Мы поднялись еще до восхода солнца и поспешили по темным улицам к Скобелевской площади. Во всем огромном городе не было видно ни души. Но со всех сторон издалека и вблизи был слышен тихий и глухой шум движения, словно начинался вихрь. В бледном полусвете раннего утра перед зданием Совета собралась небольшая группа мужчин и женщин с целым снопом красных знамен с золотыми надписями — знамен Исполнительного комитета Московского Совета. Светало… Доносившийся издали приглушенный движущийся шум нарастал, становился все громче, переходя в рокот. Город поднимался на ноги. Мы двинулись вниз по Тверской, неся над собой реющие знамена. Часовенки, мимо которых нам пришлось идти, были заперты. В них было темно. Заперта была и часовня Иверской божьей матери, которую некогда посещал перед коронованием в Кремле каждый новый царь и которая обычно была открыта и наполнена толпой круглые сутки, сияя огнями, отражавшими на золоте, серебре и драгоценных камнях ее икон отблески свечей, зажженных набожной рукой. А теперь, как уверяли, впервые со времени наполеоновского нашествия свечи погасли…
Магазины были тоже закрыты, и представители имущих классов сидели дома по другим причинам. Этот день был днем народа, и молва о его пришествии гремела, как морской прибой.
Через Иверские ворота уже потекла людская река, и народ тысячами запрудил обширную Красную площадь. Я заметил, что, проходя мимо Иверской, никто не крестился, как это делалось раньше…
Мы протолкались сквозь густую толпу, сгрудившуюся у Кремлевской стены, и остановились на вершине одной из земляных гор. Здесь уже было несколько человек…
Со всех улиц на Красную площадь стекались огромные толпы народа. Здесь были тысячи и тысячи людей, истощенных трудом и бедностью. Пришел военный оркестр, игравший «Интернационал», и вся толпа стихийно подхватила гимн, медленно и торжественно разлившийся по площади, как морская волна.
…Резкий ветер пролетал по площади, развевая знамена. Теперь начали прибывать рабочие фабрик и заводов отдаленнейших районов города; они несли сюда своих мертвецов. Можно было видеть, как они идут через ворота под трепещущими знаменами, неся красные, как кровь, гробы. То были грубые ящики из нетесаных досок, покрытые красной краской, и их высоко держали на плечах простые люди с лицами, залитыми слезами. За гробами шли женщины, громко рыдая или молча, окаменевшие, мертвенно-бледные; некоторые гробы были открыты, и за ними отдельно несли крышки; иные были покрыты золотой или серебряной парчой или к крышке была прикреплена фуражка солдата. Было много венков из неживых, искусственных цветов…
Процессия медленно подвигалась к нам по открывавшемуся перед нею и снова сдвигавшемуся неровному проходу. Теперь через ворота лился бесконечный поток знамен всех оттенков красного цвета с золотыми и серебряными надписями, с черным крепом на верхушках древков. Было и несколько анархистских знамен — черных с белыми надписями. Оркестр играл революционный похоронный марш, и вся огромная толпа, стоявшая с непокрытыми головами, вторила ему. Печальное пение часто прерывалось рыданиями…
Между рабочими шли отряды солдат также с гробами, сопровождаемыми воинским эскортом — кавалерийскими эскадронами и артиллерийскими батареями, пушки которых увиты красной и черной материей, увиты, казалось, навсегда… Похоронная процессия медленно подошла к могилам, и те, кто нес гробы, спустили их в ямы. Многие из них были женщины — крепкие, коренастые пролетарки. А за гробами шли другие женщины — молодые, убитые горем или морщинистые старухи, кричавшие нечеловеческим криком. Многие из них бросались в могилу вслед за своими сыновьями и мужьями и страшно вскрикивали, когда жалостливые руки удерживали их. Так любят друг друга бедняки…
Весь долгий день до самого вечера шла эта траурная процессия. Ома входила на площадь через Иверские ворота и уходила с нее по Никольской улице — поток красных знамен, на которых были написаны слова надежды и братства, ошеломляющие пророчества. И эти знамена развевались на фоне пятидесятитысячной толпы, а смотрели на них все трудящиеся мира и их потомки отныне и навеки…
Один за другим уложены в могилу пятьсот гробов. Уже спускались сумерки, а знамена все еще развевались и шелестели в воздухе, оркестр играл похоронный марш, и огромная толпа вторила ему пением. Над могилой на обнаженных ветвях деревьев, словно странные многокрасочные цветы, повисли венки. Двести человек взялись за лопаты и стали засыпать могилу. Земля гулко стучала по гробам, и этот резкий звук был ясно слышен, несмотря на пение.
Зажглись фонари. Пронесли последнее знамя, прошла, с ужасной напряженностью оглядываясь назад, последняя плачущая женщина. Пролетарская волна медленно схлынула с Красной площади…
И вдруг я понял, что набожному русскому народу уже не нужны больше священники, которые помогали бы ему вымаливать царство небесное. Этот народ строил на земле такое светлое царство, какого не найдешь ни на каком небе, такое царство, за которое умереть — счастье…
И*Л
Издательство иностранной литературы
*
THE EDUCATION OF JOHN REED
SELECTED WRITINGS
New York
1955
ДЖОН РИД
*
ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
*
Перевод с английского С. А. Раскиной и Е. С. Пестковской
Под редакцией Л. И. Зубока
ИЗДАТЕЛЬСТВО ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Москва, 1957
Редакция литературы по историческим наукам
Заведующий редакцией кандидат исторических наук И. П. СЕМИН
Джон Рид
ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
Редактор В. Е. РЕПИН
Художник Н. М, Лобанов
Технический редактор Н. И. Смирнова
Корректоры Н. И. Баранова и Е. А. Цыпенок
Сдано в производство 3/IX 1957 г. Подписано к печати 16/ХI 1957 г. Бумага 84×1081/32 — 4 бум. л. 13,1 печ. л.
Уч-изд. л. 13,3. Изд. N° 6 3734 Цена 6 р. 90 к. Зак. 856
ИЗДАТЕЛЬСТВО ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Москва, Ново-Алексеевская, 52.
Первая Образцовая типография имени А. А. Жданова Московского городского Совнархоза. Москва, Ж-54, Валовая, 28,
Уменьшительное от Джон. — Прим. ред.
Из автобиографического очерка Дж. Рида «Почти тридцать», впервые опубликованного в «New Republic» («Нью рипаблик») от 15 и 29 апреля 1936 года. — Прим. Дж. Стюарта.
Герои средневековых легенд о рыцарях Круглого стола короля Артура. — Прим. ред.
Старейший университет США, находится в г. Бостоне (штат Массачусетс) и его пригороде Кембридже. — Прим. ред.
Богатый район г. Бостона. — Прим. ред.
Район г. Нью-Йорка, где в начале XX века часто происходили собрания литераторов, художников и студентов. — Прим. ред.
Доклады И. В. Сталина были сделаны на основе написанных Лениным для съезда тезисов о политическом положении и таких работ, как «К лозунгам», «Три кризиса», «Политическое положение» и др. — Прим. ред.
Уильям Д. Хейвуд («Большой Билл») — руководитель Западной федерации горняков, один из основателей ИРМ и организатор многих рабочих выступлений. Впоследствии вступил в коммунистическую партию. — Прим. ред. ам. изд.
Элизабет Гэрли Флинн — в то время одна из руководителей ИРМ. Позднее активная участница рабочего движения и руководящий деятель Коммунистической партии США. — Прим. ред. ам. изд.
Оладьи. — Прим. перев.
Франсиско (Панчо) Вилья — вождь партизанских отрядов во время крестьянского восстания против деспотического правления президента Порфирио Диаса. — Прим. ред. ам. изд.
Войска, навербованные мексиканским правительством. — Прим. ред. ам. изд.
Нерегулярные отряды мексиканской федеральной армии. — Прим. ред. ам. изд.
Мексиканские добровольцы, заявившие, что борются за конституцию и прогресс страны. — Прим. ред. ам. изд.
Чиапас — один из южных штатов Мексики. — Прим. ред.
Rurales — отряды деревенской полиции. — Прим. ред.
