другими активами, например, с биржевой нефтью, металлами и даже кофе. Более того, в ситуации, когда активы все время растут в цене, выгодны становятся даже сверхнизкопроцентные кредиты. Процент по кредиту в разы меньше прироста стоимости активов. Соответственно, после продажи актива спекулянт возвращает банку основное тело долга и проценты и оказывается в выигрыше.
Некоторые малоосведомленные люди могут возразить, что инфляция активов выгодна для любого инвестора, в том числе и для рядовых вкладчиков – наемных работников. Соображение верное, но не по существу. Если при зрелом капитализме, например, в США в 70-е годы прошлого века более 65 % домохозяйств владели акциями, а в ведущих европейских странах – порядка 50 %, то в настоящее время эти показатели упали до 27 % и 17 % соответственно.
Таким образом, правительства и центральные банки в условиях господства финансинализма обобществляют убытки и приватизируют эмиссионную и спекулятивную прибыль. Приведем только два наиболее разительных из большого числа проверенных и достоверных примеров. Согласно исследованиям Швейцарского технологического института в Цюрихе, Лондонского университета и Института комплексных систем в Новой Англии, по состоянию на 2017 год чуть более 130 крупнейших транснациональных финансово-инвестиционных корпораций владеют юридическими лицами, на которые приходится более 65 % капитализации фондовых рынков. В свою очередь контроль над этими компаниями осуществляют чуть более 30 ведущих банков и компаний по управлению капиталом. Фактически вся мировая экономика находится в руках 30 крупнейших инвестиционных корпораций – новых лордов финансиализации, и отчасти государственных инвестиционно-банковских китайских институтов.
Другой пример – не менее поразительный. Национальный банк Швейцарии с 2015 года, стремясь обесценить швейцарский франк, начал «инвестировать» средства в зарубежные активы, в том числе в акции США. В настоящее время на балансе НБШ числятся американские акции на сумму примерно 88 млрд. долларов, и этот банк является видным акционером таких американских корпораций, как Apple, Exxon-Mobil и Procter amp;Gamble и т. п. Иными словами, больше не надо упираться, брать на себя предпринимательские риски, не надо даже становиться коррупционером и расхитителем, необходимо попасть в число избранных, взаимодействующих с Центральными Банками. Это называется финансианализм.
Существует и второе направление хищений при финансианализме, стыдливо называемых выручкой и капитализированной прибылью. Его получают тесно связанные с правительствами избранные инвестиционные институты и корпорации-подрядчики, находящиеся в руках все той же финансовой элиты, или банкстеров. У нас население справедливо негодует по поводу полетов корги на самолетах, многоэтажных пентхаусов в центрах Москва и Санкт-Петербурга, утекающих преступным образом из страны ежегодно миллиардов долларов воровских и коррупционных доходов. Однако надо ясно понимать, что наши жулики и воры – это примитивные приготовишки, озабоченные вместо стеклянных бус золотыми туалетами и размерами яхт. Вся эта обокравшая народ братва находится на нижней ступени пищевой лестницы финансианализма в стране, ориентированной в рамках международного разделения производства на экспорт углеводородов, металла, пшеницы и древесины.
Настоящие профи живут в США, в Западной Европе и отчасти в Китае, занимающем первое место в мире по выводу из страны нелегальных коррупционных и наворованных средств. Именно государство является в условиях финансианализма главным источником доходов новых лордов. Например, самой крупной в мире компанией по управлению капиталом является корпорация Black Rock. Она управляет активами более чем на 6 трлн.
долларов, при том, что весь мировой ВВП составляет чуть более 85 трлн. долларов.
Самое пикантное в этой компании следующее. Она не только является крупнейшим портфельным управляющим, наиболее мощным участником фондовых и других финансовых рынков, контролирует многие индексные фонды, но и одновременно администрации президентов поручают ей оценивать активы правительства, проверять инвестиционную обоснованность государственных сделок. Грубо говоря, это – то же самое, что во время финала Лиги чемпионов по футболу игроков одной из команд одновременно назначить судьями. Такие примеры можно найти не только в Соединенных Штатах, но и в странах ЕС. Что касается Китая, то там давно никто не понимает, где заканчивается государство и начинается бизнес, где действуют компании, принадлежащие китайцам, где – представителям китайской диаспоры, а где – международный капитал просто выставляет фронтменами граждан Поднебесной.
При финансианализме фантастические вещи творятся с государственными подрядами и заказами, особенно связанными с военно-разведывательным комплексом. Например, мощнейшая аудиторская группа, базирующаяся в Брауновском университете США в 2018 году выяснила, что за период с 2001 года Пентагон потратил на ведение военных действий, а также восстановление инфраструктуры и другие подобные проекты в Афганистане и Ираке почти 6 трлн. долларов.
Однако в 2018 году обнаружилось, что это все – мелочи. Из данных Службы генерального инспектора, а также Службы финансов и бухгалтерии Министерства обороны США лучшие американские аудиторы установили, что за период между 1998-м и 2015 годами финансовые операции в Пентагоне на сумму 21 трлн. долларов были задокументированы ненадлежащим образом. Оказалось невозможным установить, на что конкретно были потрачены деньги, какая часть расходов была проведена в рамках бюджета, утвержденного Пентагону Конгрессом, какая относится к строго засекреченному Черному, или Тайному бюджету разведывательно-военного комплекса, о существовании которого выяснилось из файлов Сноудена, а какая представляет собой просто фиктивные проводки, покрывающие мошенничества. Чтобы понять невероятные размеры мошенничеств и хищений, надо вспомнить, что весь государственный долг США составляет на сегодня все те же 21 трлн. долларов, а расходная часть всего бюджета США в 2018 году приближалась к 4 трлн. долларов. Грубо говоря, никому из американских аудиторов, а тем более бизнесу и общественности неизвестно, кто, на что и каким образом потратил просто невероятных размеров суммы. Это и есть повседневность финансиализации.
Подытожим. Ключевая проблема финансиализации заключается в том, что процесс ее поддержки каждый раз требует все более экстремальных мер. Эти становящиеся все более агрессивными меры приводят к тому, что негативные последствия для системы увеличиваются скорее в геометрической, а не линейной прогрессии. Скажем по-другому: хрупкость и нестабильность системы кратно растут с каждой новой попыткой использовать все более экстремальную политику.
Эти экстремальные меры не складываются друг на друга как кирпичи – они становятся источником параболического роста кредитного рычага, долга, спекуляций, хрупкости, искажений и нестабильности.
Геометрический рост системной неустойчивости – это неизбежный итог финансиализации, и этот момент осознается немногими – не только простыми людьми, но и профессиональными экономистами.
Каждая «починка», завязанная на увеличение левереджа и размера долгов, подогревает спекулятивный бум, который затем выдыхается, когда искажения, вызванные финансиализацией, дестабилизируют кредитный бизнес-цикл реальной экономики.
За последние 20 с лишним лет второй этаж вертикально организованной глобальной мировой экономики прочно заняла техноэкономика. Более того, как свидетельствуют ход президентских выборов в США в 2016 году, референдума о пребывании Великобритании в ЕС, промежуточные выборы в Конгресс США, евровыборы 2019-го, техноэкономика не только в финансово-инвестиционном,
