Ворота богини Иштар в Вавилоне (реконструкция), деталь. Около 575 до н. э.
Разрушив храм, Навуходоносор, вероятно, забрал в Вавилон и Ковчег как символ своей победы над иудейским народом. От Ковчега, как и от самого храма царя Соломона, не осталось никаких следов. Вне зависимости от того, был ли Ковчег привезен в город Навуходоносора, само похищение его из храма Соломона было недобрым знамением. Менее чем через пятьдесят лет Вавилон сам оказался разрушен. Остались лишь едва заметные очертания фундамента на месте великой храмовой «башни» под названием Этеменанки — зиккурата, посвященного покровителю города, богу Мардуку, и подарившего миру притчу о Вавилонской башне, рассказанную в ветхозаветной Книге Бытия: ее разрушение стало карой за гордыню Вавилона и истоком множества мировых языков [29]. Ничего не осталось и от так называемых Висячих садов Семирамиды — расположенных уступами садовых террас, украшавших город пышной зеленью; говорят, они были созданы, чтобы напоминать супруге Навуходоносора о ее родной Мидии. Сады сохранились лишь в коротких описаниях древних авторов, что порождает сомнения в том, что они действительно существовали [30].
Вавилон мог бы считаться мифическим городом, если бы не руины одной из его самых впечатляющих частей — окруженной высокими стенами процессионной дороги и прекраснейших ворот, ведущих во внутренний город. По фасаду царственных врат из темно-синего глазурованного кирпича чинно вышагивают быки со сверкающими глазами и фантастические змееголовые драконы, сирруши или мушхушу. Вдоль всей процессионной дороги, ведущей к вратам, маршируют рычащие львы, провозглашая силу Вавилонской империи и ее богов, величие покровителя города, бога Мардука, и богини войны Иштар, которой и посвящены эти врата. Эти дошедшие до нас памятники дают представление о том, что мог чувствовать посланник, торговец или путник, входящий в месопотамский город в эпоху Аккада или Ассирии, — ошеломляющий страх, смешанный с восхищением.
Цилиндр Кира. После 539 до н. э. Обожженная глина
Однако ни богиня Иштар, ни мифические стражи мушхушу не смогли спасти Вавилон от неизбежной участи. В 539 году до нашей эры великий город южных равнин Междуречья и всё подвластное ему Нововавилонское царство были завоеваны пришедшим с востока племенем всадников под предводительством «Царя четырех стран света». Этим царем был Куруш II, более известный как персидский царь Кир Великий. Триумфальное прибытие Кира в Вавилон по процессионной дороге было запечатлено клинописью на большом глиняном цилиндре, похожем на гигантский орех, где Кир представлен освободителем вавилонского народа от тирании последнего царя, Набонида, в соответствии с волей покровителя города, бога Мардука. «Я — Кир, царь множеств, царь великий, царь могучий, царь Вавилона, царь Шумера и Аккада, царь четырех стран света» [31]. Текст восхваляет Кира, перечисляя его мирные намерения, и подчеркивает его религиозную терпимость и стремление к сотрудничеству. Кир отстроил храмы, заброшенные правителями Вавилона, и восстановил изображения богов в святилищах, в том числе в Ашшуре, Аккаде и Эшнунне. Он восстановил городскую стену, вероятно, разрушенную во время его же осады. Хотя надпись на цилиндре об этом не упоминает, в Библии Кир прославлен за то, что вернул иудейский народ в Израиль, положив конец почти пятидесятилетнему Вавилонскому плену. Лишь немногие старики могли помнить о своем уходе из Иерусалима, когда наконец вернулись домой.
Основанная Киром Персидская империя (или держава Ахеменидов) стала последней великой державой в Западной Азии, где сохранялись древние государства Месопотамии — Шумер, Аккад, Ассирия и Вавилон. Однако она была гораздо масштабнее любого из них, достигнув своего апогея примерно на рубеже V века до нашей эры, в период правления Дария Великого, вельможи, узурпировавшего трон и собравшего воедино земли от Ливии на западе до реки Инд на востоке, а также захватившего другую великую державу на западе — Египет, столица которой, Мемфис, покорилась персам в 525 году до нашей эры. Изображения, созданные Ахеменидами (от Ахемена, царственного предка Дария, имя которого он использовал для легитимации своего правления), отражают широкую географию владений, а также древние месопотамские традиции.
Искусство Ахеменидов, подобно искусству вавилонян и ассирийцев, а еще ранее — аккадцев, служило отражением царской власти. Это было исключительно придворное искусство. Со всех уголков империи съезжались лучшие мастера, чтобы строить и украшать великую столицу династии Ахеменидов в долине Мервдешт на юго-западе Ирана, основанную в период правления Дария. Здания города Парсы (греческое название — Персеполис, или Персеполь), возведенные на просторной каменной террасе, к которой вела монументальная лестница, заключали в себе колоссальные залы, уставленные колоннами, увитые раскрашенными в яркие цвета нескончаемыми барельефами, наполненные статуями крылатых стражей-быков, похожих на шеду Нимруда, Ниневии и Дур-Шаррукина. Ападана — зал для торжеств, начатый Дарием и законченный его сыном Ксерксом, — поражал своими гигантскими размерами, он должен был внушать трепет даже самым могущественным из царственных гостей. Колонны, взмывающие на двадцатиметровую высоту, были увенчаны раскрашенными капителями в форме парных скульптур быков и львов, поддерживающих огромные кровельные балки. Этот зал был расположен посреди комплекса зданий, куда созывались представители всей империи, чтобы платить дань, как о том свидетельствуют рельефы вокруг основания входной лестницы: индийцы несут специи и золотой песок; арабы, армяне и египтяне — одежду и посуду; эламиты приносят луки и кинжалы, а бактрийцы ведут двугорбого верблюда; ионийские греки несут клубки шерсти и тюки тканей; эфиопы дарят слоновьи бивни и жирафа, ливийцы ведут горного козла; а шестеро вавилонян преподносят персидскому царю буйвола [32]. Весь мир приходил в Персеполь, чтобы заплатить дань и восхититься великолепным дворцом, построенным на равнине, на фоне скалистых утесов и гор.
Персеполь вместе с двумя другими великими городами Ахеменидов — Сузами и Пасаргадами — сосредоточил в себе всё изобразительное искусство Древней Месопотамии за три тысячи лет и сам просуществовал почти двести лет — довольно приличный срок по сравнению с городами Междуречья. И всё же к моменту его завоевания и разрушения в 330 году до нашей эры царем-воителем Александром Македонским великое наследие Древнего Ирана и Междуречья уже воспринималось архаичным, устаревшим. В греческом мире города уже преобразились в соответствии с новым представлением о человеческой жизни, об архитектуре, и главное — о человеческом теле. Это новое представление распространилось по всему Средиземноморью, а Александр Македонский принес его далеко за пределы своей родины, в те края, что будут названы эллинистическим миром (от слова, которым греки называли свою страну, Элладу). Подобно тому как Стоунхендж показался бы весьма устаревшим ранним шумерам (если б они его увидели), так и дворцы Ахеменидов должны были восприниматься старомодными воинам Александра Македонского: это были пережитки былого, уходящего мира. В греческом искусстве уже более ста лет создавались удивительно жизнеподобные скульптуры. Портреты Александра выглядели живыми по сравнению с застывшими и орнаментализированными рельефными портретами Дария, вырезанными на стене его дворца, — хотя это вовсе не означает, что изображения Дария уступали в своем воздействии. Однако с точки зрения стилистики резьба Ахеменидов воспринималась омертвевшими старыми формами в сравнении с исполненными жизненной силы греческими скульптурами.
