Драки, поножовщина, перестрелки повсюду волочатся кровавым шлейфом за «Воителями». Сейсмографы от социологии фиксируют, что никогда еще со времен показа «Механического апельсина» Стэнли Кубрика в 1971 году ни один фильм не вызывал такой эпидемии насилия, как «Воители». Несколько кинотеатров вынуждены были убрать броскую рекламу и даже отказаться от дальнейшей демонстрации самой картины. Но в большинстве кинотеатров жажда прибыли возобладала над чувством ответственности. В порядке «компромисса между наживой и порядком» их владельцы стали нанимать специальных охранников, оплачивает которых фирма «Парамаунт». (На какие только жертвы не пойдешь ради бизнеса!) Мне самому пришлось наблюдать этих охранников в действии в вашингтонском кинотеатре «Таундаунтаун». (По данным старшего вице-президента «Парамаунта» Гордона Вивера, посты охраны были установлены в двухстах кинотеатрах.)
Однако, как только первая волна кровавых инцидентов несколько поулеглась, провокационные рекламные плакаты вновь появились на фасадах кинотеатров и в газетных объявлениях. Они ничем не отличались от предыдущих, впрочем, за единственным исключением. «Парамаунт» снабдил жуткую панораму многотысячной гангстерской толпы цитатами из статей ведущих кинокритиков Америки, превозносящих «Воителей» как «шедевр» киноискусства, как «новое слово» в нем. На защиту «Воителей» стало еще одно лицо. Сугубо заинтересованное. Звали его Сол Юрик, автор романа, на основе которого сделан фильм. Защищая экранизацию, Юрик указывал на то «смягчающее вину» обстоятельство, что насилия-де в фильме куда меньше, чем в романе, и значительно меньше, чем в вышедшей одновременно с ним кинокартине «Охотник на оленя», грязном пасквиле на героический Вьетнам.
Режиссер Хилл, безусловно талантливый кинематографист, но страдающий застарелой страстью к показу насилия. Если припомнить прежние ленты Хилла — «Трудные времена» с Чарльзом Бронсоном в главной роли и «Таксист» с Робертом де Ниро, играющим, кстати, главную роль и в «Охотнике на оленя», станет ясно, что творческим базисом этого режиссера в огромной степени служит культ «сильной» личности, культ насилия.
Пытаясь снять с себя обвинения в «социальной безответственности», фирма «Парамаунт» утверждает, что в ходе съемок картины она не имела никаких «тревожных сигналов». Однако это далеко не так. Именно в ходе съемок, проходивших в ночном Нью-Йорке, выявился взрывчатый характер «Воителей». Съемки привлекали, притягивали к себе настоящие молодежные банды, провоцировали бурные столкновения между ними, заканчивавшиеся кровавыми драками. Жизнь «влияла» на искусство, а искусство на жизнь.
История с «Воителями» не исключение, а лишь последний пример сопряжения кино- и телепродукции с преступностью среди молодежи. Аналогичные взрывы насилия наблюдались и при повторной демонстрации на телеэкранах таких фильмов, как «Марафонец», «Желание умереть», и некоторых других. Тщетно общественность, родительские и школьные организации пытаются бороться со всесильными кинофирмами, за спиною которых угрожающе маячат финансирующие их банки и корпорации, крупнейшие в Соединенных Штатах. Столь же неудачными оказываются попытки взнуздать распоясавшихся апологетов насилия с помощью правосудия.
Наиболее нашумевшая из подобных попыток — так называемое «дело Заморы». Летом прошлого года два пятнадцатилетних паренька Рональд Замора и Дэррел Агрелла, жители курортного города Майами-Бич, штат Флорида, захотели совершить прогулку в Орландо, где находится знаменитый «Дисни уорлд» — «Мир Диснея». У мальчиков не было ни машины, ни денег. Тогда они решили ограбить соседку Заморы госпожу Элинор Хаггарт, одинокую 82-летнюю старуху. Согласно показаниям самого Заморы ребята проникли в квартиру Хаггарт и, угрожая найденным у нее револьвером, потребовали денег. Старуха согласилась дать им 415 долларов, но, видимо, пригрозила, что расскажет о непрошеном визите полиции. Тогда Замора застрелил ее через подушку, чтобы приглушить звуки выстрелов. Прихватив деньги и старенький «бьюик» — автомобиль убитой, Рональд и Дэррел покатили в «Мир Диснея», где провели затяжной уик-энд в компании с куклами великого мультипликатора, в окружении всевозможных развлекательных аттракционов.
Но рядовое — к сожалению — убийство, в котором были замешаны несовершеннолетние, неожиданно получило сенсационный оборот, вытолкнувший его на первые страницы американской печати. Эллис Рубин, адвокат Заморы, готовя защиту своего юного клиента, неожиданно обнаружил, что накануне убийства Замора смотрел по телевидению два эпизода — один из уголовной серии «Коджэк» и второй из серии ужасов «Дракула». В них со скрупулезной точностью воспроизводятся сцены убийства, совершенного мальчиками в реальной жизни. Заинтересовавшись этим совпадением, адвокат стал копать поглубже. Выяснилось, что Замора страдал так называемой «телевизионной наркоманией». По свидетельству его матери, Йоланты Заморы, он буквально сутками без еды и сна просиживал перед «ящиком», смотрел подряд все фильмы и серии с насилием и уголовщиной. Особой популярностью у Заморы пользовалась серия «Коджэк» о похождениях крутого нравом полицейского инспектора из Нью-Йорка. Он даже требовал у отца, чтобы тот обрил себе голову наголо, как актер Телли Савалас, игравший роль детектива Коджэка.
К «делу Заморы» были привлечены известные психиатры. Обследовав подсудимого, они пришли к выводу, что он «страдал от длительной, интенсивной, подсознательной телевизионной интоксикации», что он стал жертвой «электронного промывания мозгов, электронного гипноза», что он жил в «фантастическом мире телевидения, которое притупило его понимание добра и зла, заменило ему родителей, школу и церковь. Ему было все равно, что спустить курок пистолета, приставленного к виску человека, что раздавить муху. Он не сознавал, что совершает хладнокровное предумышленное убийство. Он думал, что действует согласно телевизионному сценарию, и только». Любопытно, что сам Замора, давая показания на суде, сказал: «После того как я выстрелил, я ожидал криков и стонов, как это бывает обычно на телевидении. Но ничего подобного не последовало, и я не воспринял все происходившее как реальность». Для него реальностью была не жизнь, а ее искаженное отражение в голубом экране.
Широкое паблисити, которое приобрело «дело Заморы», не на шутку всполошило телевизионные компании, репутация которых и без того подмочена в глазах общественности, обеспокоенной ростом преступности среди молодежи. По иронии судьбы, в данном случае телевидение как бы само себе делало харакири. Дело в том, что суд над Заморой был первым процессом, который от начала до конца транслировался по телевидению после того, как Верховный суд США разрешил установку телекамер в судебных помещениях с экспериментальным одногодичным сроком. Было оказано массированное давление на судью Поля Бейкера, разбиравшего «дело Заморы». Давление сие не прошло безрезультатно. Судья заявил, что он не позволит никакого «обобщенного обвинения в адрес телевидения» и не допустит никаких показаний свидетелей или экспертов «на отвлеченную тему о том, как вообще телевидение влияет на детей». Ничего себе, «отвлеченная тема»! (Кстати, судья в значительной степени привел в исполнение свою угрозу. Он, например, отвел такого свидетеля защиты, как доктор Маргарет Томас, декан Флоридского технологического университета в Орландо, где находится «Мир Диснея», и автора пятнадцати печатных трудов о насилии на телевидении. Мотивируя свой отвод, судья Бейкер заявил, что он «не удовлетворен» качествами доктора Томас как эксперта.)
Наконец был брошен в бой сам крутой нью-йоркский полицейский лейтенант детектив Коджэк, вернее, играющий его роль актер Телли Савалас. Выступая перед присяжными и поглаживая свою знаменитую бритую голову, Савалас утверждал, что сам он лично против показа насилия по телевидению. Поэтому в серии, где он играет, сам он лично ни разу не выхватывал револьвера и ни в кого не стрелял. Бритоголовый актер умолчал, что за него это с успехом и многократно делают другие актеры, играющие других полицейских и разбойников.
«Дело Заморы» кончилось тем, что пятнадцатилетний Ронни получил пожизненное заключение. Иначе и быть не могло, ибо оправдание Заморы было равносильно осуждению телевидения. А телевизионные компании, эти всемогущие «электронные промыватели мозгов», не только не были осуждены хотя бы морально, но даже ухитрились извлечь из процесса выгоду для себя — выгоду рекламную. Из гигантского материала, отснятого на суде, был сделан двухчасовой документальный фильм «Телевидение перед судом». По признанию журналиста Ричарда Ривса, читающего в нем авторский текст «от ведущего», «зритель этого фильма становится жертвой манипуляций, совершаемых телевидением себе на пользу». На меня, когда я смотрел эту ловко склеенную документальную ленту, особое впечатление произвел сам Рональд Замора. Нет, мальчик ничего такого не делал. Он просто сидел на скамье подсудимых, как сторонний наблюдатель. Он словно смотрел телевизор, как это он делал обычно почти двадцать четыре часа в сутки, когда находился на свободе, или, вернее, в плену у телевидения. Но только на сей раз на экране показывали его самого. Фильм был откровенной апологией насилия и не менее откровенной защитой его апологетов. Злая ирония судьбы: «Телевидение перед судом» показывали по каналу Эй-би-си как специальную программу, потеснив для этого одну из любимых передач Заморы «Полицейские истории». Более того, фильм, в котором главным действующим лицом стал поневоле этот несчастный подросток, конкурировал с шедшим одновременно с ним по другому каналу компании Си-би-эс детективным фильмом из злополучной серии «Коджэк». Совпадения, которых нарочно не придумаешь. Совпадения символические и многозначительные...
