— Мне, товарищ Хлебоедов, с вами шутить не о чем, — холодно сказал я. — Вы мне задаете как научному консультанту вопрос, я вам отвечаю. Могу добавить, что точнее, вероятно, говорить не «ног», а «рук», поскольку спруты на щупальцах не ходят, а хватают ими.
— Но ноги-то, ноги у него есть? — спросил Хлебоедов. — Хоть одна!
— Ничего не могу добавить, — сказал я.
— Одну минуточку, — сказал Фарфуркис — Но почему же в таком случае он называется осьминог?
— А Спиридон не осьминог. Спиридон — кальмар, мегатойтис.
— Ага, — сказал Фарфуркис — Благодарю вас.
— Все равно, — сказал Хлебоедов. — Мог бы и на руках дойти. Не в баню ведь, а на комиссию… А в общем-то, нам-то какое дело? Мы его вызываем, он не приходит, а у нас не горит, у нас другой работы много. Кто там следующий?
— От Спиридона имеется заявление, — сказал комендант.
— Отказать, отказать, — сказал Хлебоедов.
— Грррм, — произнес Лавр Федотович. — Товарищ Хлебоедов, у вас есть вопрос?
— Нет, — сказал Хлебоедов пристыженно. — Виноват.
— Народ желает знать все детали, — продолжал Лавр Федотович, глядя на Хлебоедова в бинокль. — Между тем отдельные члены комиссии, видимо, пытаются подменить общее мнение комиссии своим частным мнением. Но народ говорит этим отдельным товарищам: не выйдет, товарищи!
Воцарилось почтительное молчание. Было слышно, как Хлебоедов терзается угрызениями совести. Лавр Федотович опустил бинокль и сказал:
— Докладывайте, товарищ Зубо.
— Меморандум номер двенадцатый, — прочитал комендант. — Настоящим полномочный посол Генерального содружества гигантских древних головоногих свидетельствует свое искреннее уважение председателю Тройки по рационализации и утилизации необъясненных явлений (сенсаций) его превосходительству товарищу Вунюкову Лавру Федотовичу и имеет поставить его в известность о нижеследующем:
1. Настоящий меморандум является двенадцатым в ряду документов идентичного содержания, отправленных полномочным послом в адрес его превосходительства.
2. Полномочный посол до сего дня не получил ни уведомления о вручении, ни подтверждения о получении, ни адекватного ответа хотя бы на один из вышеупомянутых документов.
3. Полномочный посол вынужден с сожалением констатировать установление нежелательной традиции, которая вряд ли может в дальнейшем способствовать нормальным отношениям между высокими договаривающимися сторонами.
Допуская в связи с вышеизложенным, что предшествовавшие одиннадцать документов по тем или иным причинам не попали в сферу внимания его превосходительства, полномочный посол считает необходимым вновь информировать его превосходительство о своих намерениях, вытекающих из его, полномочного посла, обязанностей перед Генеральным содружеством, которое он имеет честь представлять:
1. Полномочный посол намерен встретиться с представителями министерства иностранных дел высокой договаривающейся стороны в целях обсуждения процедуры вручения министру иностранных дел своих верительных грамот.
2. После упомянутого обсуждения полномочный посол намерен вручить министру иностранных дел высокой договаривающейся стороны свои верительные грамоты.
В интересах высоких договаривающихся сторон и допуская, что предшествовавшие одиннадцать документов по тем или иным причинам не попали в сферу внимания его превосходительства, полномочный посол считает себя обязанным повторить свои предложения его превосходительству:
1. Полномочный посол желал бы встретиться с его превосходительством для обсуждения средств и порядка доставки его, полномочного посла, к месту встречи с представителями министерства иностранных дел высокой договаривающейся стороны.
2. Время встречи с его превосходительством полномочный посол оставляет на усмотрение его превосходительства.
3. Что же касается места встречи, то, принимая во внимание физические и физиологические особенности организма полномочного посла, было бы желательно провести встречу в нынешней резиденции полномочного посла.
С совершеннейшим почтением остаюсь в ожидании решения вашего превосходительства покорнейшим вашим слугой, Спиридон, полномочный посол Генерального содружества гигантских древних головоногих.
— Все, — сказал комендант.[68]
— Грррм, — сказал Лавр Федотович. — Какие будут предложения по существу дела?
— У меня предложение одно, — сказал Хлебоедов. — Лишить его, гада, пищевого довольствия. Пусть голодом посидит, а то видно ведь, что издевается. Сколько раз было ему говорено, чтобы явился на комиссию, а он только писульки пишет. Пусть-ка поголодает, образумится…
— Нет-нет, товарищи, — возразил Фарфуркис — Так нельзя. Я полагаю, что он все-таки не врет и что он все-таки посол. Надо соблюдать дипломатическую осторожность. Другое дело, конечно, что он ведет себя несовместимо со своим званием и требует от нас действий, подрывающих престиж нашей комиссии. Поставить его на место, конечно, необходимо. Надо написать ему, что наша комиссия не уполномочена вступать в какие бы то ни было отношения с министерством иностранных дел, что задача нашей комиссии — устанавливать аутентичность необъясненных явлений, поэтому Спиридон для нас есть не более как частное лицо, желающее или не желающее фигурировать перед народом в качестве необъясненного явления. Если желает — милости просим, скажем, в понедельник, на утреннее заседание. А не желает — насильно мил не будешь. А дипломатические его функции нас ни в какой мере не интересуют.
— Грррм, — сказал Лавр Федотович. — Народ не располагает излишками бумаги, для того чтобы заводить переписку с необъясненными явлениями. С другой стороны, народ гостеприимен и хлебосолен. Выражая общее мнение, предлагаю товарищу Зубо еще раз на словах объяснить делу номер шесть всю несообразность его поведения. Пищевым довольствием обеспечивать по-прежнему. Других предложений нет? Вопросов к докладчику нет?
— Какой калибр? — спросил полковник.
Лавр Федотович медленно взял бинокль и навел его на шутника. Однако полковник уже снова спал, и Лавр Федотович успокоился.
— Товарищ Зубо, — сказал Лавр Федотович. — Доложите очередное дело.
— Так что дел, Лавр Федотович, на сегодня не осталось, — бодро сказал комендант. — Все дела.
— Грррм! — сказал Лавр Федотович удовлетворенно. — В таком случае слово предоставляется товарищу Фарфуркису.
Фарфуркис перелистал записную книжку и сказал:
— На повестке дня сегодняшнего заседания осталось, товарищи, два вопроса. Первый вопрос — разбор жалоб, заявлений и сообщений трудящихся, и второй вопрос — отбор наиболее выдающихся сенсаций, установленных за истекший месяц, для передачи их в широкую прессу.
Писем от трудящихся оказалось семь. Школьники села Вунюшино сообщали про местную бабку Зою. Все говорят, что она ведьма, что из-за нее урожаи плохие, и внука своего, бывшего отличника Василия Кормилицына, она превратила в хулигана и двоечника. Школьники просили комиссию разобраться в этой ведьме, в которую они, как пионеры, не верят, и чтобы комиссия объяснила научно, как она портит урожаи и как превращает отличников в двоечников.
Братья Андрей и Борис Долгорукие из села Аргунька Уссурийского края написали, что поймана девочка-людоед, бежавшая из-за рубежа от преследования хунвэйбинов и прославившаяся воровством кур. Местные власти отдали ее под суд, и братья выражали сомнение в целесообразности такого решения. Они считали, что преступницу надлежит вскрыть и отыскать новые законы природы.
Группа туристов из разных городов наблюдала в предгорьях Верхоянского хребта светящегося зеленого скорпиона ростом с корову. Скорпион таинственным излучением усыпил двух дежурных и скрылся в тайге, похитив месячный запас продовольствия. Туристы предлагали свои услуги для поимки чудовища при условии, что им будет оплачена дорога туда и обратно.
Житель города Китежграда П. П. Заядлый жаловался на соседа, второй год роющего подкоп под его дом. Письмо было послано из психиатрической больницы.
Другой житель Китежграда, гражданин С. Т. Краснодевко, выражал негодование по поводу того, что городской сад загажен всякими чудовищами и погулять негде. Во всем обвинялся комендант Зубо, использующий отходы колонистской кухни для откармливания трех личных свиней.
Сельский врач из районного центра Бубново сообщал, что при операции на брюшной полости гражданина Панцерманова ста пятнадцати лет обнаружил у него в двенадцатиперстной кишке древнюю согдийскую монету. Врач обращал внимание комиссии на тот факт, что гр. Панцерманов (ныне покойный) в Средней Азии никогда не был и найденной монеты никогда не видел. На остальных сорока двух страницах письма излагались соображения молодого эскулапа относительно телепатии, телекинеза и четвертого измерения. К письму прилагались две фотографии злополучной монеты в натуральную величину.
