– Простите, вы не хотели бы помочь одиноким старикам? – С таким вопросом стучался в дом мистер Чао Чанг. В любой дом, на любой улице. Жители удивлялись, отмахивались, спешили по своим делам. Но были и другие.
– А сколько это будет стоить? – спросил не очень молодой, но и не старый еще человек, недавно вышедший на пенсию. И пригласил гостя в дом.
– Бесплатно, – улыбнулся мистер Чао Ченг. – Если, конечно, не считать за плату бесценный дар благодарных сердец.
– Хорошо, – подумав, согласился хозяин.
Это был первый волонтер. Так их набралось 700 человек, готовых без денег служить немощным людям, одиноким старикам.
Прежде всего, фонд составил точный список стариков-одиночек, их телефонов, адресов. Затем мистер Чанг поставил перед сотрудниками и волонтерами жесткое требование: ежедневно звонить каждому опекаемому с 2 до 5 вечера. Если три дня подряд клиент не отвечает, надо звонить соседям, друзьям, родственникам – телефоны всех предварительно тоже переписаны.
– Такие регулярные звонки не просто освобождают человека от тяжести одиночества, они могут предотвратить и серьезный приступ болезни, – говорит он. – В наши дни уход за беспомощными стариками представляет собой большую проблему. Традиционно о них заботились молодые женщины – дочери, невестки. Но сегодня ведь они в большинстве случаев днем на работе. И вот фонд организует «центры для пожилых» по принципу детских садов. Там старые люди могут позавтракать, пообедать, пообщаться друг с другом. Они объединяются в компании.
Фонд присылает в помощь своих волонтеров – купать, кормить стариков, сопровождать их к врачу. Он расширяет, разнообразит свою филантропическую деятельность.
Недавно открыл Центр здоровья и интеллекта. Сюда стариков привозят для занятий посильной физкультурой и развивающими интеллект играми, вроде маджонга.
– Нам доставляет радость, когда мы видим, как оживает у старых людей интерес к жизни под нашим потоком любви, – говорит мистер Чанг.
Я уже готова улыбнуться, но вовремя спохватываюсь. Вспоминаю, как мой друг Чжоу Чу учил меня: на Востоке привыкли к романтически-возвышенному выражению чувств. Значит, незачем со своими европейскими мерками насмешничать, например, и над таким названием – «Ангелы любви». Это имя сайта в Интернете, куда может обратиться любой старик, если ему срочно понадобится помощь.
В понятие «дом» входит несколько смыслов – это и жилище, это и внешний вид строения, то есть его архитектура, это и двор, улица. Начну с самого начала.
Профессор Уонг Дин-шу, известный ученый, директор Института русских исследований, сегодня человек вполне столичный. Но 50 лет назад он приехал из маленькой деревушки в центре острова и сейчас любит вспоминать о тамошнем бытии с любовью и умилением.
– Вся жизнь у нас проходила открыто, на глазах у всех. В прямом смысле слова: двери домов никогда не только не запирались, но даже и не закрывались. Чтобы сократить себе путь, я, например, шел, не огибая углов, прямо через дома соседей, без стука, без спроса. Никто не удивлялся, почему это чужой пацан у нас тут бегает? Да и само слово «чужой» никому в голову не приходило: все тут были свои, деревня – это как бы общая семья. Так было принято. И когда я приехал в Тайбэй, то очень удивился: оказывается, прежде чем войти в чужой дом, надо постучаться, спросить разрешения…
Впрочем, по словам Уонга, сельские семьи, переехавшие в города, какую-то часть этого быта все-таки привезли с собой. По соседству с домом, где я живу, – современным, кирпичным, многоэтажным, стоят в ряд небольшие старые строения. В них живут преимущественно мелкие частники: владельцы маленьких мастерских, продавцы дешевых товаров. Их лавочки располагаются на первом этаже, а семьи живут на втором. Но вечером, после работы, домочадцы собираются внизу, у телевизора. И тут можно заметить, как сильна эта привычка к открытой, на глазах у всех, жизни.
Двери их жилищ широко распахнуты, с улицы хорошо виден их быт. Перед экраном телевизора сидит вся семья: в центре сам хозяин, по бокам его помощники по бизнесу, они же – члены его семьи. Под взглядами случайных прохожих с улицы они чувствуют себя совершенно свободно. Вот мать расстегнула кофточку, кормит грудью младенца. А вот тут же, в помещении, сын начищает велосипед: после ужина он отправится на нем к своей подружке. Дочка наводит перед зеркалом макияж. И все это – на всеобщее обозрение. Не напоказ, не потому, что хочется кому-то что-то демонстрировать. Нет, они, скорее всего, вообще не замечают людей на улице. Но, я думаю, если их от этой улицы отгородить, если оставить в замкнутом пространстве квартиры, они, кажется, задохнутся. Впрочем, таких кварталов в городе все меньше; большинство тайбэйцев живут все-таки в высоких современных домах, в отдельных и, разумеется, закрытых квартирах.
Вместе с профессором Чжоу Чу мы подъезжаем к его дому. Он аккуратно ставит машину на бетонную площадку. И эта площадка вдруг начинает медленно уходить под землю. Я испуганно смотрю на моего друга.
– Не бойся, – смеется он. – Это не преисподняя. Это гараж.
Главная проблема Тайбэя – катастрофический дефицит земли. Поэтому здесь и строят очень высокие дома, а гаражи помещают под землей. От того же, из-за нехватки места, и размер квартир небольшой. Правда, гостиная обычно побольше, а комнаты с дверями – здесь их называют на американский лад bad room – маленькие, каждый метр на учете.
У Чжу Чоу и его жены Дженни в одной такой комнате спальня, в другой спят двое сыновей, 16 и 10 лет. Спят они на двух плотно приставленных друг к другу кроватях, по существу, на одной широкой, и, кажется, это никого не смущает, пожалуй, даже считается неким излишеством. Вот у другого моего приятеля, Го Лунга, человека вполне состоятельного, все четверо – двое родителей и двое детей, пяти и двух лет, – спят в одной комнате, на одной широкой кровати. Вы, может, подумали, что там нет места, чтобы отделить детей от взрослых? Место есть: вторая, довольно просторная комната пустует, вернее, в ней живут двое – попугай и другая птичка, в двух клетках. И это тоже в порядке вещей и никого не смущает.
В третьей комнате у Чжоу, тоже маленькой, впритык два стола, на каждом по компьютеру – профессору и его жене часто приходится работать одновременно. Впрочем, когда мы входим, за компьютерами сидят двое мальчуганов:
– Посмотри, какие у них серьезные, умные лица, – подмигивает мне Чжоу. – Можно подумать, что они читают историю Древней Греции. А взгляни-ка на экран…
Увы, там страшилки и стрелялки. Как и у одного очень хорошо знакомого мне подростка-москвича.
Дженни ведет меня на кухню. Она узкая, вытянутая вдоль столешницы: мойка, плита, разделочный столик, холодильник. Квартира тайбэйца может быть больше, может быть меньше, но кухня неизменно сохраняет эту особенность: она длинная и тесная, так что два крупных человека не разойдутся. Вице-президент страны, госпожа Лю Сиу-льен, о которой я уже писала, ведет долгую и активную борьбу за освобождение женского труда, в том числе труда домашнего. Свою цель она определяет двумя словами – «симплификация» и «бьютификация» (то есть облегчение и привлекательность; от английского to simple – упрощать и beauty – красивый). В этой своей программе она поставила вполне конкретную задачу перед архитекторами: пересмотреть планировку жилых домов так, чтоб кухня была просторнее, светлее и нарядней.
И вот в новом доме профессора Бай-гу уже видны результаты этих усилий госпожи Лю Сиу-льен: кухня здесь значительно больше.
Дом Бай-гу потрясает меня своей красотой, едва я успеваю открыть дверцу его машины. Это, собственно, несколько 12-14-этажных домов современной архитектуры. Между ними большой двор, огороженный резным забором. За этим забором можно увидеть изогнутой формы бассейн, слева и справа – бьющие фонтаны. Через массивные стеклянные двери под присмотром бдительного служителя мы входим в вестибюль. Он размером с небольшой танцевальный зал, посредине – круглый стол черного лакированного дерева, на нем ваза, а в ней букет. О нем нельзя сказать «большой», «очень большой» – он просто грандиозный, метра два с половиной в диаметре. И все эти цветы, и листья, и ветки подобраны в очень красивом сочетании.
После такого простора извне ожидаешь чего-то подобного внутри самой квартиры. Но – нет. Все те же маленькие комнаты, и лишь гостиная, она же прихожая, она же столовая, размером побольше. Правда, хозяева разгородили ее пополам ширмой. Я думаю, что и маме Бай-гу, и его жене, привыкшей к деревенской тесноте, было бы просто неуютно в этом большом (условно, конечно) пространстве.
Цветочное торжество, начавшись в вестибюле, продолжается в этой квартире, только теперь уже в нарисованном виде. Цветами расписано все, что только можно: стены, кафель в ванной комнате, сама ванна. Ими покрыты раковина, крышка туалета и даже бачок.
