Этот робкий тон прекрасно показывал, как мутировали отношения Путина и интернет-сообщества. Предприниматели не пытались бросать вызов Кремлю. Многие присутствующие беспокоились лишь о том, что речь может зайти о «Чебурашке» – проекте автономного интернета, предложенном накануне одним из сенаторов. Ко всеобщему облегчению, дело до него так и не дошло.
Главным бенефициаром встречи 10 июня стали «Общероссийский народный фронт» и Кирилл Варламов. Лидеры Рунета были приглашены лишь для того, чтобы придать легитимности новой президентской игрушке – проекту госфинансирования интернет-стартапов. И они это сделали.
Под давлением Кремля «Яндекс» начал отступление. 12 сентября 2014 года компания согласилась зарегистрировать три своих сервиса – облачное хранилище «Яндекс. Диск», социальную сеть «Мой Круг» и почтовую систему – в качестве «организаторов распространения информации». Все они попали в реестр Роскомнадзора как сервисы, обязанные полгода хранить данные о пользователях и предоставить спецслужбам удаленный доступ к ним. В том же списке оказались Mail.ru и «ВКонтакте» {339}. Возможности СОРМ снова увеличились.
«Яндекс» пытался аккуратно пройти по минному полю украинского конфликта. Сервис предлагал разные карты русским и украинским пользователям: первым показывали Крым как часть России, вторым – Украины. «Яндекс» оправдывался тем, что карта подстраивается под позицию властей той страны, с территории которой ее просматривают {340}.
Но в интернет-сообществе еще оставались люди, которые верили, что и в новых условиях можно выжить и договориться. Андрей Колесников годами играл в эту игру и был хорошим игроком. С 2009 года он возглавлял неправительственную организацию «Координационный центр национального домена сети интернет». Он был одним из пионеров интернета в России: еще в 1993-м Колесников был одним из восьми человек, подписавших соглашение о предоставлении России домена. ru. Он присутствовал на первой встрече интернет-сообщества с Путиным в декабре 1999-го, был и на второй, в июне 2014-го, хотя на сцену его не пригласили.
Колесников был первым российским экспертом в ICANN, а потому отлично знал, что Кремль думает об интернете. Последние годы он тратил массу времени, участвуя в организованных прокремлевскими структурами встречах, на которых обсуждались вопросы интернет-безопасности. Его стратегия была простой – быть незаменимым для Кремля техническим экспертом по интернету. Таким образом он надеялся сохранить влияние айтишников на регулирование Сети. Но его позиция была шаткой: ходили слухи, что чиновники собираются отобрать функции делегирования доменов у его организации и передать их государству.
Когда Андрей приехал к нему в офис в сентябре 2014-го, Колесников стал с пылом доказывать, что репрессивные законы, принятые в отношении интернета, на самом деле находятся в параллельной реальности и никакого воздействия на Сеть не оказывают. Через полчаса препирательств он воскликнул: «Ну и что, влияет это на твой утренний кофе?» {341}
Но уже следующее утро принесло тревожные новости: «Ведомости» сообщали о планах Кремля собрать заседание Совета безопасности, чтобы обсудить стратегию отключения Рунета от остального мира в случае возникновения экстренной ситуации.
Сама централизованная структура русского сегмента Сети заставляла Кремль думать, что это возможно. Там верили, что можно отрезать международный трафик либо с помощью провайдеров, контролирующих магистральные каналы связи, либо в точках обмена, где международный трафик сливался с национальным.
Даже спустя столько лет после распада СССР российские телекоммуникации остаются слишком централизованными. Россия соединена с внешним миром оптоволоконными кабелями, большинство из которых проложено пятеркой крупнейших российских операторов во главе с подконтрольным государству «Ростелекомом», в чьем распоряжении находится магистральная сеть страны.
В России лишь около десяти крупных точек обмена трафиком (по сравнению с восьмьюдесятью в США) {342}. Через сеть одной из них, MSK-IX, проходит около 60 % трафика. Сердце этой сети находится в здании станции М-9, принадлежащей «Ростелекому». (В январе 2015-го «Ростелеком» купил и компанию, которой принадлежит контрольный пакет MSK-IX.)
Географическое положение России усугубляет проблему. Если во всем мире интернет-трафик проходит по подводным кабелям, проложенным по дну морей и океанов, Россия соединяется с Западом в основном подземными и наземными оптоволоконными кабелями, ведущими из Москвы в Санкт-Петербург и оттуда в Хельсинки и Стокгольм. Лишь недавно «Ростелеком» протянул кабели в еще одном направлении – во Франкфурт, в Германию. Восточные линии ведут в Китай, Японию и Иран, но этого явно не хватает, чтобы обеспечить Россию полноценной связью с внешним миром.
Весной 2015 года Минкомсвязи и Роскомнадзор провели учения по отключению России от глобального интернета. В ходе эксперимента Роскомнадзор посылал на пункты управления крупных операторов указания блокировать трафик с зарубежных магистральных каналов. Провайдеры могли осуществить блокировки, используя технологию DPI. Но полностью перекрыть связь России с внешним миром не удалось: трафик все равно уходил за рубеж, причем маршруты его следования так и остались неизвестными. Архитектура Сети успешно сопротивлялась.
В 2014 году у Путина был секрет: присутствие российских войск на территории Украины. Спецслужбы преследовали тех, кто пытался раскрыть эту тайну, используя ту же технологию, что и 70 лет назад.
17 апреля 2014 года Светлана Давыдова, многодетная мать, подслушала в маршрутке в городе Вязьма интересный разговор. На окраине города находилась часть военной разведки, радиотехническая бригада ГРУ. Давыдова услышала, как военнослужащий этой части рассказывает собеседнику, что его с сослуживцами «небольшими группами переправляют в Москву, обязательно в штатском, а оттуда дальше в командировку» – на Украину.
В это время Россия вела с Украиной необъявленную войну, тайно поддерживая сепаратистов. У домохозяйки Давыдовой не было доступа к секретной информации, она просто стала случайным свидетелем разговора. Но событиями на Украине она живо интересовалась, и участие в них России ей совершенно не нравилось. Сначала она пересказала услышанное мужу. В тот же день, примерно в два часа, она с сотового позвонила на горячую линию украинского посольства в Москве. Давыдова сказала, что у нее есть информация о присутствии российской военной разведки на территории Украины и она хочет предотвратить возможные жертвы. Через девять минут первый секретарь посольства перезвонил ей и попросил пересказать подробности. Давыдова пересказала разговор в маршрутке.
Она не знала, что горячая линия прослушивается ФСБ и что в этот самый момент спецслужбы записывают ее, пытаясь определить личность звонящего. С этим проблем не возникло: номер сотового Давыдовой сразу отследили.
Какое-то время ничего не происходило. Тем временем украинская война набирала обороты. Через полгода у Давыдовой родилась девочка. 21 января 2015 года, еще через два месяца, в дверь Давыдовых в Вязьме постучали. Открыл муж, и в квартиру ворвалась группа бойцов спецназа. Ее возглавлял полковник ФСБ, специально приехавший из Москвы. Давыдову арестовали, а маленькую квартиру перевернули вверх дном прямо на глазах у изумленных мужа и детей. Изъяли компьютер, все блокноты и другие документы. Саму Давыдову отправили в московскую тюрьму Лефортово. Женщина очень испугалась – главным образом за двухмесячную дочку, которую бесцеремонно оторвали от матери.
Через шесть дней против Давыдовой выдвинули обвинение в госизмене, которое грозило 20 годами заключения. Ей сказали, что ее звонок в посольство Украины был перехвачен. Она получила государственного адвоката, который посоветовал ей признать вину. Давыдова согласилась.
