родился в Руане в 1730 и умер в России в 1810 году (причём это сообщают иностранные справочники, а русские ограничиваются только расплывчатым в «в середине века», «в конце века».
Это несколько обидно, потому что Делабарт в России прожил долго (1785–1810) и составил славу себе именно русскими работами. Ну и Москве составил славу тоже.
Впрочем, может, иностранцы менее тщательны, потому что наши соотечественники пишут, что всё равно достоверных сведений мало, а Делабарта путают с его однофамильцем. Делабарт много писал маслом, а так же оставил много акварелей современной ему Москвы, но вот гравюры с них делало уже множество людей — Генрих Гуттенберг, Маттиас Готфрид Эйхлер, Габриэль Людвиг Лори и другие.
Мне очень нравится рисунок Делабарта, изображающий русские бани зимой — это ряд бревенчатых домиков по одну сторону дороги, на которой стоят розвальни, из домиков поднимается в безветрии дым, кругом снег и на обочине стоят задумчиво голые русские мужики.
Собственно, и знаменитые «Серебрянические бани» (1796) — тоже не один рисунок, а, судя по всему, несколько. Акварели, а затем гравюры, а вернее, даже несколько изображений.
Но меня не оставляет мысль, что в Серебрянических банях Делабарт видит вовсе не дикую русскую природу, как можно подумать.
В паре к нему обычно поминают Франциско де Миранда [2], который после визита в Россию в 1786–1787, писал с некоторой брезгливостью: «Оттуда поехали в Большие бани, мужские и женские, что на Москве-реке. Зашли сначала в мужские, где увидели великое множество голых людей, которые плескались в воде безо всякого стеснения. Через дверцу в дощатой перегородке проследовали в женскую часть, где совершенно обнажённые женщины прохаживались, шли из раздевальни в парильню или на двор, намыливались и т. д. Мы наблюдали за ними более часа, а они как ни в чем не бывало продолжали свои манипуляции, раздвигали ноги, мыли срамные места и т. д… В конце концов, пройдя сквозь толпу голых женщин, из коих ни одна не подумала прикрыться, я вышел на улицу и дошел до другого входа в ту же баню, откуда все было видно как на ладони, а потом снова зашел внутрь, и банщицы, взимавшие плату у входа, даже не подумали меня остановить. Тела беременных из-за огромного живота напоминали бесформенную массу. Поистине, разглядывая всех этих обнажённых женщин, всех возрастов и с самыми разнообразными формами, я не смог отыскать в них большого сходства с «Венерой» из собрания Медичи…
В этой бане бывает более 2 тысяч посетительниц, главным образом по субботам, и с каждой берут всего две копейки; однако меня уверяли, что хозяин получает большой доход. Оттуда мы вышли наружу и проследовали к реке, чтобы посмотреть на женщин, которые после бани идут туда купаться. Их было очень много, и они спускались к воде без малейшего стыда. А те, что были на берегу и еще мылись, кричали нам по-русски: “Глядеть гляди, да не подходи!” Мужчины там купаются с женщинами почти вперемешку, ибо, если не считать шеста, их в реке ничто не разделяет… В деревнях ещё сохраняется обычай купаться вместе мужчинам и женщинам, и нынешняя императрица первой позаботилась о том, чтобы соблюдались приличия и купание было раздельным» [3].
Действительно, всё это происходило на фоне того что по Сенатскому указу от 1743 года было запрещено в «торговых» банях мыться мужчинам вместе с женщинами и мужескому полу старше 7 лет входить в женскую баню, вдобавок, почти спустя сорок лет спустя, 8 апреля 1782 года, Екатерина II подписала «Устав Благочиния» (это вообще очень интересный документ, он регулировал общественную жизнь чуть не до 1862 года).
В «Уставе благочиния» упоминалось многое: «…запрещается всем и каждому учинить лжепредсказания, или предзнаменования; разыгрывать лотерею без дозволения Императорского величества; без дозволения управы благочиния чинить в городе общенародные игры, или забавы, или театральные представления; в общенародные игры, или забавы, или театральные представления, или песни включать, или употреблять слова или поступки, кому вред наносящие или противные благопристойному; мужскому полу старее 7 лет входить в торговую баню женского пола, и женскому полу входить в торговые бани мужского пола, когда в оных другой пол парится; в общенародном месте, или при людях благородных, или выше его чином, или старее летами, или при женском поле употреблять бранные или непотребные слова; чинить уголовные преступления, как-то: смертоубийство, увечье и раны, насильство разбоем, или увозом, или похищением; пожег обитаний; воровство; злостный убыток; лживый поступок словесный или действием…» [4]
Но мне кажется, что рисунок Делабарта — это нечто совсем другое. Он, и известная гравюра Эйхлера по нему, рассказывает про Московский Золотой Век.
Люди на этих изображениях вовсе не идеальны, зато во всём разлита гармония.
Всё естественно, несмотря на состояние запрета — всё близко к природе, но ничего уже туда не вернётся, и цивилизация занесла над природой свои топоры.
Даже церковь Троицы в Серебряниках приобретает у Делабарта какие-то странные экуменические формы.
Примерно так же примирительно говорил о голых русских Шарль де Массон [5]: «Хотя русские бани и описывались много раз, но я все же считаю нелишним поговорить о них здесь, так как они сильно влияют на характер и нравы женщин из простонародья. Приехав в Россию, я решил сам лично проверить то представление, которое у меня сложилось на основании рассказов путешественников и которому я не очень доверял… Итак, однажды с одним из друзей я отправился на берег Невки к общественным купальням; идти далеко не пришлось, чтобы убедиться, что русские красавицы привыкли выставлять свои прелести перед прохожими. Толпа женщин всех возрастов, привлеченных июньской жарой, не сочла даже нужным идти в ограду купальни. Раздевшись на берегу, они тут же плавали и резвились…
С тех пор я много раз бывал в банях и видел то же, что и на берегу островов Невы. Но после набросанной выше картины большие подробности были бы слишком непристойны. Правда, целомудренная Екатерина издала указ, предписывающий предпринимателям публичных бань строить их для обоих полов раздельно и в женские пускать только тех мужчин, которые необходимы для их обслуживания, да еще художников и врачей, приходящих туда для изучения своего искусства; чтобы проникнуть туда, охотники попросту присваивают себе одно из этих званий. Итак, в Петербурге бани и купальни разделены для обоих полов перегородкой, но многие старые женщины всегда предпочитают вмешиваться в толпу мужчин; да кроме того, вымывшись в бане, и мужчины и женщины выбегают голышом и вместе бегут окунуться в протекающей
