шел медленно, со скоростью не более 1—2 км/ч, на ужасающем морозе. Каждое орудие пришлось тянуть при помощи 47 буйволов, саперы работали без передыха. Карцов оказался серьезно ограничен по времени: восточнее, у Шипки, через Балканы прорывался сильный отряд Радецкого, и у Траянского перевала русские должны были как можно скорее перевалить хребет, чтобы отвлечь турок от места более важного удара.
Турецкие позиции удалось обойти при помощи местных проводников. Запиравший дорогу редут взяли на штык неожиданной атакой пешего батальона в тыл. В результате, потеряв чуть более сотни солдат убитыми, ранеными и обмороженными, отряд Карцова преодолел хребет и был готов продолжать наступление. Главным результатом его появления стало оттягивание некоторых турецких сил от Шипки и прикрытие тыла пробиравшихся через перевалы войск Скобелева.
Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой
Наиболее драматичным эпизодом прорыва через Балканы стало сражение в районе Шейново. Федор Радецкий, возглавлявший наступление, категорически не желал атаковать турок в районе Шипкинского перевала в лоб, но и обходной маневр считал рискованным. Потребовалось личное вмешательство Николая Николаевича, чтобы наступление все же состоялось. Русские спланировали марш двумя колоннами. Западнее действовала группа Скобелева, восточнее — отряд Святополк-Мирского. Как обычно, русские уделили огромное внимание приготовлению перехода. Скобелев нагрузил своих бойцов сверхштатными патронами, ограничили выдачу на руки сухарей, заменяя их покупным хлебом.
Обе колонны получили приказ сойтись на деревне Шипка. При этом перед отрядом Святополк-Мирского лежал более длинный путь, и Скобелеву было приказано не торопиться, чтобы колонны явились перед турками одновременно. В итоге, правда, синхронности удара все равно не удалось добиться.
Колонны втянулись на горные тропы. Болгар использовали для расчистки дорог от снега, затем вверх лезла пехота. За исключением погоды, Святополк-Мирскому и Скобелеву мешало мало что, но вот погода трудилась за турецкую армию. Болгарам и русским саперам приходилось проделывать траншеи в снегу, которого намело местами сверх человеческого роста. Там, где снега не было, приходилось карабкаться по обледенелой скале. Часто со склона скатывался, гремя ружьем и шанцевым инструментом, какой-нибудь поскользнувшийся солдат — тот, кто успевал затормозить и отделывался ушибами, мог считать, что ему повезло. Артиллерию волокли, впрягшись подобно бурлакам. Согреться было негде: жечь костры и даже курить запрещалось, чтобы не привлечь внимания турок. Опасение не зряшное: во время перехода русские периодически подвергались обстрелам. Потери от турецкого огня за день составили до 140 человек. Иногда люди оказывались ранены даже без попадания: острые осколки камней, выбитые пулями, наносили солдатам болезненные травмы. Над колоннами стоял густой шум: солдаты ползли в гору, непрерывно бранясь.
Радецкого беспокоило, где находится его сосед справа. Слабость отряда Карцова ставила под угрозу отряд Скобелева: тот мог подвергнуться удару в тыл. Однако вскоре от Карцова пришли обнадеживающие вести: Траян взят, турки отходят. Все было готово к атаке Шипки с двух сторон — по южному склону хребта. Радецкий мог быть условно спокоен за тыл Скобелева.
Турки заранее приготовились к круговой обороне в деревне Шейново южнее Шипки, устроив вокруг редуты. Атака с востока была чревата тяжелыми потерями: местность здесь была ровная, как скатерть. Вдобавок, русским пришлось бы наступать по пояс в снегу.
26 числа отряд Святополк-Мирского спустился с гор. Вероятно, имело смысл дать людям хотя бы краткий отдых, но командир собирался использовать преимущества нечаянного нападения. Уже наступил вечер, и вряд ли можно было надеяться на глубокое продвижение, но каждый сделанный шаг уменьшал дистанцию на следующий день. Русские опрокинули непосредственно противостоящие турецкие таборы, но настоящего преследования не могли вести: наступила ночь, а местность была незнакома. Войска Мирского приобрели плацдарм и остановились на ночлег.
Наутро 27 декабря Мирский перешел в наступление по исходному плану. Турки упорно оборонялись в деревнях, кроме того, пространство до Шипки было перекопано ложементами. Быстро сказались все ожидаемые трудности: плотный огонь из редутов прижимал людей к земле. Святополк-Мирский вел успешную, но совершенно лобовую атаку на хорошо устроенную полосу полевых укреплений.
Первую линию русские взяли, но дальше отряды уперлись во вторую линию окопов. Что еще хуже, кончались патроны. Солдаты не могли взять с собой обоз, приходилось обходиться теми боеприпасами, которые они принесли с собой. К тому же исчерпывался провиант. Если с севера на юг колонна прошла с огромными усилиями, то в случае провала наступления оставалось умереть или сдаться: шансов вернуться истощенные солдаты с ранеными на руках не имели. Что самое досадное, продовольственную проблему, казалось бы, решила группа генерала Шнитникова, захватившая село Казанлык с турецкими складами, но Шнитников не имел никаких средств для его доставки другим частям.
Бой длился семь часов подряд. В резерве у Мирского осталось всего два батальона. Люди вели огонь, лежа на снегу. Впереди по-прежнему возвышались курганы, на которых засели турки. Святополк-Мирский внимательно вслушивался в звуки боя на западе, откуда должен был подойти Скобелев. То доносились звуки перестрелки, то повисала гнетущая тишина. На ночь русские остановились на занятых позициях. Командующий колонной находился в самом мрачном расположении духа. На следующий день колонне Святополк-Мирского предстояло либо опрокинуть турок, либо умирать.
Тем временем западнее с гор спускалась правая колонна. Скобелев принял меры облегчить колонну. Особенно он велел присматривать за казаками, которые, по словам Белого генерала, «всегда любят иметь с собою много „курды-мурды“ и неохотно расстаются с нею». Однако марш шел еще медленнее, чем у Мирского. «Пока не обогнали артиллерии, было еще туда-сюда, зато потом потянулась едва заметная дорожка, — писал хорунжий Бородин из 1-го донского полка. — Снег был так глубок, что почти закрывал всадника, а по обеим сторонам дороги зияла бездонная пропасть». Лошадей приходилось буквально тащить вверх, несчастные животные постоянно валились на колени. На противоположной стороне измученные люди и животные собирались медленно.
Скобелев полагал, что Святополк-Мирский может вообще не прийти, и был сильно удивлен, когда со стороны Шейново послышалась стрельба. Мало того, командир болгарского отряда, залезший на гору, к обеду обнаружил, что у Шейново активно перемещаются войска. В первый день колонна Скобелева не участвовала в сражении, чем Михаила Дмитриевича впоследствии много попрекали. Едва ли упреки обоснованы. В недостатке решительности этого командира никогда не могли обвинить, и попытки некоторых авторов уже ХХ века изобразить Скобелева нерешительным воякой, которого нужно подгонять для атаки, выглядят откровенно несправедливо. Заминка объясняется только крайней степенью истощенности войск и низким темпом выхода с перевала. Значительная часть войск к моменту общей атаки так и продолжала брести с севера, так что задержка вполне объяснима. Тем более Скобелев имел всего 6 орудий, и естественно должен был подождать пехоту, чтобы хоть как-то компенсировать нехватку огневой мощи. Атака шатающимися на ветру от истощения малочисленными группами не могла привести ни к чему, кроме избиения.
