но и политическом плане готовится сделать прыжок на первую позицию, сбросив вниз финансовый контур. В Соединенных Штатах, странах ЕС, Великобритании, Австралии и Новой Зеландии, в Гонконге и Сингапуре молодежь и лица старшего поколения голосуют существенно по-разному. Соединенных Штаты сегодня расколоты не на богатых и бедных, белых и черных, а на молодых и пожилых, образованных и имеющих за плечами лишь школу, на штаты, где сосредоточено высокотехнологичное производство и остальную Америку.
Техноэкономика базируется на преодолении дихотомии плана и рынка. По сути, в основе техноэкономики лежит интерактивное программирование буквально всего и вся. Привычные экономические отношения в юридической или неформальной форме вытесняются алгоритмизированными, программно исполняемыми взаимодействиями и транзакциями.
В известном смысле справедливо утверждение о том, что техноэкономика является реализацией предвидения Маркса о вытеснении человека непосредственно из процесса производства. Это действительно так. Техноэкономика имеет в основе несколько процессов:
– во-первых, нарастание уровня автоматизации не только сфер производства и обращения, но и управления и контроля;
– во-вторых, распространение роботизации не только на сферу производства, но и потребительский сектор, а также повседневную частную жизнь населения;
– в-третьих, реализацию на практике концепции интернета всего. Общество во всех его компонентах, срезах и аспектах становится пронизанным роботизированными устройствами, связанными между собой и системой управления постоянными и устойчивыми коммуникациями;
– в-четвертых, де-факто интеграции человека и компьютера сначала в форме смартфонов, как неотъемлемого и обязательного условия существования, а затем частичной киборгизации и постоянного интерфейса «психика – всемирная информационно-коммуникационная сеть»;
– в-пятых, постепенное вытеснение традиционных институтов в виде фиатных денег, банковского кредита, долговых обязательств и т. п. программно-аппаратными взаимодействиями с использованием как децентрализованных, так и централизованных механизмов транзакций. (В этом плане блокчейн является не панацеей, но важным элементом техноэкономики на уровне горизонтальных транзакций);
– в-шестых, замены административно-принудительных и рыночно-конкурентных способов взаимодействия в обществе на увязку агентов посредством алгоритмов классификации, оптимизации и контроля. Уже в настоящее время эти методы реализованы на таких платформах, как Airbnb, Uber, eBay, Amazon и т. п.;
– в-седьмых, замена политических систем индустриального общества, предполагающих выборную демократию в рамках манипулирования черед пропаганду и рекламу массовым поведением на социальное программирование, таргетированное для конкретных групп и сообществ.
Если первая и вторая производственные революции были связаны прежде всего с использованием дешевой энергии, приводящей в действие машины и механизмы, транспортные средства и т. п., то ключевым ресурсом техноэкономики является информация. Информация в виде не только больших, но и персональных, а иногда и конкретных личных данных.
По сути, техноэкономика – это гигантский и распределенный программно-аппаратный комплекс, базирующийся на обработке разнообразной информации в режиме реального времени, с целью получения наилучших алгоритмов классификации, оптимизации и контроля. Непрерывные потоки информации, посыпающие от интернета всего, устройств, мониторящих естественную среду обитания, критических инфраструктур всех видов, данных о поведении в реале и виртуале, обрабатываются глобальной вычислительной системой не только последовательным, как сегодня, но и параллельным, как завтра, образом.
На основе обработки в зависимости от специфики той или иной задачи население классифицируется, разбивается на те или иные категории. Затем на основе классификации распределенная вычислительная системы выбирает для каждого случая на основе алгоритмов оптимизации наилучшие варианты взаимодействия. Затем, учитывая, что именно человек является самым непредсказуемым компонентом техносистем, программно-аппаратная среда контролирует взаимодействия и принудительно либо одобряет, либо наказывает участников по итогам той или иной сделки.
Безусловно, в полном объеме создание техноэкономики как господствующего уклада – это не перспектива ближайших двух-трех лет. Это – процесс, который в различных районах мира и более того, в рамках различных локаций одних и тех же стран, займет неодинаковое время. Однако очевидно, что все тенденции, все тренды изменений техники, экономики, политики и даже культуры и социума ведут именно к техноэкономике.
Техноэкономика сама по себе амбивалентна. Она лежит по другую сторону справедливости, социальности и человечности. Техноэкономика позволяет реализовать либо прагматически понятый коммунистический идеал, либо, как минимум, с не меньшей вероятностью стать базисом тотального порабощения новыми лордами населения избранных агломераций и локаций при одновременном масштабном геноциде большей части глобального народонаселения.
В настоящее время официальная статистика не только на уровне отдельных стран, но и, например, Всемирного банка или ОЭСР, не позволяет четко выделить финансиализированный сектор, техноэкономику и традиционный индустриальный капитализм. Кое-какие попытки в этом плане делаются.
Например, в материалах, подготовленных Всемирным банком к Давосскому форуму 2019 года, доля техноэкономики в Соединенных Штатах оценивалась примерно в 5 %, финансово-инвестиционного сектора – в 25 %, и традиционного индустриального, капиталистического – в оставшиеся 70 %. Полагаем, это – наведение тени на плетень или попытка при помощи весов измерить вкус молока. Сами по себе данные по объему и динамике внутреннего валового продукта и т. п. ориентированы исключительно на зрелый капитализм, никак не учитывают особенности финансианализма и техноэкономики. Приведенные выше примеры относительно приватизации супергигантских, иного слова не подберешь, потоков избранным кругом банкиров и инвесторов, убедительно показывают, кто сегодня в доме хозяин.
Соответственно, судить о доле и влиянии техноэкономики в сегодняшнем вертикальном (по Яременко) глобальном хозяйстве можно по косвенным данным. Например, MIT, Цюрихским технологическим институтом и университетом Технион в Израиле совместно рассчитывается такой показатель техноэкономики как индекс инженерной активности. Он характеризуется числом предприятий в промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и транспорте, где внедряются инновации, традиционно относимые к четвертой производственной революции. Они включают в себя инновации, связанные с интеллектуальной робототехникой, использованием новых материалов, принципиально новыми способами обработки, включая 3D печать, совмещенную реальность, генную инженерию и синтетическую биологию, переход на платформенные продажи с использованием алгоритмических транзакций, использование вычислительных систем, обрабатывающих большие данные для управления производственными процессами. Согласно данным за 2018 год, в России сейчас 2,6 % таких предприятий, в Китае – 23 %, в Англии и во Франции – примерно 45 %, в Германии – 59 %, в Соединенных Штатах – 62,1 %, в Финляндии – 71,3 %, Израиле – 82,4 %.
Другим ключевым и общедоступным, не требующем дополнительного основания, способом оценки мощи техноэкономики в глобальном финансиализированном хозяйстве является показатель рыночной капитализации крупнейших компаний техноэкономики. Еще совсем недавно, всего каких-нибудь 15 лет назад в десятку крупнейших компаний в мире по уровню рыночной капитализации вошло лишь две компании техноэкономики – Microsoft и Intel. Сегодня таких компании 7 из 10. Причем первую пятерку занимают исключительно компании техноэкономики. Помимо первой пятерки, включающей Microsoft, Amazon, Apple, Alphabet и Facebook в десятку вошли два китайских технологических гиганта Alibaba и Tensept. В десятку также входят инвестиционная компания У. Баффета Berkshire Hathaway, платежная компания Visa и промышленная Johnson amp; Johnson.
Таким образом, все возрастающую конфликтность и противоречивость современного мира в его экономических, политических и социальных аспектах надо рассматривать
