Ознакомительная версия.
Из всех работ о лидерстве по социологии и политической психологии книга Анатолия Лысюка (2008) имеет самое непосредственное отношение к Лукашенко. Лысюк, беспартийный, хорошо осведомленный человек, на протяжении многих лет изучал стиль правления Лукашенко. Лысюк пишет об особом историческом контексте прихода Лукашенко к власти, называя его ментальной катастрофой, которая произошла вслед за крахом коммунизма. При этом Лысюк следует концепции польского аналитика Пётра Штомпка, который рассматривает быстрые социальные перемены в качестве травмы и исследует факторы смягчения посткоммунистической травмы в Польше. Среди таких смягчающих факторов необходимо отметить глубокие традиции национализма, позволившие полякам воспринять крах коммунизма как путь к восстановлению национального суверенитета и, наконец, почувствовать себя полноправными гражданами своей страны. Вторым фактором стала сильная прозападная ориентация, доходящая иногда до чрезмерной преданности (западного фетишизма) в сфере политических свобод и материального благосостояния. Такой подход позволил полякам воспринять крах коммунизма как возврат в Европу. Третьим фактором явилось господство католицизма, смягчившего социально-идеологические последствия внезапного всплеска консьюмеризма и гедонизма. Три этих фактора в совокупности позволили полякам безболезненно приспособиться к быстрым социальным переменам (Штомпка, 2001). Ни один из вышеуказанных факторов не был задействован в Беларуси, где конец эпохи социалистического патернализма привел к острой культурной травме. В то же время, доминирующая политическая культура Беларуси, основанная не только на советском социализме, но и на православных традициях, была культурой добровольного подчинения (подданнической культурой), которая создала благоприятные условия для авторитарного правления. По мнению Лысюка, эта комбинация основ белорусской культуры сформировала спрос на авторитарного лидера, а Лукашенко лишь отвечал общественным запросам (Лысюк, 2008, с. 233 и с. 294), будучи типом лидера-марионетки, в соответствии с приведенной выше классификацией Маргарет Херманн. Авторитаризм, как объясняет Лысюк, фактически помогает Лукашенко сохранять популярность среди белорусов. Таким образом, правление Лукашенко представляется совершенно естественным в данном политико-культурном контексте. То, как Лысюк описывает личность белорусского лидера, совпадает с моими собственными впечатлениями, полученными во время интервью. Согласно этому описанию, стремление Лукашенко к власти отражает потребность в любви и признании. Любовь проявляется в двух формах: любовь к прошлому и любовь к ближнему. «Любовь к прошлому» выражается в ностальгической привязанности к целям и ценностям «великой страны», Советского Союза. «Любовь к ближнему» – в сентиментальном отношении к простым белорусам, которое сочетает в себе благодарность за поддержку, понимание и терпение, чувство родства и духовной близости и надежду на то, что народ его не предаст. По Лысюку, Лукашенко осознает, что признание и поддержка простых белорусов зависит от эффективности его действий в экономической сфере. Растущие экономические проблемы приводят к тому, что Лукашенко боится потерять поддержку, и, в свою очередь, к запуску мощной машины, пропагандирующей успехи, достигнутые в Беларуси под его руководством. Стремление Лукашенко к безопасности основано на его жажде власти. Следовательно, действует разветвленная система контроля над белорусским обществом.
Лысюк уделяет много внимания языку Лукашенко. Основной характеристикой языка президента, по его мнению, является «агональность» – от древнегреческого слова «агон», означающего чувство соперничества, конфликта (слово «антагонизм» имеет тот же корень). Для Лукашенко Беларусь являет собой нечто наподобие осажденной крепости, постоянно ведущей экзистенциальную борьбу с внешними и внутренними врагами. Речь президента изобилует выражениями, подразумевающими нахождение в эпицентре многочисленных конфликтов. Лысюк анализирует эмоциональные публичные выступления Лукашенко, которые характеризуются а) специфическими звуковыми модуляциями; б) наличием модальности (подчеркнутая уверенность, решительность, сила воли); в) использованием сниженной и даже ненормативной лексики, таких терминов, как «дермократы», «рвань», «паршивые блохи» и т. д.; и г) постоянным поиском и разоблачением врагов. «Язык, – пишет Лысюк, – играет важнейшую роль в символизации идентичности, позиций, статуса и выступает в качестве символа социальной солидарности. Если политик говорит так, как большинство населения, то, следовательно, он воспринимается этим большинством как «один из них». Известно, что в языковом пространстве современной Беларуси царит вербальная трасянка. Она же является и языком государственного лидера, в целом нынешней государственной, что естественным образом укрепляет ее властные позиции» (Лысюк, 2008, с. 297). Кроме того, «в семантическом пространстве дискурсивной модели государственного лидерства в РБ ключевыми словами являются следующие: «мой белорусский народ», «славянское братство», «интеграция с Россией», «я дал», «я принял решение», «порядок» и «так называемая оппозиция» (Лысюк, 2008, с. 298).
Заключение
Как нам кажется, Лукашенко – истинно белорусский лидер, приход которого к власти стал ответом на стремление общественности восстановить порядок и связи с Россией. Долгий срок правления Лукашенко в значительной степени обусловлен тем, что его мировоззрение и жизненная позиция совпадают с общенародными. Лукашенко на протяжении всех двадцати лет на посту лидера государства, удается сохранять связь с народом.
Лукашенко руководит обществом, которое характеризуется неразвитой национальной идентичностью, преданностью государственному патернализму и экономической зависимостью от России и, тем не менее, ему удается сохранять высокий рейтинг популярности в Беларуси и политическую независимость от Москвы, не говоря уже о Брюсселе или Вашингтоне. Таким образом, хоть это и оспоримо, Лукашенко – успешный национальный лидер; и существует множество аспектов его успеха.
Во-первых, при Лукашенко Беларусь преуспела в экономическом плане. Мнение белорусов о показателях экономического роста в стране оставалось положительным, особенно по сравнению с Россией и Украиной, а не со странами, которые считаются культурно отдаленными от Беларуси.
Во-вторых, после беспорядков и разочарований в начале 1990-х, Лукашенко проявил тонкое понимание того порядка, к которому стремились белорусы, и приступил к его установлению. Очевидно, белорусам была необходима полная занятость и чувство безопасности; поддержка небольших городов, а не только накопление национального капитала. Они стремились путешествовать, покупать потребительские товары, а зачастую и работать за рубежом. И им не нужна была приватизация, как в России и Украине, или жесткое социальное неравенство. Многие белорусы, если не большинство, поддержали порядок, установленный Лукашенко, исходя из рациональных соображений, а вовсе не из страха.
В-третьих, вклад Лукашенко в сохранение и развитие белорусского государства был очень существенным. Важно понимать, насколько хрупкой была белорусская государственность до 2002–2003 гг., когда согласно данным независимых исследований, количество белорусов, стремящихся к политической независимости и не желающих быть поглощенными Россией, возросло до критической отметки со времен распада СССР. Тем не менее, еще совсем недавно, в декабре 2007 года, большее число белорусов высказалось в пользу объединения с Россией, чем против. Большинство белорусов до сих пор не воспринимают Россию как иностранное государство! Взрастив чувство национальной преданности в Беларуси в столь напряженных условиях, Лукашенко продемонстрировал понимание того, какой она может быть. Из-за текущего статуса белорусского языка и популяризации западного исторического пути развития (при которой Беларусь – преемник Великого княжества Литовского) находились на низком уровне, а осознание отличия от России и русских было недостаточным, Лукашенко отверг этнический национализм БНФ и для многих стал воплощением борьбы против национализма в целом. Это мнение, однако, является ошибочным. Лукашенко действительно выступает против одного специфического типа национализма, а именно этнического национализма Восточной Европы, для которого характерны массовые антироссийские настроения. Вместо этого, Лукашенко начал проповедовать гражданский национализм, который основан на предположении, что люди из различных этнических групп будут преданны Беларуси, ввиду накопленного ими опыта жизни и социализации в этой стране. По словам Дракохруста, «перефразируя первого премьер-министра независимой Италии, графа Камилло Кавур, Беларусь начала создавать белорусов» (Дракохруст, 2012). Еще больше впечатляет, что под руководством Лукашенко белорусы дистанцировались от России. Начиная с 2008 года, количество людей, выступающих против объединения с Россией, постоянно увеличивалось. Это численное преимущество не изменилось даже во время финансового кризиса 2011 года.
Ознакомительная версия.
