В этот третий период Марк Твен — новый Марк Твен, отвергший многое, во что верил долгие годы, стоящий перед новыми, глубоко волнующими его вопросами.
Созданные им в самом конце 1880-х годов «Письмо ангела-хранителя» и «Рыцари труда — новая династия» как бы подвели итог глубокому разочарованию писателя в американской буржуазной демократии.
В «Письме ангела-хранителя» Твен с невиданной до того в американской литературе сатирической яростью рисует американского предпринимателя-буржуа как хищника, эксплуататора и безграничного лицемера. Прочитав этот рассказ, ныне принадлежащий к мировой антикапиталистической классике, можно сказать, что писатель открыл у себя на родине новый, как бы доселе неведомый моралистам и социологам тип — человеческое существо, достигшее предела нравственной низости.
Показательно для внутреннего протеста, владеющего в эти годы писателем, что для задуманного сатирического портрета в «Письме» он избирает углепромышленника Эндрю Ленгдона, дядю своей жены, представителя той обступившей Твена буржуазной среды, к которой он испытывает все усиливающееся гневное отвращение.
Уже названная речь Твена «Рыцари труда — новая династия» выражает его новый взгляд на рабочий вопрос. Он признает справедливость борьбы рабочего класса. Приводя требования американских рабочих, Твен обращается к американским господствующим классам как человек, сам по своему положению связанный с ними. «Прочитайте этот манифест, прочитайте без предубеждения и задумайтесь над ним, — пишет он. — Некоторым из нас здесь предъявлено обвинение в измене... Обвинительный акт составлен компетентными лицами, и близок час, когда мы предстанем перед судом республики». Твен торжественно предрекает грядущий приход к власти рабочего класса, трудящихся: «...Великая сила, превосходящая власть королей, поднялась на этой земле... и вы, кто имеет глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, — уже можете различить вдали сияние ее знамен и поступь ее воинства... И голодные насытятся, и нагие оденутся, и надежда блеснет в глазах не знавших надежды. И фальшивая знать уберется прочь, а законный владелец вступит во владение своим домом».
Твен, как сказано, не стал социалистом, не пришел к научному пониманию законов общественного развития, которое могло бы дать твердость его критике буржуазного строя и позволило бы ему с надеждой взирать на грядущую судьбу человечества. Но и возвращение назад к идеализированным представлениям о буржуазной демократии было теперь для него невозможным. Обобщая свои раздумья и под влиянием новых идей он делает две примечательные попытки подытожить свой взгляд на американскую жизнь и на жизнь буржуазного общества в целом.
В 1898 году Марк Твен написал и в следующем году опубликовал большой рассказ «Человек, который совратил Гедлиберг».
Гедлиберг — американский город, славящийся своей неподкупностью и объявивший себя «самым честным и самым безупречным городом во всей близлежащей округе». Заезжий человек, чужестранец, берет на себя роль искусителя и ставит ловушку жителям города, где приманка — мешок с золотом. Предприятие имеет полный успех. Хваленая репутация гедлибергцев рушится без следа; добродетель их оказывается фальшивой завесой, скрывающей алчность, бессердечие, низость, отсутствие каких бы то ни было моральных устоев. По расчету того, кто ставил ловушку, только два человека во всем Гедлиберге могли ее избежать. Один — угрюмый чудак, отщепенец гедлибергского общества, всегда знавший цену своим согражданам. Другой — веселый насмешник, бродяга, имущественное положение которого ставит его вне всяких корыстных расчетов. Во главе разоблаченных, пойманных за руку жителей города — наиболее почтенные граждане, столпы гедлибергского общества: банкир, адвокат, городской врач, почтмейстер. Неподкупный Гедлиберг пал.
Рассказ имеет условный, аллегорический облик. Гедлиберг нарисован намеренно в самых обобщенных чертах — это может быть любой городок США. «В ответ на многочисленные ходатайства и петиции было решено переименовать Гедлиберг, — пишет Твен, — как — не важно, я его не выдам...»
Повседневный ход жизни в твеновском Гедлиберге, взаимоотношения именитых и рядовых граждан, беседы, занятия, быт воспроизводят социальную жизнь, уже не раз до того изображенную Твеном, но сейчас как бы лишенную привычных покровов, превращенную в схему, в остов действительности. Это притча, посвященная американскому образу жизни, который, провозгласив стремление к богатству основой людских стремлений, привел к омертвению моральных связей между людьми, к господству доллара, золота. В то же время это у приговор писателя владевшим столь долгое время и им самим идеализированным взглядам на гедлибергскую жизнь.
Самый тон повествования, безрадостный, беспощадный, говорил о глубоких переменах, захвативших творчество Твена, о том, как нелегко даются писателю трагические уроки, которые он извлекает для себя и других.
Вторая попытка Твена дать обобщенное выражение своим взглядам и настроениям этого времени осталась незавершенной. Это книга, известная под названием «Таинственный незнакомец», «философская сказка» в обличье исторической повести[8].
Из современной ему Америки Твен переносит действие в Старый Свет и в отдаленное прошлое, Эзельдорф (Ослиная деревня) — глухая австрийская деревушка. Таинственный незнакомец, выступавший в «Человеке, который совратил Гедлиберг» за кулисами, здесь — в самом центре событий. И не приходится долго гадать, кто он такой. Это пришелец из потустороннего мира в облике юноши, наделенного чудесной сверхъестественной силой. Зовут его Филип Траум (сон, мечта). Филип Траум заводит дружбу с тремя эзельдорфскими мальчиками-подростками и старается открыть им глаза на страшные и уродливые стороны мира, в котором они живут. Обитатели Ослиной деревни погрязли в корыстных интересах, убогих верованиях, нелепых, унижающих их предрассудках. Филип Траум ведет мальчиков в те уголки деревни, в которые они никогда не заглядывали, в тюрьму, в камеру пыток. Он ведет с ними беседы о несправедливом социальном устройстве общества, ложности религии, неразумности и лицемерии господствующей морали, критикует людей за жестокость друг к другу, за трусливое пресмыкательство перед богатством и деспотизмом.
Он путешествует с мальчиками во времени и в пространстве, чтобы показать им, что несправедливость царит повсеместно; и так было на протяжении веков. Он показывает им будущее хваленой «христианской цивилизации», заливающей весь мир потоками крови. Он учит мальчиков пренебрегать внушаемыми им ложными догмами, срывать лицемерные маски с людей, обнажать от фальшивых прикрас их жестокие и безнравственные поступки, бесстрашно смотреть в глаза неприглядной действительности. Беспощадная прямота суждении их нового друга сперва ужасает мальчиков. Легкость, с которой он лишает жизни людей, сперва заставляет их считать его бессердечным злодеем. Но Траум объясняет им, что отнимает жизнь у людей только в тех случаях, когда ждущая их судьба, о которой он знает заранее, мучительней и горше, чем мгновенная смерть. А лишив рассудка добросердечного отца Питера, любимого мальчиками старика священника, он разъясняет, что на самом деле совершил похвальный поступок, ибо при тех порядках, которые люди устроили на земле, разум и счастье несоединимы; ясно мыслящий человек слишком отчетливо видит невыносимость условий, в которых он вынужден поневоле существовать.
При всем «историческом» в повести, что отнесено Твеном к быту и нравам еще не вышедшей из средневековья австрийской деревни, Эзельдорф странным образом напоминает временами читателю знакомый ему по книгам о Томе и Геке Сент-Питерсберг — Ганнибал, и «Таинственный незнакомец» приходит в очевидную связь с этими книгами Твена. Это важная связь, которую читатель не должен терять из виду.
Несмотря на жестокость изображенной здесь жизни, Ослиная деревня — «рай для мальчишек». Деревенское раздолье, детские игры, река. Три мальчугана с немецкими именами бродят по живописным окрестностям, убегают с уроков, тяготятся опекой родителей, курят украдкой, шалят — совсем как Том Сойер и его друзья в Питерсберге.
С другой стороны, косность нравов в Ослиной деревне не столь далеко ушла от быта и нравов тех городков на берегах Миссисипи, которые Гек и Джим посещают в своем путешествии. Самосуд толпы горожан в Эзельдорфе над женщиной, заподозренной в ведовстве, вполне мог бы быть судом Линча в изображенной Твеном Америке. Рассказ в «Таинственном незнакомце» ведется от имени эзельдорфского мальчика, Теодора Фишера, сына местного органиста. Это наблюдательный, вдумчивый мальчик-подросток. Жестокость окружающей жизни причиняет ему острую боль, и его суждения о людях и об окружающей жизни имеют, как у Гека, недетский характер.
