Текст этот, украшенный изображениями клейма для коров и контурами Аламо[18], был датирован 18 апреля 1963 года и подписан «техасцем, который негодует по поводу влияния Востока, контролирующего, унижающего, оскверняющего и порабощающего свой собственный народ».
Сильный президент должен быть готов к оскорблениям. Кеннеди создал сильное правительство, в результате чего зашевелились крайние элементы, которые вели себя сравнительно спокойно при его менее напористом предшественнике. В ряде небольших городов они задавали тон в местном обществе, но почти всегда оставались совершенно очевидным меньшинством.
Что ставило Даллас в особое положение, так это его величина и отсутствие какого-либо действенного сопротивления. Там не было никаких разногласий, поскольку отсутствовала борьба мнений. Даллас был единственным крупным американским городом, где подстрекательство к насилию стало респектабельным. Уэлч был вознесен местными властями, а Эдлай Стивенсон подвергался во время своей поездки бойкоту. Сторонники президента — и даже президентской власти, как таковой, ибо дело дошло уже До этого, — были немногочисленны, лишены боевого духа и безмолвны. Знаменателен тот факт, что, когда президент Кеннеди прибыл в Даллас 10 октября 1961 года к смертному одру спикера палаты представителей Сэма Рейберна, его приветствовало только одно официальное лицо — начальник полиции.
Явное единодушие Далласа ставило в тупик посторонних и даже самих техасцев. Конгрессмен Гонзалес, в Бексаргком графстве которого настроения в пользу демократам были столь же сильными, как в Далласе в пользу республиканцев, прибыл как-то в Даллас для получения награды Национальной ассоциации содействия прогрессу местного населения. Уехал он отсюда озадаченный. Церемонии вручения происходила в маленькой баптистской церкви и походила на подпольное собрание. Устроители, казалось, были сильно запуганы. Они нервно оборачивались, что-то наспех пробормотали, сунули ему в руки медаль и быстро разошлись в разные стороны. По возвращении в Вашингтон Гонзалесу все это показалось тяжким сном. Он шутил по этому поводу, говоря, что не стал бы участвовать там в предвыборной кампании, не имея охранного свидетельства, и сказал президенту:
— Даллас похож на Конго — он не готов к самоуправлению.
Оливки Гонзалес неправильно ставил вопрос: Далласу как paз не хватало самоуправления. Из-за его отсутствия городом управлял комитет влиятельных торговцев. Как говорилось в докладе министерства юстиции О’Доннелу: «Руководство Далласом осуществляется ныне Советом граждан города, в который входят руководители крупнейших компаний».
С 1937 года основные решения принимались тридцатью членами этой группы и их политическим орудием — Ассоциацией доверенных лиц. При назначении местных должностных лиц они действовали во многих отношениях подобно средневековой ганзейской олигархии, назначавшей бургомистров. Большинство сеньоров не были сами ультраправыми — они просто не доверяли демократическому беспорядку, будучи уверены, что их благожелательный деспотизм представляет собой более эффективную замену его. Из-за проявлявшегося ими удивительного равнодушия к эксцессам ультраправых они, однако, несли большую ответственность за политическую атмосферу в городе. У истоков идеологии правых не было ничего чуждого, привнесенного извне, и в этом была ее огромная притягательная сила. Корпи непримиримой враждебности Далласа к политике «новых рубежей» Кеннеди заключались в глубокой тоске но ценностям (настоящим и воображаемым) «старых рубежей». Мало того, что Кеннеди обладал личным состоянием и говорил с чопорным акцентом Новой Англии. Наиболее оскорбительным был его вызов клановым инстинктам истых даллаовцев. Президент был к тому же мыслящим человеком. Ото представляется безобидным и даже достойным уважения качеством. Но во времена «старых рубежей» человек, остановившийся для размышлений, не остался бы в живых. Он должен был полагаться на свой боевой дух и инстинкты и решать свои проблемы с помощью кулака, и но с помощью разума.
Кеннеди отказывался дать миру пинок. Вместо этого он выступал за многообразие, терпимость, нетрадиционный подход к вопросам. Для человека, верного прошлому, это было профанацией. Общество, состоявшее из колонистов, отвоевывавших земли у индейцев, требовало полного подчинения единым для всех правилам. Все должны были держаться вместе, подходить под одну мерку и создавать круговую оборону при помощи повозок, когда возникала опасность. Это диктовалось необходимостью, иначе индейцы стерли бы всех с лица земли.
Отсюда следовало, что незнакомец из восточных штатов представлял собой угрозу. В некоторых случаях «религия» научила сыновей вчерашнего дня, как поступать с такого рода угрозами.
Вечером 20 ноября 1963 года, когда президент Кеннеди принимал членов Верховного суда в своей резиденции, преподобный Дж. Сидлоу Бакстер, человек с белоснежными волосами, назвавшийся «странствующим проповедником», заявил пяти тысячам делегатов съезда баптистов Техаса, что американские избиратели сделали «одну из величайших ошибок в истории, допустив в Белый дом президента-католика». Религиозные убеждения, продолжал Бакстер, должны возобладать над политической лояльностью. Он настаивал на том, чтобы в 1964 году баптисты «голосовали не за демократов или республиканцев, а за протестантов». В знак одобрения его паства поднялась, восклицая: «Аминь!».
Конечно, они не собирались убивать президента. Они даже всерьез не говорили об этом. На тему об убийстве в Далласе шутили ради развлечения. Однако микробы благочестия были весьма реальными. В нападках фундаменталистов[19] на Кеннеди чувствовались сильные отголоски пророков Исайи и Иеремии. Громы морального возмущения ясно слышались в передовых далласской «Морнинг ньюс», крестовый поход которой против правительства служит ключом к пониманию абсолютизма «Большого Д.».
Газета «Морнинг ньюс» — старейшее деловое предприятие штата. Она начала издаваться в 1842 году, когда Техас был еще республикой. Эту газету читали почти все. Ли Харви Освальд сосредоточенно изучал ее столбцы, и даже Байрон Скелтон подписывался на нее, чтобы жена была в курсе рекламы фирмы «Нейман Маркус» — поставщика модных дамских туалетов. Издателем и председателем правления этой газеты был Е. М. — Тед Дили, тучный человек в очках с зеленоватыми стеклами, со скрипучим голосом, полный несгибаемой преданности тому, что он называл «духом Кита Карсона и Дэниела Буна»[20]. Наиболее почтенный орган в Далласе, «Морнинг ньюс» под руководством Дили создала в начале 60-х годов хорошую репутацию ультраправым. Осенью 1961 года Дили был и составе группы техасских издателей, приглашенных на завтрак в Белый дом. К изумлению присутствовавших том гостей, он извлек из кармана и громко зачитал составленный им грозный обвинительный акт против хозяина дома. Он хотел, чтобы все знали, что Тед Дили не слабоумный, «которого можно водить за нос» или «привлечь на свою сторону с помощью приманки». Он пришел к заключению, что «мы можем уничтожить Россию и должны дать ясно понять: это советскому правительству». К несчастью дли Америки, сказал он далее, обращаясь к Кеннеди, «вы и ваше правительство — кисейные барышни», а нужен «мужчина, который верхом на коне руководил бы народом. А в Техасе и на юго-западе многие считают, что вы катаетесь на трехколесном велосипеде Кэролайн».
Президент покраснел. Он мог игнорировать хамское поведение, но он почувствовал негодование — чего Дили никогда бы ни смог понять — в связи с упоминанием о его трехлетней дочери. Оно не имела ко всему этому никакого отношения, и упоминание ее имени было идиотизмом. Кеннеди холодно ответил:
— Болтать о войнах проще, чем их вести. Я не менее твердый человек, чем вы, и я избран в президенты не за мягкие убеждения.
В отчете «Морнинг ньюс» об этом инциденте («Разговор начистоту») этот ответ был опущен. Вместо этого редакторы приводили отклики читателей («Читатели целиком поддерживают заявление Дили в адрес Дж. Ф. К. »), включая похвалы Брюса Элджера и Г. Л. Ханта.
«Благодарение господу, нашелся человек, у которого хватило смелости сказать то, что сказали вы», — писал один почитатель, а другой спрашивал: «Почему так деликатно „Морнинг ньюс“ сообщала, что получила более двух тысяч телефонных звонков, телеграмм и писем, в которых около 84 процентов читателей высказывали свое одобрение?»
Нет оснований сомневаться в правильности этих данных. Для верных подписчиков и для телезрителей передач местной телевизионной компании, которая принадлежала «А. X. Белко корпорейшн» (а эта корпорация, в свои» очередь, принадлежала Дили), позиция издателя не была предосудительной. Рой С. Трули, директор Техасского склада учебников, весьма неодобрительно относился к внешней политике Кеннеди и считал, что своей внутренней политикой президент содействует «расовому смешению». Рон Фишер, молодой клерк из соседней конторы ревизора графства, считал президента «настоящим левым», который допустил «убийство этих людей» на Кубе. По мнению Говарда Л. Бреннана, сорокачетырехлетнего водопроводчика, работавшего по соседству, Кеннеди «был (лишком мягок во время кубинского кризиса». В 1960 году брат Ли Освальда Роберт голосовал за демократов. Теперь, озабоченный «социализмом» правительства, он стал поддерживать Голдуотера.
