким по составу было и вооружение: три минных аппарата, 1 — 75–мм. и 5 — 47–мм. орудия на «Бедовом»; два минных аппарата, 2 — 76–мм. и 4 — 57–мм. орудий на «Сазанами». Н. В. Баранов мог вполне надеяться если не одолеть врага, то хотя бы отбиться от него. Однако на «Бедовом» не нашлось ни одного рыцаря чести, подобного старшему офицеру «Камчатки» В. В. Никанову…
В 5–м часу вечера на «Бедовый» прибыли вооруженные японцы и поставили свои караулы. Капитан–лейтенант Айба не поверил своему счастью, когда узнал, что на сдававшемся миноносце находится сам командующий эскадрой противника. Он захотел в этом лично убедиться и заглянуть в каюту к адмиралу. Увидев вошедших к нему японцев, Зиновий Петрович, по его словам (он был в сознании), понял, что миноносец сдался и сам он попал в плен.
Глава одиннадцатая
ПЛЕН И РАСПЛАТА
«Сазанами» потащил «Бедового» на буксире. На следующий день буксир передали на встреченный в море крейсер 3–го класса «Акаси», который и доставил 17 мая трофей в Сасебо. Адмирала японцы не беспокоили, опасаясь повредить его здоровью. В Сасебо его вместе с другими ранеными офицерами поместили в госпитальный барак. В этом военном порту офицеры «Бедового» увидели броненосцы «Император Николай I», «Адмирал Сенявин» и «Генерал–адмирал Апраксин» и узнали о сдаче противнику адмиралом Н. И. Небогатовым остатков боевого ядра эскадры, в том числе и поврежденного броненосца «Орел». Постепенно выяснились и судьбы других кораблей.
