то, что отобрал для выставки: фото (М. Торез, Надя Леже), альбомы, журналы, мои открытки (дореволюционные) старого Витебска. Смотрел оригиналы: "Обнаженная петухе" (из коллекции Ирины Оренбург), "Аптека в Витебске" (из коллекции Дудакова), 22 репродукции, сделанные особым способом Надеждой Леже.
7 января. С Рывкиным: о его находках, документах, связанных с домом Шагала. У Мейтиных: просил навести в доме "шагаловский марафет". В ГДК - о подготовке и оформлении зала. На телестудии: просмотр французского фильма (его записали из эфира) и поиски переводчика с японского. Оба фильма планирую показать в Шагаловские дни по теле.
11 января. "Как миры, вознесенные в высь" – моя Шагаловская полоса в "Нар. слове".
12 января. В "В. р." - мое "Вяртанне на радзіму" - кажется, все становится на свои места, хотя и убрали несколько острых вещей.
13 января. Четыре строчки, которыми могу открывать эти дни: "Пусть звучит над ратушей старою и над Витьбою сквозь года: "Здравствуйте, Марк Захарович! С возвращением! И - навсегда!"
15 января. Звонок Чупахиной: Наумчик всех собирает по Шагаловским дням в 17. Я: "А я собираю наш комитет в 16, пожалуйста, приходите. Она спросила: "Кто будет вести пресс-конференцию, кто откроет?" Я ответил, что уже все это решено. "А ведь Образов - председатель", - сказала она. Я засмеялся. И она, разумная, сама все поняла. Я все провел, обо всем договорились. А вечером на вокзал примчалось все руководство. Хорошо встретились с Василем, Рыгором, Ремом, посидели в гостинице, от имени облисполкома был заказан ужин. Вместе смотрели японский фильм. И я поговорил с Василем о его выступлении на открытии, которое имеет большое значение.
16 января. Утром рано встреча у Григорьева. Из искусствоведов - Бессонова и Володарский, которые уже как раз успели из Москвы. Вел пресс-конференцию. Отвечал на вопросы журналистов и рассказывал, какой трудной была дорога к этому дню. На открытии Дней и выставки в картинной галерее второй этаж был переполнен. А на лестнице уже звучала музыка, и пела скрипка Миши Казиника. Я открыл, прочел стихи, сказал что Шагал понес по всему миру славу родного Витебска: "Будь благословен, мой Витебск!" - говорил Шагал. "Будь благословен, художник Марк Шагал!" - говорим мы сегодня, возвращая его имя и его наследие из небытия, из тьмы наветов и лжи…" Григорьев, которого мы с Быковым уговорили выступить, и он все же в отличие от представителя Минкульта Рылатко выступил, сказал: "Как бы ни распорядилась мудрая цивилизация Европы Марком Шагалом, но он остался тут, на нашей многострадальной земле… Мы действительно этого гиганта-художника, человека века, представим достойно. И будем гордиться этим именем. Марк Шагал принадлежит нам". Быков, которого все слушали с особым вниманием: "Мы святкуем гэта свята для слаўных грамадзян Віцебска, з якім звязана ўся творчасць гэтага выдатнага мастака, свята беларускай культуры… гэта свята старажытнай вялікан культуры яўрэйскага народа… яўрэйская культура была б няпоўнай без творчасці гэтага мастака…" Бородулин прочитал стихи Шагала "Мой горад. Мяне не забыў ты яшчэ?" в своем переводе и тоже сказал короткое слово. Люба Базан говорила о выставке, о тех, кто помог ее организовать: Гос. музей изобразительных искусств им. Пушкина, Псковский арх. - худож. музей-заповедник, владельцы московских частных коллекций.
17 января. Первые Шагаловские чтения, которые я подготовил и провел. Прочел, как обращение к потомкам, мой перевод "Письма" Шагала. И своим чередом пошли доклады, между которыми я вставлял "Поэтический венок Шагалу".
18 января. Рано утром узнали о ракетах на Израиль. И с этого, с разговора об этом начался третий день, когда я пришел "забирать" Быкова и Бородулина. "Как там твоя Лена?" – спросил Василь. "Дай Божа, каб у тваёй вавёрачкі ўсё было добра", - сказал Рыгор… Пешком по городу на телестудию. Пятидесятиминутную беседу - запись с Василем - вел Рем: о времени, о возвращенных именах, о Короткевиче и Шагале, о дорогом ему городе.
30 января. Письмо от Лены, фото. У древней, как горе, Стены иудейского плача вдвоем в человеческом море стоите вы, грусти не пряча. А где-то за вами бушуют Истории волны, и плещут кроваво великие беды и войны. Но вы на тревожном просторе постойте, надежды не пряча, у древней, как горе, Стены иудейского плача.
8 февраля. И был мой звездный час средь яростных светил. И сам Шагал, лучась, меня благословил. В эфире "Двина" – о Шагаловских днях.
14 февраля. Встретил Володю Вольнова, и он просто затащил меня к себе в мастерскую, показывал то, что привез с Севера, из Архангельской области: предметы быта, фото в рамочках, даже иконки. Я смотрел и думал: совсем не знаю еврейского прошлого, быта, и так мало писал о еврействе и еврейском, утешал себя тем, что ведь не прозу пишу, в которой все это могло быть.
25 февраля. В Минске, в издательстве "Маст. літ.". С Наташей Семашкевич. Хорошее предисловие написал Рыгор - назвал моей строкой "Радость молнии". Может, когда-нибудь так назовут книгу стихов. А пока - Рыгор Бородулин: "Мировая и отечественная практика показала, что поэтом остается при любых обстоятельствах только тот, кто им родился. Но откуда появился удивленный и влюбленный в жизнь поэт Давид Симанович, не с иной же планеты?… Всю поэзию Давида Симановича можно назвать, цитируя его же самого, радостью молнии. Молния, ослепляя, сама не слепнет, все видит, вырывая из тьмы забытья се самое важное, из чего состоит жизнь – mater dolorosa поэзии".
27 февраля. Московская "Еврейская газета": беседа со мной Виктории Гробман (запись на съезде в январе).
5 марта. Переставляю книги, уношу по-прежнему много в "бук", деньги – на новые книги и в семейный бюджет.
9 марта. Поэзия, не оставляй меня, как многих на земле ужe оставила. Ты сделай исключение из правила и не гаси душевного огня.
26 апреля. На стадионе "Динамо" - митинг-реквием, посвященный Чернобылю, 5 лет. На фоне многочисленных речей - мое выступление: "Прощайте, Карповичи…", "Были тридцатые, сороковые…", "А в чем я виноват…". Мэр Федорчук: "Ты настоящий поэт-патриот!"…
28 апреля. Рывкин: умерла Лидия Обухова, когда-то она училась в 10-й витебской школе и потому считается землячкой… Когда она собирала материалы для книги "Витьбичи", Миша был к ней "прикомандирован", и потому что сам этого хотел, все ей подбирал, рассказывал, помогал. Я с ней несколько раз говорил, дал
