11 мая прошла церемония сдачи крепости Акерсхус норвежским частям. 13 мая в столицу прибыл кронпринц Олаф, его приезд также ознаменовался бурным народным ликованием. Остальные члены королевской семьи, в том числе король Хокон, прибыли 7 июня, — в тот же день, когда они покинули страну в 1940 году. До этого момента страна в течение месяца после германской капитуляции формально управлялась вооружёнными силами союзников.
А теперь о предмете, вынесенном в заглавие нашего эссе. О канцелярской скрепке — изобретении сумрачного варяжского гения. В годы оккупации скрепка стала символом «норвежского сопротивления». На сей счет в королевстве бытуют две льстящие вольному варяжскому духу версии.
Версия первая
В феврале 1942 года администрация Квислинга издала указ о создании Национального педагогического союза, в который должны были войти все учителя начальных и средних школ, что должно было гарантировать воспитание подрастающего поколения в духе национал-социализма. Надо сказать, что такие, прямо скажем, дуболомные директивы были следствием требования германского фюрера «Верните мне норвежцев!» и были отданы «во исполнение» его поручения обеспечить максимальную лояльность населения.
Однако, как утверждают современные норвежские источники, «практически все учителя отказались вступать в нацистскую организацию, так как воспитание детей по нацистскому образцу противоречило их совести». Тогда правительство начало увольнять и арестовывать учителей. Более 1300 учителей были отправлены в концлагерь, 500 на принудительные работы. В ответ начались забастовки всех учебных заведений Норвегии. В качестве знака солидарности с учителями и участниками забастовки было предложено носить на одежде (лацкане пиджака, воротнике, кармане и т. д.) обычные канцелярские скрепки. В результате, видя нарастающее сопротивление населения нацистским порядкам, оккупационные власти вынуждены были пойти на уступки. В октябре 1942 года ВСЕ арестованные учителя были отпущены, а членство учителей в Национальном педагогическом союзе стало не обязательным.
Версия вторая
По этой версии, местным жителям запрещалось носить любые значки с изображением или инициалами норвежской королевской фамилии, и тогда символом единения нации и патриотизма стала обычная скрепка. «За скрепку на лацкане пиджака можно было запросто угодить в тюрьму, а то и лишиться жизни», как утверждают все те же современные норвежские источники. С тех пор норвежцы очень трепетно относятся к этому предмету офисного обихода, почитая его своеобразным символом нации.
В январе 1990 года в Норвегии был воздвигнут единственный в мире памятник скрепке. Выполненная из нержавеющий стали, она была установлена в Осло, а через девять лет попала и на почтовую марку, чего удостаиваются далеко не многие проминенции.
Вот как надо бороться с иноземными захватчиками за свое освобождение и побеждать — СКРЕПКОЙ, то есть малой кровью, пусть и на своей территории. Так что, кто более матери-Норвегии ценен — Скрепка или же Хокон Седьмой — это еще большой вопрос.
А теперь подытожим. Итак, число погибших норвежских солдат составило около двух тысяч.
Среди добровольцев, состоявших в нацистской партии и воевавших в таких частях, как полк «Нордланд» в составе дивизии СС «Викинг» (Восточный фронт), убито около 1000 человек.
Число погибших бойцов Сопротивления — 2091 человек.
Жертвы бомбардировок союзников — 752 человека.
Участниками движения Сопротивления уничтожено 65 норвежцев и 15 немцев.
В советском плену, по данным Управления по делам военнопленных и интернированных Министерства внутренних дел СССР от 12 октября 1959 г., находился 101 подданный короля Хокона.
Норвежцев называют иногда «русскими Скандинавии».
Ну, не знаю, не знаю…
Уничтожить за годы оккупации 65 гитлеровских прихвостней и 15 немцев — это для русских партизан, пожалуй, чересчур.
Быть нейтралом — это всегда придерживаться политики «и нашим, и вашим». Вернее сказать так: в каких-то областях действительно «и нашим, и вашим», а в каких-то — «ни вашим, ни нашим».
В ходе Второй мировой войны в нейтралах ходили в Европе Андорра, Испания, Ирландия (в пику Англии), Лихтенштейн, Монако, Португалия, Сан-Марино, Швейцария и Швеция. А на Востоке Афганистан, Йемен и Тибет. Может, и еще кто, ну да не суть — не будем вдаваться в дебри юридических фикций.
Нас же интересуют в данном случае шведы.
Шведы числились нейтралами с 1814 года — с момента подписания Кильского мирного договора, по которому датский король отдавал свое наследственное право над Норвегией королю шведскому. А за четыре года до этого на шведский трон взошел бывший маршал Франции хитрый гасконец Бернадотт, на груди которого красовалась тщательно скрываемая с некоторых пор татуировка: «Смерть королям!».
Принципиальный был товарищ.
Нелишне напомнить при этом, что королем шведов он стал благодаря русскому царю Александру Первому Благословенному. Но это уже тема другой диссертации.
Король Швеции Густав V (1858–1950) был из династии Бернадоттов и унаследовал от своего далекого предка не меньшую принципиальность, равно как и хитрость.
Вошел же он в историю Швеции как покровитель спорта. Именно Густав Пятый содействовал проведению в Стокгольме в 1912 г. Олимпийских игр, был страстным поклонником футбола, но, главное, отличным теннисистом, породив не к ночи будь помянутую традицию бегать в трусах по корту, вместо того чтобы работать на благо страны с документами. Под псевдонимом «Мистер Г.» он сам неоднократно участвовал в ряде турниров, в том числе и международных.
Другим же хобби короля была вышивка. Вышивал он и крестиком, и гладью на зависть иным белошвейкам и к восторгу своих набожных подданных.
А еще он дружил с Гретой Гарбо, поучаствовавшей, как и положено звезде первой величины, в шпионских делах. «Снежная Королева» водила дружбу как с датским королем Христианом X, так и со шведским Густавом V, что весьма поспособствовало переправке известного физика Н. Бора из Дании в Швецию, а оттуда в Англию и США, где тот вовсю включился в процесс создания атомной бомбы.
1 сентября 1939 года первые немецкие бомбы упали на Варшаву.
Лондон развлекал слушателей музыкой: в эфире звучал красивый и немного грустный вальс, из Парижа также неслась в эфир музыка — что-то опереточное, веселое, Вена же — как это ни покажется странным — транслировала не вальсы Штрауса, но речь Гесса, обращенную к странам… Африки. Лишь воинственный Берлин передавал записанную на пленку патетическую речь фюрера.
Из Стокгольма также доносились звуки легкой музыки. Прослушав ее, Густав V выключил радиоприемник и посоветовал своему правительству выступить с декларацией о нейтралитете своего королевства.
Следует отметить, что нейтралитет Швеции со времен Ледового перехода М. Б. Барклая-де-Толли был весьма зыбок, а перед Великой (Первой мировой) войной королевство припомнило вдруг все обиды, «чинившиеся ей Россией» со времен Петра Великого и чуть было не вступило в войну на стороне Центральных держав, т. е. Германии и Австро-Венгрии. От такого, прямо скажем, весьма опрометчивого шага Густава V уберегла превентивная мера командующего Балтийским флотом адмирала Н. О. Эссена, отправившего в первые дни войны к берегам королевства эскадру Балтийского флота.
Тем не менее, опасность вступления в войну Швеции на стороне Центральных держав против России сохранялась, и русская военно-морская разведка сравнивала политику Швеции с капризной женщиной, которая в любую минуту может изменить свое мнение в ту или другую сторону.
Декларированный нейтралитет был в одночасье забыт во время советско-финской войны, когда в Швеции был создан Добровольческий корпус, насчитывавший к концу войны 12 тыс. человек. Созданное по случаю «Движение солидарности» требовало даже отправки в Финляндию регулярных войск, однако после энергичных протестов советской стороны шведы от этой идеи отказались. Шведский Добровольческий корпус, как уверяют нас современные шведские историки, не участвовал в серьезных операциях, однако освободил финскую армию от несения караульной службы в обширных пограничных районах Северной Финляндии.
Совершенно иначе повели себя шведы менее чем через месяц после окончания советско-финской войны — 9 апреля 1940 года, когда гитлеровцы оккупировали Данию и вторглись в соседнюю Норвегию.
Тут уже ни один «доброволец» не был послан в Норвегию, где шли бои между немецкими войсками и отдельными частями норвежской армии. Ни одно орудие, — да что там орудие! — ни один патрон не был переброшен через шведско-норвежскую границу.
