День съедали скучные хлопоты.
Более всего досаждали вопросы с охраняемой зоной, периметр которой постоянно увеличивался.
Еще в середине 1947 года СК на своем заседании подробно обсуждал вопрос о режимной зоне завода № 817.
«Принять предложение о создании охраняемой зоны завода № 817 с периметром ориентировочно в 35 км и об отселении поселков, расположенных внутри указанной зоны или на расстоянии 5–6 км от основных объектов.
Поручить комиссии в составе т. т. Мешика (председатель)… с выездом на место уточнить границы охраняемой зоны, а также мероприятия, связанные с созданием зоны (отчуждение земель, переселение из зоны населения), и свои предложения представить в Специальный комитет не позднее 1 июля 1947 г.».
С тех пор периметр зоны несколько раз расширялся. И каждый раз это было связано с переселением или выселением вообще из зоны населения стареньких деревень, состоящих из десятка покосившихся домишек.
Выселение подчас проходило трудно.
Некоторые старики не хотели ничего слушать об отапливаемых туалетах в новых квартирах, о размере выделяемых средств на возмещение убытков и даже о патриотическом долге. Они не хотели выезжать из мест, где знали с детства каждую тропинку в лесу, все грибные и ягодные места, все красивые полянки, где летом ветерком относит комаров и можно посидеть мирно в высокой траве. В конце концов, плюнули на самых упорных и отчаянных стариков, которым было за восемьдесят. Шутов пошел на нарушение режима, решив, что этим мужикам все равно недоступны атомные секреты в связи с абсолютной темнотой и неграмотностью.
Много хлопот доставляла и сама военизированная охрана. Солдаты на караульных вышках подчас недопонимали важность государственного задания. Несанкционированные случаи выхода и входа в зону не через контрольно-пропускной пункт, а через глухие участки периметра наблюдались неоднократно.
Несмотря на профилактические меры, постоянную замену постов и ротацию солдат, сержантов и офицеров войск МВД, охраняющих зону, нарушения продолжались.
Они доводили Шутова до умопомрачения. После нескольких его докладных наверх СК принял по этому вопросу кардинальное решение.
В марте 1948 года СК поручил «комиссии в составе т. т. Абакумова (созыв), Первухина и Круглова в 5-дневный срок рассмотреть вопросы охраны предприятий, лабораторий, конструкторских и проектных организаций, ведущих специальные работы», и представить проект решения для СК, а затем, уже окончательно отшлифованный, — в качестве Постановления Совета Министров СССР.
г. Москва, Кремль
6 апреля 1948 г.
Сов. секретно
(Особая папка)
Совет Министров Союза СССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:
1. Возложить с 25 апреля 1948 года войсковую охрану специальных объектов… на Министерство государственной безопасности СССР.
2. Обязать Министерство внутренних дел СССР (т. Круглова) передать…
а) полки 199, 355, 364, 356 и 365, а также отдельные батальоны 39, 530 и 535… (передаче из МВД СССР в МТБ СССР подлежит — по списочной численности — 7301 чел., в том числе генералов — 1, офицеров — 730, сержантов — 1800, солдат— 4700).
При передаче войск… заменить 240 чел., не соответствующих по условиям режима для несения службы на принимаемых объектах.
б) Краснознаменную школу усовершенствования войск МВД СССР им. К.Е. Ворошилова… а также. казарменные, жилые и складские помещения, вооружение, автотранспорт и другое имущество, принадлежащее школе…
г) Оперативный состав контрразведки центрального аппарата частей и подразделений, обслуживающих передаваемые войска, в количестве 25 чел…
7. Обязать Министерство внутренних дел СССР (т. Круглова): а) передать Министерству государственной безопасности СССР в 1948 г. из очередного выпуска школы служебного собаководства Управления войск МВД… 60 инструкторов с обученными собаками..
Председатель Совета Министров СССР И. Сталин
Управляющий делами Совета Министров СССР Я. Чадаев».
Шутов ожидал этого постановления как манны небесной, поскольку теперь охрана зоны приподнималась на новую качественную высоту и приобретала более весомое значение в глазах руководства комбината.
По вопросам режима директивные указания шли в основном от Мешика. Они касались в первую очередь правил составления научных отчетов и ведения переписки. Тексты кодировались с помощью специальных терминологических словарей, которые были обязаны знать все, от инженера до директора комбината.
«Высококачественные электроды» — таково было условное обозначение графитовых кирпичей для реактора «А».
«А-9» — природный уран.
«Продукт 180», «гидроксилин», «продукт ВТ» — условные наименования тяжелой воды (без разъяснения, когда какое необходимо использовать).
«Z», «аметил» — плутоний.
«Н-9» — радий.
«Кремнил-1» — уран-235.
«Кремнил-6» — шестифтористый уран.
«Б-8» — полоний.
«Увлажненный кремнил» — уран, обогащенный по изотопу ура-на-235.
«БР-10» — урановая руда.
«База-10» — комбинат № 817.
«Объект 501» — условное наименование атомной бомбы РДС-1 (плутониевой).
«Вещество «130»» — тритий.
«Агрегат № 1» — производственный объект «А».
За правильным использованием условных обозначений работникам службы Шутова — инспекторам 1-го отдела — приходилось тщательно следить, обучать инженеров и руководящий состав, принимать у них зачеты по данному вопросу.
Обеспечение порядка при работе с секретной документацией, контроль ведения телефонных переговоров с Москвой, правильного оформления допусков тех лиц, которые принимались на работу, — все это лежало на плечах Шутова.
Перевозка стратегически важных грузов на базу-10, урановых блочков или графитовых кирпичей, тоже требовала повышенного внимания.
Сама перевозка производилась литерными поездами, обычно в составе двух эшелонов разными маршрутами, с тройной переадресовкой в пути следования.
Отвечали за перевозку МВД, МГБ и МПС.
А вот принять груз по прибытии, проверить наличие, проконтролировать складирование и доложить в ПГУ — в этом Шутов принимал участие.
С пуском реактора и развертыванием строительства завода «Б» участились командировки в зону важных научных персон, профессоров и академиков.
Кроме привычной работы, — подслушивания их переговоров и работы с осведомителями — неожиданно появилась дополнительная задача. Оказывается, эти научные светила были чрезвычайно полезны и необходимы стране на данном этапе. А потому их необходимо было тщательно оберегать от различных случайностей, как малых, несознательных детей.
В сентябре 1948 года на комбинат пришел протокол № 69 заседания СК.
«Пункт XV. Об автомобильных авариях…
За последнее время в результате нарушения научными работниками лаборатории № 2… т. т. Панасюком и Арцимовичем правил езды на автомашинах произошли две автомобильные аварии.
Научный сотрудник… Панасюк взял у шофера служебной машины управление автомашиной, не имея на то права. В результате произошла авария, при которой сам т. Панасюк получил тяжелое ранение.
Зам. директора лаборатории № 2 т. Арцимович также взялся управлять автомашиной, что привело к аварии, в результате которой сам т. Арцимович не пострадал лишь случайно.
В целях предотвращения впредь подобных фактов:
1. Обязать руководителей организаций… категорически запретить сотрудникам… управление служебными машинами и принять меры, исключающие возможность передачи шоферами управления автомашиной сотрудникам вне зависимости от их положения и наличия у них прав на вождение машин».
Музруков адресовал документ Ткаченко, уполномоченному Совета Министров на комбинате, и заместителю по охране и режиму Шутову с предложением принять профилактические меры.
Шутову пришлось строго побеседовать с начальником гаража, поскольку Курчатов, Панасюк или этот… главный теоретик в очках, приезжающий то и дело в командировку по вызову Курчатова, тоже могли из прихоти или баловства попроситься за руль.
Порой задания Музрукова носили полубытовой, полусемейный характер:
— Павел Анатольевич, подбери двух достойных женщин из «твоих», которые могли бы квалифицированно и с художественным вкусом оформить в яркие цвета коттеджи наших научных друзей. Как, найдешь?
— Найдем, Борис Глебович. У нас есть выбор. Есть в запасе любые специальности, вплоть до филателистов и жонглеров цирка. Завтра пошлю. С какого коттеджа начинать прикажете?
— Да можно с любого. Давай, начинай с главного, где живет бородатый.
Шутову понадобилось полчаса для селекции.
