В пылу битвы капрала Рубина серьезно ранили и захватили в плен китайцы. Сознательно решив остаться в лагере для военнопленных несмотря на предложения китайцев вернуть его в родную Венгрию, капрал Рубин рисковал собственной безопасностью, выбираясь из места заключения по ночам в поисках еды для своих товарищей. Вламываясь в склады и сады врага, в случае обнаружения он рисковал собственными здоровьем и жизнью.
Капрал Рубин обеспечивал голодающих солдат не только пищей, но также критически необходимой медицинской помощью и моральной поддержкой. Его храбрые, самоотверженные действия были напрямую направлены на спасение жизней сорока боевых товарищей. Доблестные действия капрала Рубина, направленные против врага, и несгибаемые храбрость и отвага, проявленные в лагере для военнопленных, соответствуют высочайшим традициям военной службы и служат причиной для гордости за него и за всю армию Соединенных Штатов Америки.
Все, что армия упускала или не признавала два с половиной десятилетия, было в этом приказе. Подвиги Тибора были признаны официальными, вписанными в журналы боевых действий, чтобы каждый мог на них посмотреть и никто не мог их отрицать. Он стал пятнадцатым евреем, награжденным Медалью Почета с того самого момента, как Авраам Линкольн создал ее во времена Гражданской войны.
Снова заговорил президент, а Бад Коллетт обернулся и оглядел толпу присутствующих в Восточной комнате Белого дома – столько военных чинов сидит здесь, высочайшие представители вооруженных сил страны, мужчины и женщины, сделавшие головокружительные карьеры на службе своей родине. Бад был счастлив оказаться частью этого события и не хотел отвлекаться на всякие дурные мысли – но кое-какие вопросы сами всплывали у него в голове.
Интересно, хоть кто-то из этих уважаемых защитников родины читал хотя бы одно или два письма из тех двух сотен, что он им отправил, и если да, то сразу ли они выбросили их в мусорку, или подождали немного? Еще интереснее вот что: кто из этих выдающихся солдат, которые сейчас стояли и аплодировали Тибору, так активно мешал ему получить эту Медаль? Они же все солдаты здесь, верно? Интересно, думал Бад, их личные достижения сравнимы с подвигами Тибора? И раз уж мы тут все собрались, может, обсудим заодно, почему Тибор так долго ждал награды за то, что сделал пятьдесят лет назад? Чего такого они узнали сейчас, чего не знали про него, скажем, десять или двадцать лет назад? А, и вот еще вопрос, важный вопрос: а знают ли они о судьбах других мужчин и женщин, которых вот так же лишили заслуженных наград, и если да, то сделали ли они хоть что-нибудь, чтобы помочь им?
У Бада аж зачесалось все, так ему захотелось вскочить и обратиться к этим бездельникам в комнате. Но он не стал. Он был хорошим солдатом и умел держать язык за зубами.
Сыновья и дочери Тибора, Миклоша, Имре и Ирэн все были на церемонии в Белом доме, вместе с новым поколением – своими собственными сыновьями и дочерьми. Джо Хантли, муж Ирэн, тоже был, был и Брюс Гляйт с семьей. И Глория была; последний из иммигрировавших живой представитель фамилии Рубин, кроме Тибора. Миклоша, Маркеты, Имре и Ирэн уже не было в живых. Глория, та из Рубиных, что больше всех сомневалась в Тиборе и его заслугах, осталась одна. Но она теперь знала. Она, может, и не понимала Тибора, может, и никогда его не поймет, но теперь ей хотя бы стало ясно, что она так сильно ошибалась по поводу младшего брата своего мужа.
Позже, в Пентагоне, портрет Тибора повесили в Зале Героев. Гостей было так много, что все, кому не хватило места, стояли в соседних комнатах и наблюдали за церемонией по специальным экранам. На званом обеде Дик Уэйлен и Лео Кормье рассказывали юному поколению, как Тибор спас им жизни. Почти никто из молодых ребят не знал этих историй. Дик и Лео с гордостью рассказывали и пересказывали их. Старые солдаты, они считали это своим долгом.
Эдит Гоффман и ее подруги играли в карты в кантриклабе Олд Уэстбери на Лонг-Айленде, когда разговор вдруг зашел о членах семьи, служивших в армии. Был День памяти, 2007-й, и они рассказывали про родных, сражавшихся на полях Второй мировой, Кореи и Вьетнама. Женщины говорили: «Как здорово все-таки, что почти все они вернулись живыми». Тут одна из них вслух подумала: «А евреев награждали Медалями Почета?» Все решили, что да, наверняка награждали, учитывая, сколько их вообще воевало за все это
время. Но никто не смог назвать имя хотя бы одного из них. Да и не только евреев: единственный обладатель Медали, которого они смогли вспомнить, был Оди Мерфи. В пятидесятых, после Второй мировой, Мерфи стал кинозвездой и даже сыграл сам себя в автобиографической ленте «В ад и обратно». Но Мерфи не был евреем.
Позже, дома, Эдит залезла в Интернет и выяснила, что с момента создания Медали Почета во время Гражданской войны ее получили восемнадцать евреев. Заинтересовавшись их историями, она прочитала их все по соответствующим ссылкам, вплоть до Джека Робертса, который получил Медаль за Вьетнам. В конце она обнаружила, что единственный еврей, награжденный Медалью за Корейскую войну, получил ее только в 2005-м, пятьдесят пять лет спустя.
Фото Тэда Рубина показалось ей знакомым. Заинтригованная, Эдит стала читать дальше. Она ничего не знала про его подвиги, хотя про отдельные детали его биографии она уже, кажется, где-то слышала; собственно, они были похожи на историю одного из друзей ее мужа, с которым она пару раз встречалась в отеле «Марсель», еще в Нью-Йорке, где она и муж только познакомились. Она не знала этого человека, и все это было очень и очень давно, но она вспомнила, что Норман Фрайман, еще один друг ее мужа, близко знал Тибора Рубина, когда те жили в лагере для беженцев в Европе.
Она показала мужу, Исааку, фото семидесятишестилетнего Рубина с медалью на шее. «Это разве не твой друг из Нью-Йорка?» – спросила она.
Исаак удивленно посмотрел на фото. «Мне откуда знать? – крякнул он. – Это же старик какой-то».
Эдит вернулась к компьютеру и нашла фото, сделанное в Корее, на котором Рубину было примерно двадцать с чем-то лет. Исаак тут же узнал юного солдатика с уверенным выражением лица. «А это ж Тиби Рубин!» – крикнул он.
Он немедленно позвонил Норману Фрайману.
– Я искал этого парня везде, где только в голову приходило, – ответил ему Норман, когда Исаак рассказал ему про фото, найденное Эдит. – Ничего про него не слышал после того, как он в армию ушел.
– Ты не поверишь, – сказал Исаак. – Солдатик наш роем стал.
Исаак хорошо помнил первые встречи с Тибором и те вопросы, которые он у него вызывал почти шестьдесят лет назад. Фото и история, которые он видел перед собой сейчас, шли вразрез с его первым впечатлением о Тиборе: тогда он показался ему красивым, очаровательным, но замкнутым одиночкой. Приказ о вручении Медали Почета стал для Исаака откровением, подарившим ему уйму новых вопросов. Как Тибор Рубин умудрился совершить столько потрясающих подвигов? Как это Исаак в свое время не смог заметить в нем даже намека на такой самоотверженный героизм? Ему срочно требовалось увидеть Тибора и выслушать его историю живьем, дабы вот эти распечатанные листки бумаги обросли плотью и костями. Быть может, наконец-то, спустя все эти годы, он сумеет понять его? А может и нет. Быть может, ему не суждено разгадать истинную сущность Тибора Рубина.
А вот Нормана Фраймана в тексте приказа и статьях ничего не удивило. Норман был уверен, что бескорыстие Тибора начинало свой путь с самого младенчества и что его характер начал закаляться еще в колыбели. Его желание помогать другим породили в нем его родители и вера. Кроме того, думал Норман, тот ад, через который прошел Тибор в Маутхаузене, сделал его сильнее и приготовил к Корее лучше, чем кого-либо. Вместо того, чтобы сбить его с пути, каждый новый вызов готовил его к следующему. Тибор, по мнению Нормана, физически неспособен был заглушить в себе чувство долга. Так уж он устроен.
Через несколько месяцев Норман, Исаак и Тибор вместе с женами собрались вместе за ужином в честь Тибора на юге Флориды. Они договорились не обсуждать события прошедших пятидесяти лет до тех пор, пока не увидятся лицом к лицу. В тот день, когда они встретились, одно стало совершенно ясно: им не хватит одного вечера, чтобы обсудить все. Потребуются недели или даже месяцы.
В свои восемьдесят три года, через шесть лет после церемонии в Белом доме, Тибор по-прежнему отвечает на просьбы приехать на различные мероприятия. Он по-прежнему навещает ветеранские госпитали, чтобы поговорить с ранеными и раздать им подарки на праздники. И он по-прежнему играет Санта-Клауса для местных детишек.
