Все силы были брошены на подготовку по третьему варианту. 9 апреля 1905 года пришли самые свежие сведения от разведывательных служб: накануне, 8 апреля, русская эскадра прошла Малаккским проливом мимо Сингапура. Преодолев 16 000 миль , сорок пять кораблей Рожественского вошли в Южно-Китайское море.
Когда в Санкт-Петербурге был решен вопрос об отправке эскадры на помощь Порт-Артуру, в кают-компаниях кораблей, в морских кругах, в салонах высшего общества радостно звенели бокалы. Но отвечавшие за ее подготовку специалисты чувствовали себя тревожно. Посылать только старые слабые корабли было бы безумием. А новейшие корабли, строительство которых заканчивалось, еще ни разу не выходили в море. Пять броненосцев стояли еще у заводских стенок Санкт-Петербурга и Кронштадта. Два из них были заложены в 1901 году, два в 1902-м и один в 1903 году. Работы на них шли очень медленно.
— Нужен еще по крайней мере год, чтобы их достроить, — говорили эксперты. — А когда они будут готовы, станет понятно, что они не могут совершать такие большие походы. Современные броненосцы потребляют слишком много угля.
Никакой современный боевой корабль не предназначен для путешествия из Европы в Японию.
Многое было не в порядке в царской России 1904 года. Но еще находились люди, творчески выполнявшие свою работу, особенно в области техники. На заводах ритм работ ускорился. Похоже было, что к середине сентября эскадра сможет выйти в море. Командование было доверено адмиралу Рожественскому.
Рожественский никогда не водил эскадры в бой. Это была не его вина, а промах истории. Его командование русской эскадрой во время Японо-китайской войны выразилось в сидении на совещаниях, в посещении приемов и проведении нескольких маневров. Рожественский позже побывал военно-морским атташе в Лондоне и начальником Генерального штаба. Свою личную храбрость он проявил в Русско-турецкую войну: командуя маленьким миноносцем, он дерзко атаковал вражеские корабли.
14 августа Рожественский поднял свой флаг над броненосцем «Суворов» в Кронштадте. 25 августа эскадра совершила тренировочный выход в море. 11 сентября она снялась с якоря и направилась в Либаву на балтийском побережье. Во время выхода из Кронштадта броненосец «Орел» сел на мель прямо в канале, и потребовалось два дня, чтобы снять его. В начале октября флот прибыл в Ревель.
По некоторым деталям можно судить о готовности эскадры. Рожественский однажды решил провести тренировку и, наверное, остался очень недоволен, судя по приказу номер 51 по эскадре: «Сегодня в два часа утра я приказал на „Суворове“ объявить минную тревогу. Через восемь минут еще никто не шевелился. Экипаж и офицеры спали, за исключением нескольких вахтенных, с трудом разлепивших глаза и не знавших, куда бежать. Ни один прожектор не был готов к работе. Никто не позаботился о боевом освещении палубы, необходимом для приведения в действие артиллерии». 11 октября эскадра вышла в море, но вынуждена была снова остановиться в Либаве до 15-го. Наконец она берет курс на Японию.
Вопрос с углем был решен в принципе. С эскадрой шли несколько транспортов с углем, а русское правительство заключило контракт с одной германской фирмой о посылке пароходов с углем в различные пункты на пути эскадры. Был также расчет на благожелательный нейтралитет Франции, которая разрешила — в принципе — русской эскадре отдыхать в ее колониальных портах.
На фоне моря русские корабли, выкрашенные в темно-серый цвет, с желтыми трубами представляли собой яркое зрелище. Это делало их силуэты видимыми издалека, а желтые трубы должны были облегчать задачу японским наводчикам и дальномерщикам, но этот промах еще не стал понятным. Семь броненосцев, включая пять новейших, составляли ядро эскадры. Теоретически боевые качества этих кораблей были превосходны, особенно что касалось скорости хода. К несчастью, этой скорости ни разу не удавалось достичь, все время что-нибудь да мешало.
Дальномеры были выбраны самые современные, такие же, которые использовались и на японских кораблях. Но, к несчастью, их только что установили, в то время как японские артиллеристы уже много месяцев работали с этими инструментами. Русские специалисты по беспроволочной связи были прекрасно подготовлены и любили свое дело. Тем более были они раздосадованы, увидев, что, внезапно охваченные мелкой скаредностью и необъяснимой заботой об экономии, чиновники адмиралтейства отказались от оснащения кораблей современными станциями Маркони (используемыми японцами), а закупили аппараты, мощность которых и другие технические характеристики были гораздо ниже.
Несмотря на все перечисленное, русская эскадра представляла собой устрашающую боевую силу. Но она отправлялась в длинный тяжелый путь, и моряки, офицеры и матросы, знали об этом.
В Танжере Рожественский разделил свою эскадру на две группы. Сам он вместе с основной частью пошел вокруг Африки, другая должна была соединиться с ним у Мадагаскара, пройдя Средиземным морем и Суэцким каналом.
Путешествие проходило в тяжелейших тропических условиях. Французское правительство не разрешило перегружать уголь в своих портах, и это приходилось делать в море, на волне. Для питания экипажей корабли везли с собой живых животных. Убив и съев их, надо было переходить на солонину. Плохо накормленные люди всегда недовольны своей судьбой. Отношения между рядовыми и офицерами были натянутыми. Погода стояла хорошая, но останавливаться приходилось часто: как только на каком-нибудь корабле случалась авария. Специалисты оказались правы: военные корабли того времени не были приспособлены к длительным путешествиям.
Но эскадра упорно двигалась вперед. 19 декабря она обогнула мыс Доброй Надежды и взяла курс на Мадагаскар. 1 января она бросила якоря в заливе Св. Марии на Таматаве. В этот день генерал Стессель отправил к генералу Ноги парламентера с предложением начать переговоры о капитуляции Порт-Артура. На эскадре Рожественского эту новость узнали через несколько дней. Она поразила всех, как удар грома в ясный день.
Вскоре подошел отряд, прошедший Суэцким каналом, а в феврале к эскадре присоединился дополнительный отряд из Либавы. Вместе со вспомогательными судами и транспортами с углем армада насчитывала сорок кораблей. И ни одного, где бы не царил пессимизм и даже озлобление. Газеты, приходившие из России, не прибавляли оптимизма.
Было бы удивительно, если бы в этих условиях дисциплина улучшалась. То тут, то там вспыхивали полускрытые бунты, в том числе и из-за плохого питания. Через некоторое время до эскадры дошли газеты, описывавшие события 22 января 1905 года в Санкт-Петербурге. Эти сообщения имели бы меньшие последствия для морального духа экипажей, если бы эскадра смогла выйти в море и вступить в бой. Но общественное мнение в России требовало нового усиления эскадры. Адмиралу Рожественскому пришлось ждать прибытия еще одного отряда кораблей под командованием адмирала Небогатова. Это «усиление» состояло из старых, потерявших свое боевое значение кораблей.
Длительная стоянка у берегов Мадагаскара не улучшала моральный климат на кораблях. К счастью для России, японское правительство выразило протест Парижу за использование русским флотом Мадагаскара в качестве своей базы. Париж довел до сведения Санкт-Петербурга, что так дальше продолжаться не может, и Рожественский получил приказ выйти в море. Эскадра покинула порт 25 марта. Как уже говорилось, 8 апреля она прошла Малаккским проливом.
О всех трудностях, встречавшихся на пути адмирала Рожественского, Того получал исчерпывающую информацию от японских разведывательных служб. Агенты, следившие в бинокли за русскими кораблями во время их прохождения мимо Сингапура, отмечали в своих шифрованных телеграммах несколько интересных деталей: корабли плохо держали строй; броненосцы были сильно перегружены, их броневые палубы почти скрывались под водой; и, наконец, эта почти черная окраска корпусов и чертова желтизна труб.
14 апреля Того узнал, что русская эскадра бросила якоря в порту Камрань и провела там нечто вроде маневров. 13 мая пришло сообщение, что эскадру догнал отряд адмирала Небогатова. Какими бы ни были боевые возможности этого соединения, с ним придется считаться в бою. 18 мая агент сообщил, что «большая эскадра из почти пятидесяти кораблей под флагом с голубым крестом покинула бухту Ванфонг и взяла курс на север». Это было, по-видимому, последнее донесение, полученное Того.
Проводя, как обычно, сравнение соотношения сил враждующих флотов перед решающим сражением, я не хотел бы затруднять читателя утомительным перечислением. Достаточно запомнить следующее: восьми русским броненосцам Того мог противопоставить только четыре. Пять русских кораблей были современной постройки, но Того имел в своем распоряжении восемь броненосных крейсеров против трех Рожественского. У него также было некоторое преимущество в легких крейсерах и миноносцах. Если сравнивать артиллерию, то у русских было почти в два раза больше орудий главного калибра, но соотношение пушек среднего калибра и скорострельность японской артиллерии позволяли японцам обрушивать на врага в минуту почти в три раза большую массу снарядов. Японские корабли имели преимущество и в скорости. Что касается отличия не в смелости и мужестве, а в военном качестве офицеров и экипажей, об этом надо сказать несколько слов.
