мы вам должны? — спросила она, когда я дал понять, что не собираюсь больше задерживаться в их уютном гнездышке.
— Ничего! — развел я добродушно рука-ми. — Ведь мы с товарищем доцентом знакомые.
— Хорошо. Но вам все же надо…
— Не стоит об этом говорить. Я рад, что мог познакомиться с вами. До свидания.
Ее дальнейшие уговоры приводили меня в смущение. Случайно, сделав какой-то предусмотрительный жест, я ударил рукой по карману и почувствовал в нем твердые корочки студенческой зачетной книжки.
— Единственно вот… — отважился я высказать свое желание, — если бы товарищ доцент любезно записал в зачетке, как он мною доволен. Понимаете… сейчас это желательно, потому что всюду такие бюро-краты… — извиняющимся тоном говорил я прекрасной даме.
Она обратилась к мужу тоном приказа:
— Богуш! Напиши, пожалуйста, как мы довольны работой мастера!
Я подсунул доценту свою зачетную книжку, открытую на тон странице, где было место для оценки по старославянскому языку. Он все понял и зарычал, как рассвирепевший бульдог:
— Но ведь это…
— Что это? — перебила его жена. — Напиши, как мы были на редкость довольны его работой.
Оценка "на редкость" меня не устраивала. Система оценок в высших учебных заведениях не помнит такой формулировки. Поэтому я скромно предложил:
— Напишите лучше — хорошо…
— Как хорошо? — воскликнула довольная хозяйка в кофточке, которая вблизи нравилась мне все больше.
— Отлично! Богуш, напиши: от-лич-но!
Супруг неохотно достал ручку и под пристальным взглядом жены это слово в моей зачетной книжке.
— Еще дату, — обратил его внимание.
Он приписал несколько цифр и брезгливо отбросил зачетку на столик, где стояли чашечки с остатками черного кофе. Потом поспешно ушел в соседнюю комнату где, по-видимому, был его кабинет.
Пани в джинсах проводила меня за калитку, снова подала мне ручку и долго, сердечно прощалась со мной.
Когда она исчезла за калиткой, я отважился взглянуть на окна. Одна занавеска слегка колыхнулась, слегка колыхнулась, и за стеклом я на мгновение увидел лицо доцента. Он смотрел на меня с ненавистью. Я же помахал ему. В этот момент он отступил от окна. Вероятно, пошел взглянуть в словарь, как будет по-старославянски термостат.
А я шел домой и думал, что в истории нашего факультета я первый, кто получил пятерку по старославянскому языку. Ведь у ненормального студента Мульды была всего лишь четверка.
11 августа 2002
История про православный календарь
Я как-то купил православный календарь. Нормальный такой календарь, отрывной. Но оказалось, что выкидывать оторванные страницы нельзя. Их нужно было хранить. По крайней мере, на втором или третьем внесчётном листке так было написано.
Не выкидывайте всё оторванное в бытовой мусор. Пожалуйста.
А беззащитные просьбы всегда самые действенные.
Мне объяснили, что можно эти листочки жечь. И вот уже полгода я похож на Штирлица, что жжёт свои карикатуры на руководство рейха в пепельнице.
Сегодняшний день начался с листочка, на котором напечатано анонимное эссе о Пушкине. Начинается оно так:
"А. С. Пушкин по существу был глубоко нравственным человеком".
11 августа 2002
История про памятник Жукову
Встретил Виктора Петровича. Он, от чего-то топая ногами и веселясь, вспомнил мою идею о памятнике Жукову — в окопе на Красной площади, так, чтобы высовывалась голова в фуражке, чтоб торчала из этого окопа стереотруба. Правда, в этот окоп тут же накидали бы пустых пивных банок и окурков.
13 августа 2002
Стихи из воспоминаний моего деда:
Города. Города. Города.
Электричество. Нефть. Руда.
Не бахвальство, не таинство тайн.
Экскаватор. Мотор. Комбайн.
Жёсткий деррик. Турбина. Трос.
Катерпиллер. Совхоз. Колхоз.
Пятилетка. Прибой коммун.
План. Ударники. Сталь. Чугун.
Что же может быть краше.
И всё это — НАШЕ.
13 августа 2002
"По лицу её было видно, как она время от времени мысленно переносилась на вчерашнюю вечеринку, а возвращалась она оттуда со взглядом пустым, как у кошки, потом в её глазах появлялось удовлетворение, удовлетворение пробегало по её тонким губам и исчезало".
13 августа 2002
История о польских журналах и "Солидарности"
Ещё из кучи я вытащил огромную стопку польских журналов "Perspektywy". Это, надо сказать, был такой польский аналог "Огонька". Но, известное дело, в Польше жизнь была иная, журналы эти, вышедшие в конце семидесятых, в Москве смотрелись как пришельцы, высадившиеся с летающей тарелки.
Причём, с одной стороны было понятно, что Польша была страной социалистической, членом Варшавского договора и Совета экономической взаимопомощи. Тем более, что вслед одному кинематографическому генералу, удивлявшегося сходству русского и польского языков, я читал в этом журнале статью о Советской Армии, называвшуюся "Od taczanki do rakiety". Но с другой стороны, где, в каком сне я мог увидеть в социалистическом журнале голых сисястых тёток? Ни в каком.
Итак, всё там начиналось с политических новостей, Герек жал руку Брежневу и сидел рядом с Индирой Ганди, советские космонавты расписывались на своей закопчёной капсуле, лежащей в казахской степи, "Апполон-Союз", раскоряка солнечных батарей Скайлэба; вьетнамский военный врач, бинтующий ногу кампучийцу, война в Ливане; захват самолёта и лица террористов — мордатые, с архаичными бачками; авианосец "Киев", проходящий через Босфор; митинги в Тегеране; Артур Рубинштейн с сигарой, Кароль Свечевский на старых фотографиях, семья Бокассы; Шаттл верхом на семьсот сорок седьмом "Боинге"; гданьские верфи — на полном ходу, безо всяких забастовок; Агнесса с Бьёрном держат на руках новорождённого; Иди Амин в одних плавках; ещё живёт Каудильо — вот он, восьмидесяти двух лет, с красной лентой через френч, старик, высохший, как трава; на обороте — отрывок из "Малой земли", партизанские снимки, жолнеры Армии Людовой с автоматами Судаева наперевес.
От политического раздела, я пробирался через непонятные мне статьи, карикатуры, что я перерисовывал, рецензии, театральные новости, расписание фильмов, невиданную вещь — рекламу, в которой польки тянули ноги в знаменитых колготках; к тем самым голым тёткам — печальным или весёлым; приютившимся на предпоследней странице, в уголке. Повидло каждого номера, изюминка семь на двенадцать — подсмотренная жизнь, округлости социалистических грудей — вот, что отличало тогда Польшу от СССР.
14 августа 2002
Из той же кучи вытащил несколько журналов Aviation Week & Space Technology. Там, между полуподпольными съёмками "Харриера" и вкладышами, на которых впечатано на машинке по-русски: "1. Новый график разработки бомбардировщика Норт Америкен В-1… 4.
