Формально Дед из политики ушел, выведя сам себя из состава президиума Московского обкома Компартии Российской Федерации. Фактически же он является действующим политиком, поскольку его высокий авторитет хозяйственного руководителя придает сказанному им немалый политический вес. А за словом в карман Дед не лезет и ни перед кем не тушуется.
Я познакомился с Дедом за скромным застольем в честь дня рождения моего земляка, депутата Госдумы от Брянщины Василия Шандыбина. Петр Захарович дружит с Василием Ивановичем давно. Они встречаются и в Москве, и в Клину, и, возможно, кое-что из известных всем выступлений Шандыбина с думской трибуны рождается в ходе его бесед с Дедом. Их, мне кажется, объединяет то, что они оба не признают полутонов в политике и все называют своими именами. Шандыбин заявляет в Госдуме: лидер фракции так называемого Союза правых сил Немцов — враг народа. Дед Шевцов, принимая у себя на комбинате первого помощника президента Ельцина господина Илюшина со свитой, так отозвался о тогдашнем премьер-министре Черномырдине, что у пожаловавших к нему челюсти отвисли.
Василия Шандыбина в свое время в Госдуме лишали на несколько дней слова за грубую, по мнению ряда депутатов, выходку против высокопоставленной подхалимки. Петр Шевцов не так давно вызвал страшный гнев у бывшего губернатора Подмосковья Тяжлова за то, что на совещании при нем, используя непечатное выражение, поставил на место его зарвавшуюся чиновницу — министра финансов. Тяжлов, в прошлом такой же управленец-строитель, как и Шевцов, мстить ему административными способами не стал, а, по слухам, обратился в обком Компартии: рассмотрите факт публичной нецензурной брани и вынесите Деду партийное взыскание. Группа членов обкома, как говорил мне один из них, предложение губернатора обсудила и постановила:
— Есть мат обыкновенный и есть возвышенный. Мат возвышенный — это когда человек вкладывает в нецензурные слова свои искренние чувства. В случае с министром областного правительства коммунист Петр Захарович Шевцов руководствовался именно чувствами. Считать данный факт употребления ненормативной лексики оправданным, и впредь рекомендовать коммунисту Шевцову в отношении представителей власти использовать возвышенный мат всегда и везде; в отношении же товарищей по партии и подчиненных на Клинском проектно-строительном комбинате — только в исключительных обстоятельствах.
На бумаге процитированного постановления не существует, на словах его многие знают. Партийную дисциплину Дед уважает и негласные рекомендации членов обкома выполняет. Особенно в отношении представителей власти — им он свои чувства выражает и с возвышенным матом, и без него.
Летом минувшим комбинат Деда, разумеется, в сопровождении областного начальства, посетили два чина из российского правительства. Когда они попивали чай в рабочем кабинете Шевцова, один чин, взглянув на бюст Ленина, который подарил Деду Жорж Марше, и напротив него стоящим портретом президента Путина, вопросил Петра Захаровича:
— Как объяснить такое странное сосед
ство? Зачем вы Путина поместили рядом с Лениным?
Дед ответил немедля:
— Даю шанс вашему Владимиру Владимировичу с его-то “умищем” поучиться у нашего Владимира Ильича. За Лениным в октябре 1917-го были только самодеятельные отряды Красной гвардии, но он всю собственность России забрал в пользу государства и народа. Путину же подчиняются и армия, и МВД и ФСБ, сам он вроде не прочь отъять у олигархов для трудового люда доходы с нефти, газа, металлов, леса — но ничего путного ему содеять не удается. И я решил, пусть Владимир Владимирович поглядит у меня на Владимира Ильича и, быть может, избавится от своей политической импотенции.
На следующий день в том же рабочем кабинете Деда появился сотрудник Федеральной службы безопасности:
— Вы вчера в присутствии официальных должностных лиц заявили о скудоумии президента Путина. Я вас должен допросить на сей счет.
Дед тяжело вздохнул, с высоты своего стана в кресле кинул взгляд на мелкого капитана ФСБ на стуле напротив, и молвил:
— Милок, я не помню, что говорил сегодня, а ты хочешь узнать, что мной сказано было вчера.
Дело на Деда не выгорело. Но если бы его все-таки завели, то Петр Захарович вряд ли стал бы остерегаться везде говорить то, что думает, и всегда поступать, так, как считает нужным. У независимости Деда две основы — объективная и субъективная.
Поэт Николай Александрович Некрасов некогда начертал:
Не торговал я Лирой, но бывало,
Когда грозил неумолимый рок,
У Лиры звук неверный исторгала
Моя рука.
Что кроется за этими строками, каждый школьник-старшеклассник знает: когда возникла реальная угроза закрытия нелюбезного власти журнала "Современник", который редактировал Некрасов, он согласился подсюсюкнуть царскому двору. Строителю-коммунисту Шевцову его комбинат дорог не менее, чем поэту-демократу Некрасову журнал, но у Петра Захаровича, в отличие от Николая Александровича, нет необходимости фальшивить и хоть как-то идейно заискивать перед власть имущими. Почему нет?
Комбинат Деда — финансово-прозрачное предприятие, которое поставляет в казну налоги на миллионы и миллионы рублей. Для подмосковных начальников угробить комбинат — значит зарезать курицу, несущую их бюджетам золотые яйца. Поэтому и бывший губернатор области Анатолий Тяжлов, и нынешний Борис Громов, и мэр Клина Александр Подстриганин силой данной им власти не только не вредят комбинату, но и в меру помогают ему развиваться, невзирая на открытую и бескомпромиссную враждебность Шевцова к политике правящих страной чинов и олигархов.
Современник поэта Некрасова — писатель Салтыков-Щедрин, в свое время убедительно доказал: главное для человека — не внешняя, а внутренняя свобода. Тот, у кого в голове на первом плане принцип — как бы чего не вышло? — никогда не будет волен в своих словах и поступках. Петр Захарович Шевцов на сей принцип всегда поплевывает, и этим он сильно отличается от большинства свои руководящих товарищей по партии — коммунистов-хозяйственников и коммунистов, ставших мэрами и губернаторами.
В 1998-м исполнилось 70 лет крупному русскому писателю Петру Проскурину. Власти Брянщины, где появился на свет и вырос автор "Судьбы", "Имя твое" и "Отречения", надумали отметить его юбилей на родине со всеми, кого он пожелает рядом с собой в свой праздник видеть. Короче говоря, администрация области пригласила писателя Проскурина, а тот пригласил на Брянщину друзей-писателей, в том числе и главного редактора нашей газеты Александра Проханова. Когда в брянской администрации, которую возглавлял тогда и до сих пор возглавляет коммунист Лодкин, стал известен список приглашенных Проскуриным, на него из города партизанской славы Брянска обрушился шквал звонков:
— Петр Лукич, мы просим, мы умоляем — не привозите с собой Проханова. Мы, коммунисты, в принципе хорошо относимся и к нему, и к его газете "Завтра", но ее ненавидят в администрации президента и в правительстве России. А оттуда будут представители на вашем юбилее. Как они воспримут присутствие на нем Проханова — неизвестно. Но вдруг его приезд к нам выйдет области боком?
А теперь вообразим ситуацию: в канун грядущего 75-летия Петра Захаровича Шевцова ему из высочайшей инстанции сообщают:
— К вам на юбилей решила пожаловать королева Великобритании. С ней вместе прибудут телекамеры со всего света. Это выгодно вашему комбинату, городу Клину, всей Московской области. Но надо, чтоб на вашем юбилее не было председателя Компартии Зюганова и уж, Боже упаси, непримиримого коммуниста Шандыбина. Отмените им свои приглашения.
Как на это предложение отреагировал бы Дед?
Поэт Олег Бородкин, крайний антизападник и радикал-националист, одно из своих стихотворений завершил фразой Евы Браун:
— Я лично натяну презерватив на голову английской королеве.
Солидный коммунист-хозяйственник Шевцов вряд ли бы уподобился хулиганистому Бородкину. Но я абсолютно уверен: кто сказал бы Шевцову, что королеву Великобритании выгодно разменять на Зюганова и Шандыбина, тому выпала бы от него изрядная порция возвышенного мата.
Петр Захарович рано стал мудрым и столь же рано окостенел. То есть разучился кланяться и в ту сторону, откуда следует личная материальная выгода, и в ту — откуда исходит опасность. И именно за уникальное сочетание премудрости с бескорыстием и мужеством он заслужил кличку "Дед". Но среди коммунистов Шевцов — не просто Дед, а Красный Дед, своего рода Красный Патриарх, который, во-первых, непреклонно уверен, что служить Богу — значит служить людям, сотворенным по образу и подобию Божьему, и который, во-вторых, точно знает, как надо людям служить.
