что человек может опуститься из идеологических соображений, запечатлённая на бумаге ученым слогом, ужаснула его.
"Ну и чушь я нагородил!" — даже с некоторой радостью подумал он. Всё же он отхлебнул чаю и, наконец, перестал философствовать.
Ему стало довольно-таки неловко. Хотя, с другой стороны, каких ещё рассуждений можно ожидать от старшего лесопильщика, желающего, между прочим, и свою образованность показать.
Скажи, читатель, а?! Гипотетический читатель согласен, тем он и удобен. Автор воздаёт ему (а заодно и себе — ведь это он придумал такого читателя) хвалу, и начинает совершенно другую историю.
01 сентября 2002
Тут автор должен сознаться, что давно уже сидит в своей гадкой кухне и смотрит в окно.
В окне автор видит всяческий хороший день, но на душе автора погано, потому что думает он о своих вчерашних приключениях.
Надо сказать, что накануне автор был приглашен в гости. Приглашён он был, в общем-то случайно, поскольку это было пятидесятилетие матери одной нравившейся ему девушки. В квартире, куда он попал, сидели весьма интеллигентные люди, говорившие о цене своих высокохудожественных живописных полотен в иностранных деньгах. Неизвестно с чего, но автор обиделся на жизнь и принялся рассказывать какой-то утончённой даме, как он служит начальником лесопилки в далёком поселке Усть-Щугор. Но, когда уже поведал о том, как в его руках расклеились на две половинки пять рублей, вырученные у граждан осужденных за грузинский чай, гости решили расходиться. Утончённая дама, испугавшись, убежала по лестнице впереди всех, стуча каблуками.
У автора создалось впечатление, что больше его в этот дом приглашать не будут.
Он вспомнил родной завод, на котором он трудился два года, до того, как уехать за туманом и длинным рублем на Север, и ему стало совсем грустно. Он вспомнил постоянное состояние лёгкого подпития, в котором он, автор, сидел и ел пончики вместе со своим мастером по фамилии Косарев. Мастер по фамилии Косарев всегда ел пончики через час после обеда в своём закутке под плакатами по технике безопасности. На этих плакатах был изображён веселый человечек, постоянно попадающий в станок. Или же элементы конструкции станка, резцы и детали ударяли в улыбающуюся физиономию человечка.
Кроме улыбающегося лица этого ударника производства над головой мастера Косарева висел самодельный плакатик: "Чтобы стружка глаз не била, надевай очки, товарищ!".
Автор, хоть ты тресни, не знает, при чём тут раблезианство. Он лишь плачет, как Панург, завывая об оставленном береге его юности, где кормили пончиками по 84 копейки за дюжину.
В голове его бродит следующая философская мысль: "Почему это мои замечательные качества не оценены всем миром? Нет, положительно непонятно. Хоть я и имею отдельные недостатки — да кто ж их не имеет? Несправедливо обошлась со мной судьба, несправедливо… А я ведь так умён и образован, ведь я учился в лесотехническом техникуме и даже работал некоторое время вдали от родного дома, приращивая Сибирью богатство своей Родины. А ведь после этого я даже закончил политехнический институт в городе Ухте и купил за 50 рублей мерлушковый полушубок у изобретателя ракетного комплекса Смолянинова…".
02 сентября 2002
Но в этот полуденный час в дверь его постучали (как у всякого человека, предпочитающего теперь умственный труд физическому, дверной звонок у автора не работал). На пороге его скромного жилища появились двое.
Один из прибывших навестить автора в его печальном уединении был его сосед, бывший зек, ныне проводящий своё время в очередях за различными горячительными напитками и за умеренную плату удовлетворяющий потребность общественности в этих напитках.
Вторым нежданным гостем оказался О.Рудаков, моряк, или, вернее — матрос. С О.Рудаковым автора связывали тесные отношения, выражающиеся в совместном распитии указанных напитков при посещении Калитниковских бань.
— Деньги есть? — спросил он. — Вино привезли.
— Сегодня какое? — приготовился автор. — Третье? А у меня зарплата пятого…
— У профессора, спроси…
— Ну, — начал врать автор, поскольку тратиться в этот день ему не хотелось. — Я его лифтом прищемил…
О.Рудаков строго оглядел квартиру и сказал матерное слово. Сосед же, назовём его для простоты Епельдифором Сергеевичем, достал из авоськи две бутылки — одну с подсолнечным маслом, а другую с водкой.
После этого О.Рудаков по-хозяйски сел за стол и начал рассказывать о своих новых путешествиях. Рассказывал он следующее:
— Придя на могучих кораблях, окрашенных серой краской, цвет которой иначе называется шаровым, в город Санта-Крус, находящийся на Канарских островах, мы сошли на берег. Валюты нам было выдано ровно столько, что хватало на пачку сигарет или билет в кино. Руководящий культурным отдыхом замполит увел нас за руку от голой женщины с пистолетом, лежавшей в объятиях нашего вероятного противника на одной афише, ужаснулся такой же картине на второй (к экономной одежде героини прибавилась будёновка), побежал к третьей…
Наконец, наш славный кавторанг остановил свой выбор на четвёртом фильме (Рыцарь с копьём и подвесной мост). Это оказалась экранизация Декамерона. После такой порнухи мы, естественно, решили облегчить…
— О, здравствуй, дерево!.. — сказал в этот момент сосед автора по этажу.
— И нашли соответствующее заведение, — продолжал О.Рудаков. — На заведении было написано: "Сеньоры" и "Сеньориты". И вот мы двинулись туда (в "сеньоры"), не зная, что для таких козлов как мы, существует специальная вывеска "Кабальеро". "Сеньорами" же местные буржуины, ошалевшие от парной воды и жаркого солнца, называют женщин старше сорока…
02 сентября 2002
История про баню и школьный самолёт
— ЕТМ, — сказал на это Епельдифор Сергеевич, так как в этот момент пришла его супруга и сообщила, что если её муж, которого она любовно называла "пьяная рожа", не внесёт в дом обещанное подсолнечное масло, то питаться в дальнейшем будет с помощью общепита.
Хозяин застолья вывел гостя к жене и, поклонившись им в пояс, попрощался.
— Ах, — произнёс О.Рудаков, — так уходят люди. И снова сказал матерное слово.
— Не огорчайтесь, друг мой, — отвечал ему автор, — то ли ещё бывает, например, в похожей ситуации весной восемьдесят восьмого года моего собеседника ударили по лицу. Мир жесток, и ничего нельзя поделать с этой простой истиной. И… Вот послушай (И автор рассказал О.Рудакову свои вчерашние приключения).
— А не сходить ли нам в баню? — неожиданно предложил О.Рудаков. Поискав в шкафу, они разжились полотенцем и, долго не раздумывая, выкатились из дома. Подъехав к самым Калитниковским баням, они увидели своего приятеля Синдерюшкина, что призывно махал пивной бутылкой из стеклянного кафе. В стекляшке друзья основательно подготовились к банной процедуре и, прихватив с собой
