На первый взгляд — улыбка фортуны. С самого начала войны Того не везло. В некоторые моменты неудачи отбрасывали его далеко от победы. Но, учитывая упорство Того, по закону вероятности Того должен был рано или поздно добиться цели.
Того повезло в том, что адмирал Витгефт находился точно на месте падения снаряда. После взрыва от адмирала остался только окровавленный обрубок ноги. Начальник штаба и другие офицеры были ранены. Оставшийся в живых штурман несколько минут удерживал броненосец на курсе, пока второй снаряд — в 18 ч 37 мин. — не разорвался в боевой рубке. Все находившиеся там были убиты, ранены или задохнулись от газа. Рулевое управление и все приборы управления стрельбой были выведены из строя. «Цесаревич» вывалился из строя, и русская эскадра несколько минут была так же беспомощна, как обезглавленная утка. Несколько долгих минут прошло, пока второй помощник капитана, который находился в центральном посту, не понял, что произошло. Он поднял сигнал: «Адмирал передает командование контр-адмиралу князю Ухтомскому». Ухтомский хотел передать другим кораблям сигнал: «Следуй за мной», но обе мачты у него были сбиты, а вывешенные на поручнях мостика сигнальные флаги почти не были видны. Замешательство продолжалось. Наконец Ухтомскому удалось сообщить эскадре о гибели Витгефта. Японские броненосцы продолжали приближаться по широкой дуге, охватывая голову эскадры и отрезая ей путь вперед на восток, их огонь не ослабевал, и он отдал эскадре приказ возвращаться в Порт-Артур.
Наступали сумерки. Того своими крейсерами и броненосцами зажал противника в клещи, как это сделал когда-то адмирал Ито с китайскими кораблями. Но, как и в том случае, разбитому, но не уничтоженному противнику удалось добраться до своей базы под покровом ночи.
«Адмирал Того не стал преследовать врага и позволила русским кораблям уйти. Луч славы блеснул над полем битвы. Он его не заметил», — писал один из историков. Эти споры о стратегии интересуют нас постольку, поскольку позволяют нам представить ход мыслей Того. Сам Того никогда не комментировал это сражение. До самой своей смерти он отвечал на вопросы типа: «Почему вы сделали то-то или не сделали того-то?» лишь вежливой улыбкой. Только анализируя поведение Того, рассматривая последовательность принимаемых им решений, изучая отдаваемые приказы и записи в вахтенном журнале, мы можем догадаться о вероятных мотивах его действий. Того действительно мог броситься на обезглавленную, деморализованную русскую эскадру и нанести ей решающий удар. Его превосходство в тот момент было подавляющим, а риск минимальным. Почему он не рискнул?
Его решение вечера 10 августа 1904 года комментаторы взвешивали на одних весах с решениями самых знаменитых западных флотоводцев. Но не надо забывать, что еще не прошло и сорока лет с того момента, как западные флоты пришли наказать японцев, наказать, как белые рабовладельцы наказывают провинившегося негра. Не прошло и сорока лет, как Того сбросил свои средневековые доспехи. Императорскому флоту еще не исполнилось и тридцати лет. Кроме того, на плечах его лежала значительная часть ответственности за судьбу Японии, а сражался он с третьей по силе морской западной державой. Не только против части ее флота в виде кораблей Порт-артурской эскадры, но против всего русского флота: крейсеров Владивостока, о которых надо было помнить, против Балтийской эскадры, для встречи с которой надо было сохранить достаточно сил, материальных и людских. Того не хотел ничем рисковать без крайней необходимости.
Кажется, я чуть ли не жалею этого японского адмирала, что, по крайней мере, выглядит смешно. Не в этом моя задача. Если не касаться психологии, которая почти не принимается в расчет историками, достаточно сказать следующее.
Да, вечером 10 августа Того мог и должен был стремительно напасть и добить русскую Порт-артурскую эскадру.
Но поступать таким образом — подумаем об этом: действовать с огромными средствами современного флота — еще не присуще его терпеливому гению. Того еще не созрел для внезапных нападений или, скорее, еще не был достаточно силен для этого. Он кружил вокруг своей жертвы, обстреливая ее с дистанции, а ночью он еще раз спустил на нее свору своих миноносцев.
После гибели Витгефта «Цесаревич» доплелся до Шаньдунского полуострова, где был интернирован немцами. Крейсер «Аскольд» и один из миноносцев были интернированы в Шанхае, «Диана» в Сайгоне. «Новик», наскоро заправившись углем и совершив впечатляющий рейд вокруг Японских островов, после жестокого боя погибнет у острова Сахалин.
«Хотя большая часть вражеского флота смогла вернуться в порт, — писал Того микадо в ответ на поздравительную телеграмму флоту, — мы разработали другой план и готовы приступить к его выполнению, чтобы победно закончить эту войну». Важно выиграть войну, а не сражение. Некоторые упреки, сделанные гению Того, происходят от желания видеть его еще более блестящим. Мне кажется, что можно только приветствовать это отсутствие суетливости. Что касается пресловутого «луча славы», блеск которого вроде бы остался не замеченным Того, так это непревзойденная глупость.
Камимура после четырех месяцев различных операций с переменным успехом против русских крейсеров Владивостока одержал решающую победу в сражении 14 августа у мыса Уруссан. Его эскадра наконец освободилась для дальнейших действий у Порт-Артура.
В Порт-Артуре наземные японские батареи начали обстреливать акваторию порта. Русские корабли вынуждены были скучиться у западного берега, спасаясь от снарядов, как прохожий прячется от дождя, прижавшись к стене здания. 16 августа в крепость прибыл парламентер от генерала Ноги и передал коменданту «предложения о сдаче на почетных условиях». Под документом стояли две подписи: Ноги и Того. «Наша армия, — говорилось в послании, — почти закончила подготовку к генеральному штурму, который намечен на ближайшие дни. Если штурм начнется, участь крепости будет предрешена…». Чтобы избежать лишнего кровопролития, тандем Ноги — Того предлагал эвакуировать мирное население, а войскам сдаться на почетных условиях. Предложение было отвергнуто. Штурм начался 19 августа.
В следующие дни Ноги и Того пришлось признать, что в их ультиматуме содержалась, по крайней мере, одна неосторожная фраза: «Если штурм начнется, участь крепости будет предрешена…».
Генеральный штурм продолжался четыре дня, с привлечением всех сил и с яростной энергией. К вечеру четвертого дня японцам удалось овладеть тремя небольшими фортами, и не больше. Русские продемонстрировали в который раз исключительную стойкость в обороне. В эти дни они потеряли 4000 человек убитыми, японцы — 15 000. Ноги 24 августа писал Того: «Мы только что убедились, что даже беспримерное мужество и отвага не могут одни победить врага, который защищает до последнего человека хорошо вооруженные и укрепленные позиции. Опираясь на захваченные нами на этом этапе форты, мы будем продвигаться дальше, занимая один за другим остальные».
Один за другим. Того не нашел бы более обнадеживающего выражения. Его кораблям, пережившим сражение 10 августа, требовалась полная ревизия, и не на временной базе, а на заводах в Японии. Предстояло встречать 2-ю Тихоокеанскую эскадру русских. Ноги это прекрасно знал. Он бы хотел, конечно, взять Порт-Артур одним ударом и освободить Того от этой заботы. Но Порт-Артур оказался упрямым.
От агентов в России поступили сведения о скором отплытии 2-й Тихоокеанской эскадры. Больше сорока кораблей должны были покинуть Либаву. Подготовка к походу велась в ускоренном темпе.
Более сорока кораблей. Глядя на список необходимых ремонтных работ, составленный по рапортам командиров кораблей, Того задумался. Посылать корабли в Японию по очереди — ему не нравилось такое решение. Он бы хотел сам отвести флот на базу, лично присматривать за ходом работ. Но для этого надо было, чтобы в Порт-Артуре не осталось русских кораблей. Но Порт-Артур держался.
К Того прибыл офицер с посланием от Ноги. Генерал сообщал, что решил начать штурм Высокой горы. Ноги все понимал и хотел всеми способами помочь своему другу Того. Накануне Того просто передал ему полученную информацию о 2-й Тихоокеанской эскадре, не добавив от себя ни слова, и Ноги отвечал ему.
Высокая гора была двухсотметровой высоты сопкой. Она господствовала над всем западным бассейном бухты Порт-Артура и частью восточного. После трехдневной бомбардировки начался новый штурм. Как и предыдущий, он удался только частично. Высокая гора осталась у русских, но японцы овладели другой сопкой, Длинной горой, с которой открывался вид на часть внутреннего рейда. На вершине только что завоеванной сопки спешно устанавливались пушки и 280-мм мортиры. Да, надо было спешить. Снаряды японских мортир посыпались на русские корабли, производя серьезные разрушения, но 2-я Тихоокеанская эскадра уже вышла в море. Она не была больше гипотезой, проектом, угрозой, но уже реальностью. Сорок боевых единиц, разрезая морские волны, направлялись к Японии. А ни один корабль Того не был еще отремонтирован, и Порт-Артур все еще держался. Шел третий день октября. Того написал Ноги, что абсолютно необходимо уничтожить русскую эскадру в Порт-Артуре в кратчайшие сроки.
