«Недочеловек — это биологически на первый взгляд полностью идентичное человеку создание природы с руками, ногами, своего рода мозгами, глазами и ртом. Но это совсем иное, ужасное создание. Это лишь подобие человека, с человекоподобными чертами лица, находящееся в духовном отношении гораздо ниже, чем зверь. В душе этих людей царит жестокий хаос диких необузданных страстей, неограниченное стремление к разрушению, примитивная зависть, самая неприкрытая подлость. Одним словом, недочеловек. Итак, не все то, что имеет человеческий облик, равно. Горе тому, кто забывает об этом. Помните об этом». Это цитата из фашистской брошюрки, изданной геббельсовским министерством пропаганды Третьего рейха под названием «Der Untermensch» (1942 г.) для солдат вермахта, воевавших на Восточном фронте. Не с нее ли списывала свои расистские «памфлеты» Гурия Бутельджи?
Расизмом наоборот грешат и другие «антирасистские» организации Франции. Так, SOS Racisme во главе с социалистом Гарлемом Дезиром отдает указания своим местным подразделениям не рассматривать дела белых. Halde (организация, занимающаяся борьбой с дискриминацией) даже отказалась принять протест «Блока», заявив с насмешкой, что «антибелого расизма не существует»… «Блок» между тем обвинил в таком же расизме наоборот и некоторых предпринимателей Франции — Анну Ловержон (президента фирмы Areva — единственной в мире компании, покрывающей полный ядерный цикл), которая отказывается принимать на работу «белых самцов», Жан-Поля Агона, президента компании L'Oreal, который заявил: «Сегодня, если мы встречаем кандидата, у которого фамилия имеет иностранное происхождение, мы с большей вероятностью возьмем на работу его, чем человека с чисто французской фамилией». И это лишь несколько примеров.
Юные обитатели иммигрантских гетто знают, что им все с рук сойдет, и пользуются этим вовсю. Именно из таких гетто, укоренившихся в Париже и в его пригородах, в других больших городах — Марселе, Лионе, Страсбурге, Лилле — вышли погромщики и поджигатели, которые не раз потрясали Францию своим бессмысленным вандализмом, поджогами и погромами в ходе иммигрантских бунтов последних лет. Там же вербуют молодежь в свои ряды эмиссары «Исламского государства», которые за последние годы создали в этой стране свое весьма внушительное подполье со своими арсеналами оружия и подпольным фабриками по производству взрывных устройств.
В 2005 г. по всей Франции прокатилась «война предместий». А началась она с того, что двое чернокожих воришек убегали от полиции и решили спрятаться в трансформаторной будке. Погибли они мгновенно. Весть о том, как и почему их настигла смерть, разнеслась по всем иммигрантским пригородам. Виноватыми в гибели пацанов объявили погнавшихся за ними полицейских, которых при всем желании нельзя было назвать убийцами. Тем не менее исламская молодежь объявила «джихад» французской полиции. Подростки принялись по ночам жечь машины и магазины. Их выступления, конечно, не были стихийными. За их «джихадом» стояли весьма мощные организации ваххабитов, действия погромщиков отлично координировались. В столкновениях с полицией участвовали тысячи людей. Париж и его предместья полыхали днем и ночью.
Я приехал в Париж в конце ноября 2005 г. К тому времени число аутодафе в пригородах Парижа пошло на убыль. Только проехав по пригородам, я обнаружил по обочинам дорог не один десяток сожженных машин, разграбленные и изуродованные витрины магазинов, сгоревшие офисы и даже одну спаленную дотла «образцовую школу»… В отличие от России, где эти поджоги взбаламутили весь наш политический бомонд, возвестивший, что «черные идут и на нас», во Франции, которую все это затронуло непосредственно, бесчинства цветных подростков воспринимались хотя и с болью, но достаточно сдержанно. Президент Ширак целую неделю наблюдал за происходящим, не вмешиваясь ни во что. Полиция не стреляла даже в воздух, да и не из чего было: чтобы «не раздражать» преимущественно мусульманское население гетто под Парижем, полицейские и солдаты внутренних войск шли на охрану порядка в пригородах без оружия, только с дубинками. Таков был приказ с самого верха. Лишь после того, как в них начали палить из обрезов, было дано разрешение МВД Франции на облавы и аресты, а затем и высылку из Франции иностранцев, замешанных в беспорядках, в том числе тех, кто имел вид на жительство. Отчасти та же самая история повторилась через год во время студенческого бунта в Сорбонне: к манифестациям студентов и рабочим регулярно присоединялись профессиональные (уже!) погромщики и поджигатели из гетто, которым не было дела до требований студенчества. Главной их целью были погромы, разграбление магазинов и поджоги. Кстати сказать, в Западной Европе сейчас это повсеместная практика. Так, например, в марте 2012 г. во время всеобщей забастовки в Испании профессиональные погромщики-иммигранты присоединялись к манифестациям исключительно для того, чтобы устраивать погромы и грабить магазины. Таким образом, и сам протест испанских забастовщиков терял изначальный смысл. А это уже прямой удар и по европейской демократии.
Репрессии во Франции никогда не обрушиваются на нарушителей порядка незамедлительно. Фемида и полицейская Немезида у Республики раскачиваются достаточно медленно. Но, как только темп набран, каждый бунтовщик получит свое. Один за другим в бывшую Французскую Африку и страны Магриба уходили самолеты с высланными из Франции за ночные безобразия под Парижем. У тех семей, из которых вышли юные поджигатели, были отобраны пособия, а это позволяло им прежде спокойно жить, даже не имея работы. Суды методично отправляли за решетку всех совершеннолетних поджигателей и вандалов и заготавливали досье на пока что малолетних, что всем им икнется потом не раз, когда они достигнут 18 лет. Кольцо огня вокруг Парижа и других крупных городов было разорвано.
В ноябре 2007 г. война предместий возобновилась и шла около трех дней. На этот раз все началось после того, как двое молодых магрибинцев погибли, врезавшись на мотоцикле в полицейский патрульный автомобиль. Расследование показало, что вины полицейских в ДТП нет, однако для радикалов, потомков иммигрантов из бывших французских колоний, важна была не причина, а повод для погромов. Это происшествие стало поводом для насилия. В настоящих боях с полицией не только в Париже, но и других городах боевики-исламисты использовали огнестрельное оружие, бутылки с зажигательной смесью, кирпичи и арматуру, главным образом трубы и железные пруты со строек. В результате 119 полицейских получили ранения, пятеро из них — тяжелые. Надо отдать должное президенту Саркози: он выполнил свое обещание, что стрелявшие в полицейских будут установлены и наказаны. В предместьях появились разыскные листовки: власти предлагали несколько тысяч евро за информацию об организаторах беспорядков. На рассвете 18 февраля 2008 г. колонна транспортеров вошла в парижский пригород Велье-ле-Бель (Villiers-le-Bel), где в ходе беспорядков 25 ноября 2007-го боевики жгли дома, автомашины и магазины и обстреливали полицию. Так началась спецоперация французского спецназа (RAID) по следам ноябрьского бунта. В результате проведенной облавы в городе были задержаны 33 человека по подозрению в организации массовых беспорядков в ноябре 2007-го (France Presse, 18.02.2008). Искры еще тлели, но пожар был все же потушен. Теперь он перешел уже на политическое поле — правые и левые всячески раздували его, размахивая своими предвыборными плакатами: как-никак в стране готовились к муниципальным выборам. Правые требовали наведения порядка и прекращения «иммигрантской агрессии», а либеральная интеллигенция и левая оппозиция социалистов и коммунистов поносили правых за «неоправданную жестокость» и за то, что это они-де довели дело до взрыва социального недовольства в пригородах. Тогдашний лидер социалистов Сеголен Ройяль назвала спецоперацию в Вилье-ле-Бель «рейдом для прессы» и всячески выражала свое сочувствие «жертвам полицейской свирепости».
Право, чем-то мне это напомнило один смешной случай из нашего советского прошлого. Одна из секретарей ЦК ВЛКСМ во главе делегации молодежных организации СССР была командирована по решению Инстанции в Нью-Йорк. И там она во главе этой делегации — а все, заметьте, были в костюмчиках, белых рубашечках и галстуках — отправилась в порядке международной солидарности в Гарлем, чтобы выразить свое комсомольское сочувствие угнетенным американским неграм. Слава богу, они оттуда ушли живыми. Но камнями их машину все-таки закидали. По возвращении эта комсомольская богиня, рассказывая о своем визите в Гарлем, говорила, что в них «камушками кидали». Примерно также и Сеголен Ройяль восприняла поджоги и бунты в парижских предместьях.
Если, однако, всерьез разобраться в том, почему столь регулярно взрываются французские пригороды, аргументов лишатся и правые, и левые. Сводить все это безобразие к одному лишь социальному недовольству — значит упрощать реально существующую проблему. А она не в том заключается, что французское государство кого-то чем-то обнесло, распределяя блага из того рога изобилия социальной помощи, который создан за счет жесткого налогообложения всех французских граждан и в первую очередь граждан состоятельных, у которых изымают свыше 60 процентов доходов в виде различных налогов. Длительное правление социалистов при Миттеране окончательно превратило Францию в действительно социальное государство с мощной системой соцобеспечения, которая позволяют малоимущим французам, независимо от их происхождения и цвета кожи, получать бесплатное образование, бесплатное медицинское обслуживание и такие пособия по многодетности и безработице, на которые вполне можно прожить целой семье, ничего не делая. Увы, чаще все же этим пользуются не коренные французы, а пришельцы. Как только иммигранты получают вид на жительство во Франции и все полагающиеся неимущим пособия, им пусть не сразу, но предоставляют и бесплатное муниципальное жилье. Социальные блага, разного рода пособия, бесплатное образование — это первое, что привлекает иммигрантов во Францию, во многом куда более социалистическую страну по уровню соцобеспечения, чем был Советский Союз до его развала. Отказать иммигрантам в этой помощи стал призывать перед выборами 2012 г. и Николя Саркози, перехватив этот пункт из предвыборной программы Марин Ле Пен. Все это, однако, полумеры, а дельной иммиграционной политики, выработанной без трусливых оглядок на политкорректность, во Франции не было ни у правящей партии Саркози, ни у социалистической оппозиции. Отсюда и многие проблемы.
