class="p1">Я не знал что ему ответить, но тут в моей голове, словно молния в летний день, промелькнула великолепная идея. Склонившись над столом, я произнес:
— Товарищ доцент, если вы не возражаете, я попробовал бы исправить вашу стиральную машину.
Он взглянул на меня с любопытством и в то же время с недоверием.
— Что? Вы могли бы?..
— Да!
— Так чего же вы не сказали раньше? — воскликнул он и неожиданно быстро вскочил со стула.
— Пошли! — приказал он.
Мы пробежали мимо потрясенного Мульды и выскочили в коридор. Коллега Суханек при виде нас так испугался, что незамедлительно снова побежал в туалет. На лестнице я перепрыгивал через четыре, а доцент, возможно, через шесть ступенек. Перед зданием факультета на стоянке стояла его светлая машина марки "дациа". Не успел я сесть рядом с ним, как она уже летела на второй космической скорости. На первом перекрестке он по ошибке включил вместо первой скорости третью. Я разрешил себе тактично указать ему на эту техническую ошибку. Он слегка поерзал на сиденье, не спуская глаз с широкой асфальтированной дороги, которая стремительно бежала под наш капот.
Проехав еще какое-то расстояние, я решил обратиться к нему с доверительным вопросом:
— Сколько берет у вас эта тачка?
— Что? — спросил он, не понимая.
Мне было ясно, что я имею дело не с профессионалом. И я уточнил:
— Сколько она пожирает?
— Ах, вот оно что… Думаю, десять или одиннадцать литров.
— Если бы вы согласились отрегулировать карбюратор, то хватило бы и восьми литров, — предлагал я ему свои услуги.
— Нет, нет…
Новый перекресток. Он остановил машину, потом включил первую скорость. Все правильно. Но он поддал столько газа, что машина зарычала, как медведь в дремучем лесу.
— В переключении скоростей вы не очень-то сильны, — заговорил я снова и да-же хихикнул. — Что бы вы делали, например, в Монзе или в Монако на такой машине? Известно ли вам, сколько раз за соревнование переключает скорость шофер на машине "лотус"? 1011 раз. А Патрик Депайе на "ренольте"? 1045 раз. Но все это ему возвращается сторицей. Вы следите за телепередачами?
— Нет…
— А вам следовало бы. Вы многому могли бы научиться. Я имею в виду как водитель… Между прочим, товарищ доцент, вы совершенно не умеете держать руль. Вам это кто-нибудь говорил?
Он попытался передвинуть руки на черном кругу и почти со страхом взглянул на меня.
— И не так. Немного выше. Идеальное положение рук во время езды — это положение десять-десять.
Заметив, что он не понимает, я объяснил более наглядно:
— Это когда часы показывают десять часов десять минут. Теперь вам ясно?
— Да! — уступил он и моментально по-пытался исправить ошибку.
Оставшиеся четверть часа довольно рискованной езды я употребил на то, чтобы помочь ему исправить некоторые плохие навыки автомобилиста. И вот мы остановились перед домиком в зеленой части го-рода. Он достал ключ, отпер железную калитку и повел меня по бетонированной дорожке ко входу.
Навстречу нам вышла его жена. Ей было, как мне показалось, немногим более тридцати лет. На ней были джинсы и приятно облегающая кофточка с коротким рукавом. Я ее надлежащим образом поприветствовал и пожал протянутую мне ручку с тонким запястьем.
— Вот это… — показал на меня через плечо доцент. Он не закончил, потому что я громко и членораздельно произнес свое имя, и мое лицо озарилось улыбкой. Пани засияла от восторга, когда узнала, что муж привез специалиста по стиральным машинам,
— Вас послало к нам небо! — воскликнула она и пригласила войти в дом. В прихожей она предложила мне снять ботинки и надеть кожаные тапочки, угостила меня грузинским коньяком и только после этого повела в ванную комнату, стены которой были выложены итальянским кафелем. Он продавался у нас в одном сельскохозяйственном кооперативе.
— Ну, показывайте вашу рухлядь! — заговорил я бодро и весело, стараясь заглушить в себе тот страх, который чувствовал.
Тут я вдруг полностью осознал, что если я не исправлю стиральную машину, то не только не сдам экзамен по старославянскому языку, но более того, доцент вполне определенно обломает о мою голову свою палку для бейсбола.
Пашд показала на белый куб, стоящий у стенки, как провинившийся проказник.
— Ну, что же… посмотрим… Отвертка и клещи у вас найдутся?
— Конечно, — ответила пани и послала мужа за инструментами.
— Что еще? — любезно спросила она, когда ее муж протянул мне то, что я просил.
— Не помешала бы чашечка кофе!..
— Конечно! — воскликнула она радостно и побежала, должно быть, на кухню.
Доцент стоял все время в открытых дверях. Меня это немного нервировало.
— Разрешите?! — отстранил я его деликатно и всунул ключ с другой стороны двери.
— Не люблю, когда кто-нибудь мешает мне во время работы Особенно когда это любитель, — сказал я и запер дверь. Первое, что я сделал, провел экспертизу стиральной машины. Она была той же марки, что и та, которая стояла у нас дома. Еще тогда, в кабинете доцента, я вспомнил, что однажды она у нас тоже перестала работать — не было оттока воды. Тогда отец отвернул боковую стенку, выпустил оставшуюся воду и в резиновой трубке обнаружил пуговицу от пижамы. Удалив ее, он смонтировал все так, как было прежде. Во-да уходила. Стиральная машина работала.
У меня было такое чувство, что ничего другого здесь быть не может, и я принялся за работу.
Опустившись на плитки, я отвернул боковую стенку и клещам отсоединил резиновую трубку, потряс ее, подставил руку, и вместе с водой на мою ладонь упала монета в пятьдесят геллеров. Я положил ее в карман на память. Затем смонтировал все как было, вытер тряпкой сырой пол, нажал на кнопку и через стекло увидел, как заработал барабан. Вода вытекала как положено.
Значит, все получилось!
Но дверь я пока не открывал. Сел на ванну и закурил сигарету. Согласитесь, что после такой работы у меня было на это право.
Только минут через десять я повернул ключ. Супруги незамедлительно вошли в ванную комнату и с восхищением уставились на таумяшую машину.
Пани взволнованно всплеснула руками.
— Чудо! Вы волшебник!
— Нет… нет… Всего лишь пустяк, — защищался я.
Еще с минуту она любовалась этим чудом техники, потом слегка дотронулась до моего локтя и повела в комнату, где меня ждал кофе. Мы сели в удобные кресла друг против друга я начали болтать. Доцент стоял у стены около картины, изображающей то ли осаду Праги шведами в период Тридцатилетней войны, то ли натюрморт с черникой, и упорно молчал.
Во время кофепития мы с пани курили дорогие сигареты.
— Так сколько
