Тонны архивных документов: от протоколов заседаний Политбюро до секретной переписки «Большой тройки» — эти архиинтересные документы, также дающие правдивое представление о том, как все было на самом деле — увы, удел немногих архивистов да обладателей ученых степенен по истории.
И даже книги, писанные «по горячим следам» великими советскими писателями, теми, которые Войну прошли сами, — из года в год издаются все реже. Новые поколения вообще читают все меньше и меньше, тем более — литературы, тяжелой, глубокой, о событиях далеких и вроде как «неактуальных».
Живая человеческая память о войне исчезает, растворяется во времени.
Остается лишь коллективный миф, суррогатная память общества, которую сегодня почти тотально формирует масс-медиа и кино.
Именно поэтому я решил посвятить отдельную главу «важнейшему из искусств», одному из главных мифотворцев нашего времени — кинематографу.
Ни в коем случае не пытаюсь пересказывать фильмы, тем более давать им какую-либо художественную оценку. Речь пойдет о кино исключительно с точки зрения исторической мифологии: есть ли исторические ошибки? Сознательные или нет? И самое главное — какие эти фильмы порождают в массовом сознании киномифы? Позитивные, когда можно простить и нечаянные ляпы, и неточности, или мифы черные, оскверняющие нашу память о войне, ставящие подвиг наших предков под пренебрежительное и мерзкое — сомнение.
«Александр Невский» (1938), «Суворов» (1940), «Чапаев» (1934)
Увы, чем дальше мы от войны, тем больше будет мифов на совести кинематографистов
2010 — Правильный Михалков. «Утомленные солнцем 2: Предстояние»
Поток язвительных словес в адрес Михалкова просто вынудил меня в первые же выходные после премьеры отправиться в кинотеатр.
Первой каплей стала рецензия на «Эхе Москвы»:
«Сквозь дорогие видеоткрытки, как улыбка чеширского кота проступало огромное нечеловеческое эго Никиты Михалкова…
Великий фильм оказался величайшим обманом в истории отечественного кинематографа…»[320]
Последней — рейтинг «Афиши»: УС-2 — «три звезды» (из пяти). Выше в рейтинге стоял голливудский фильм с мощным названием «Пипец» — «четыре звезды»!
Стоит упрекнуть Михалкова в нескромности — «Великий фильм о великой войне». В искусственности спасения героев. В некоторой затянутости. Есть масса исторических несоответствий. Кремлевские курсанты сражались под Москвой, но совсем не так как в кино.
Не было никаких штрафбатов осенью 1941-го. Да и попасть в штрафбат мог только офицер, а Котов-Михалков в начале войны таковым не являлся. С уголовной статьей ему светила в лучшем случае штрафная рота — да и то через годик. Странно медсестре пытаться перевязать обгоревшего танкиста бинтом поверх ватника. Ну, и так далее.
Липецкие журналисты разыскали реального комдива Котова — историческое лицо. Только в отличие от киногероя настоящий комдив из лагерей не вышел… Тут, правда, любопытно другое: Михалков-то своего героя на самом деле — выдумал, о существовании реального комдива Котова даже не подозревал. Такое совпадение даже слегка отдает мистикой.
Отдельная странная история — т. н. провал фильма в Каннах-2010. Расскажу буквально в двух словах. Обычно все фестивальные показы выглядят одинаково: конец фильма, титры, вежливые аплодисменты. Пока с минуту идут титры — зал не спеша расходится. В Каннах Михалков будто назло запустил титры на русском — минут этак на 5. Взялся перечислить на кириллице все 700 человек, создававшие фильм. Русской делегации казалось — все, конец, когда зажжется свет, в зале останется одна съемочная группа. Но поразительно — не ушел никто, и когда вспыхнули лампы, переполненный Дворец фестивалей взорвался 20-минутной бурей.
Это был взрыв восторга — искушенная каннская публика встретила фильм так, как ни один до того. На следующее утро западная, а вслед за ней и наша пресса почему-то назовет это «более чем прохладным приемом». Ожидая минимум Гран-при, УС-2 не получил ни одного, даже самого второстепенного приза.
Почему? — недоумевали все. Ответ, думаю, прост. Михалков попытался сделать фильм «проплавославный», «прорусский», получился, соответственно — «проимперский».
Западная критика тут же окрестила его «сталинистским», ибо для них Российская Империя — это не какие-то древности, а близкий и понятный (великий и ужасный) Сталин. Эту Империю они по-прежнему боятся на подкорке, и любое усиление сей гигантской лавины, нависающей на глобусе над старушкой Европой, будет восприниматься Западом с ужасом — STALIN IS BACK.
Думаю, что именно как продукт идеологический, как исторический миф УС-2 — нужное сегодня стране кино. В те дни я предложил: надо сделать так, чтобы этот фильм увидел каждый старшеклассник, каждый солдат, каждый ветеран. Тут же получил в прессе по полной: Мединский предлагает спасти прокат УС-2, загоняя в кинотеатры школьников.
Эх, господа, не прокат я пытался спасти, и не нас с вами — мы еще что-то читали, что-то помним. А нашу с вами смену.
Несчастных ЕГЭнутых школьников, уже почти поверивших, что победу в 1945-м обеспечили союзники. Бритоголовых подростков, вбивших себе в голову, что Гитлер нес русским порядок. Девчушек, которым вообще все пофигу — кроме того, о чем пишут в их глянцевых журнальчиках мини-формата.
Потерянное поколение «Дома-2» отгорожено от нашей подлинной истории гламурно-голливудской стеной толщиной в двадцать лет. Прошибить которую может лишь залп из сотен орудий — такого калибра, как Михалков.
2010 — Правда отца Александра. «Поп»
Религия — личное дело каждого русского человека.
Генерал Власов
«Все так и было», — сказал папа Римский о ленте Мела Гибсона «Страсти Христовы». Можно повторить эти слова — и про трогательный фильм Владимира Хотиненко «Поп». История киногероя, отца Александра, вымышленная, но имеет немало пересечений с жизненными историями реальных священников. Скажем, отец патриарха Алексия II Михаил Ридигер был священником в Эстонии.
«Михаил Ридигер духовно окормлял русских людей, которых через Эстонию вывозили на работы в Германию. В лагерях, расположенных в порту Палдиски, в деревнях Клоога, Пылкюла, в очень тяжелых условиях содержались тысячи людей, в основном из центральных областей России. Общение с этими людьми, много пережившими и страдавшими, перенесшими на Родине гонения и оставшимися верными Православию, поразило о. Михаила и позже, в 1944 г., укрепило в решении остаться на Родине»[321].
Или вот другой, совершенно не известный, но тоже совершенно конкретный человек — Георгий Свиридов.
«Инструкции и наставления по службе от немцев и оккупационных властей он не выполнял… как священник, организовывал… сбор помощи военнопленным и другим советским гражданам, находящимся в концлагере»[322].
Реальных исторических прототипов у отца Александра, героя фильма — десятки.
«Большевиков обламывали, а колбасников не перехитрим что ли?», — обращается он к русским священникам, которых на автобусе развозят по вновь открытым приходам немцы. И то правда… Перехитрили. Честно служили Богу, а помощь соотечественникам, телесная и духовная — она как бы прикладывалась. Как бы вырастала из этого служения.
В кино после всех своих скромных подвигов деревенский батюшка Александр арестован НКВД. Тоже — правда, такой несправедливый удел ждал всех приехавших на Псковщину на немецком автобусе священников.
Но в результате-то что? И десяток приемных детишек, батюшкой спасенных, все живы и выросли честными людьми. И церкви с той поры в деревнях так и остались.
Да и большевистское государство с церковью в конце концов примирилось.
Колбасников — перехитрили, большевиков обломали. Победила-таки правда.
И слава Богу.
2008–10 — Как избавиться от татуировки со свастикой? «Мы из будущего», «Мы из будущего 2»
Скинхед наш — патриотом заделался…
Из фильма
Это было неизбежно. Война стала приключением. Так же когда-то в приключение превратились Гражданская война и революция. Вместо скучнейших «Лениных в октябре» появились приключенческие: «Свой среди чужих», «Неуловимые мстители», «Достояние республики», «Белое солнце пустыни»
У американцев, кстати, Вторая мировая — приключение практически изначально. Много экшна, презрение к достоверности в угоду зрелищности, симпатичный герой, — рецепт известен.
В «Мы из будущего» героев сразу четверо: своего рода киностандарт (мушкетеры с д'Артаньяном, гардемарины, четыре танкиста без собаки, ну и так далее). По сюжету этого первого в России военного кино в жанре «исторической фантастики» герои «проваливаются во времени» — в 1942-й, и вынужденно становятся солдатами.
