и, дошедши до другой, она возвращается назад и становится на свое место. Потом другая половина также, подходя к первой, поет:
А мы просо сеяли,
Сеяли;
Ой, диди — ладу, сеяли,
Сеяли!
И таким образом продолжают петь попеременно и потом отходить на свое место.
Перв. А мы просо пололи,
Пололи;
Ой, диди — ладу, пололи,
Пололи!
Втор. — А мы просо вытопчем,
Вытопчем;
Ой, диди — ладу, вытопчем! 2.
Перв. А мы коней выловим, 2.
Ой, диди — ладу выловим. 2.
Втор. А мы коней выкупим, 2.
Ой, диди — ладу, выкупим. 2.
Перв. А чем же вы выкупите? 2.
Ой, диди — ладу, выкупите? 2.
Втор. А мы дадим сто рублей.
Сто рублей.
Ой, диди — ладу, сто рублей! 2
Перв. Не надо нам тысячи,
Тысячи;
Ой, диди — ладу, тысячи! 2.
Втор. А мы дадим девицу, 2.
Он, диди — ладу, девицу! 2.
Перв. За девицу слова нет,
Слова нет,
Ой, диди — ладу, слова нет! 2.
Втор. У нас в полку убыло, 2.
Ой, диди — ладу, убыло! 2.
Перв. У нас в полку прибыло, 2.
Ой, диди — ладу, прибыло! 2.
В продолжение этой песни девицы приближаются радостно друг к другу и потом отступают.
По окончании этой забавы набирают несколько девочек и мальчиков, рассаживают их на небольшое друг от друга расстояние, окружают их, сцепившись рука с рукой, и, идучи вокруг них, поют:
Маки, маки, маковочки,
Золотые головочки!
На горе был мак,
Под горою так,
Так был мак,
Сяк был мак.
Пропевши это, спрашивают у сидящих: «Поспел ли мак?» Те отвечают: «Еще только посеян». Потом опять поют то же и после опять спрашивают: «Поспел ли мак?» Те отвечают: «Цветет». Еще раз спевши то же самое, спрашивают: «Поспел ли?» И когда будет ответ: «Поспел», — тогда начинают сидящих мять, коверкать и трясти. Если та игра наскучит девицам и им захочется поплясать, то все они становятся в большой круг, а две из них побойчее выходят на середину, начинают первые петь и плясать, а за ними поет и пляшет весь круг:
Во лузях, лузях,
Зеленых лузях!
Вырастала трава шелковая,
Расцветали цветы лазоревые —
Понеслись духи малиновые.
Уж я в той траве выкормлю коня,
Выкормлю, уж я выкормлю и выглажу его.
Поведу я коня к батюшке:
— Батюшка уж ты, батюшка, родимый мой!
Ты прими слово ласковое,
Ты прими слово приветливое.
Не давай меня за старого замуж:
Старый муж не ровня мне,
Со старым гулять я не пойду!
Пляшущие, притопывая ногами, приговаривают еще: «Гоц! Гоц! Гоц!»
Устав от пляски и песен, девицы заводят другую игру — дергать редьку. Она совершается так: здоровая из девушек садится на лугу; на ее коленях садится другая, которую она обхватывает и держит под руки; на коленях другой — третья, и так далее, пока из них образуется довольно длинный ряд. Одна подходит к сидящей в корне и говорит: «Кума! Продай редечку». Та отвечает: «Поди, выдерни на том конце». Покупательница идет на другой конец, берется выдергивать последнюю из сидящих и начинает тащить ее. Если вытащит — хорошо, а нет — так опять идет к первой и жалуется ей, что редька слишком туга: не велит ли она выдернуть из середки? Та отвечает ей, что она не хочет портить грядки, а хочешь, так дергай с конца. Последняя опять подходит к концу и уже здесь непременно вытаскивает одну, за ней другую и так далее до последней, которая, будучи всех сильнее, тащит всех за собою.
У крестьянских молодушек есть положение: проиграть первый вечер до белого света. Надобно или поплясать, или песенки попеть. Одна, поопытнее из них, начинает:
Заинька, где ты был, побывал?
Серенький, где ты был, побывал?
Был я, был я, парень мой,
Был я, был я, сердце мое,
У трех девушек в гостях.
Заинька, ты не знаешь, как зовут?
Серенький, ты не знаешь, как зовут?
Знаю, знаю, парень мой,
Знаю, знаю, сердце мое:
Как Катюха, да Марюха,
И третья, Дуня удала.
Заинька, там встречали ли тебя?
Серенький, там встречали ли тебя?
Встречали, парень мой,
Встречали, сердце мое:
Как Катюха у дверей,
А Марюха у сеней,
И третья, Дуня удала,
Во гореньку провела…
Заинька, там сажали ли тебя?
Серенький, там сажали ли тебя?
Сажали, парень мой,
Сажали, сердце мое:
Как Катюха на лавку,
За стол меня провела.
Заинька, там кормили ли тебя?
Серенький, там кормили ли тебя?
Кормили, парень мой.
Кормили, сердце мое:
Как Катким пирогом,
А Марюха калачом,
И третья, Дуня удала,
Каши с маслицем дала.
Заинька, там дарили ли тебя?
Серенький, там дарили ли тебя?
Дарили, парень мой,
Дарили, сердце мое:
Как Катюха полотном,
А Марюха платком;
И третья, Дуня удала,
С рук перчаточки дала.
Заинька, провожали ли тебя?
Серенький, провожали ли тебя?
Провожали, парень мой,
Провожали, сердце мое:
Как Катюха из дверей,
А Марюха из сеней;
И третья, Дуня удала,
Вдоль улицы провела.
Вообще думают, что с наступлением Красной горки впервые начинают горелки и запевают хороводную песню просо сеяли.
ВЬЮНИШНИК
Некоторые из наших писателей составили особый праздник под именем вьюнишника потому только, что он совершается в Семеновском уезде (Нижегородской губернии) на Святой неделе в субботу, и там поют песни молодым супругам, бракосочетавшимся в прошедшем году. Я не считаю это за отдельный праздник, ибо вьюнишник поется в одно время с Красною горкою, и песни его одного почти содержания, наприм.:
Ты вставай-ка, молодец,
Ты вставай-ка, наш вьюнец!
Ты расчесывай кудри,
Костяным гребешком.
Уж ты взгляни в окошко косящатое!
Табе песню поем,
Тебе честь воздаем.
Награди-ка нас подарком,
Сладким пряником,
Белым сахарным.
Вьюнишник употребляется еще для молодых, вместо застольной песни.
Как в деревне во Ильинской
У Ефима молодца,
Что стоял тут терем
Со крутым верхом,
Со косячатым окном.
Против красного крыльца
Вырастало деревцо треугодливое.
Что в том ли терему
Дубовы столы стоят,
Дубовы столы стоят,
Бранные скатерти лежат.
На тех ли на столах
Медвяны яства стоят;
За теми ли столами
Князья, бояре сидят,
Сахарные питья пьют.
Катайтеся, бояре,
Со высока терема;
Не сшибите деревца
Треугодливого.
Еще первая угода
Под корень деревца;
А другая угода
Посередь деревца;
А третья-то угода
Под вершину деревца.
Под вершину деревца
Соловей гнездо вьет,
Он и яйца несет,
Молодых деток ведет.
Посередь деревца
Пчелы ярые шумят,
Много меду наносят,
Под корень деревца
Кровать нова тесова,
Перинушка пухова.
На той ли кроватушке
Ефимушка лежит
С молодой своей женой,
С Оксиньюшкой-душой.
А у них в головах
Звончаты гусли лежат.
И кому в гусли играть?
Кому тешиться?
Играть в эти гусли
Ефиму-молодцу:
Ему тешить, утешать
Молоду свою жену,
Оксиньюшку-душу.
Чем вас, молодцев,
Станут жаловати?
Пивом, ендовой или скляницей вина?
Или золотой казной?
Ничего нам не подашь,
Мы со двора пойдем,
Мы осердимся.
Три беды мы сотворим:
Первую беду —
Ворота мы растворим,
Коней пару уведем.
А другую-то беду —
Избы двери растворим.
Мы гостей ознобим.
Третью-то беду —
Во терем зайдем,
Мы заслон унесем,
Печи остудим.
Гостей охолодим,
И вас, молодых,
На стыд наведем.
Молодые потчуют их вином, закусками или дарят чем-нибудь. Они благодарят:
Еще здравствуй, молодой,
С молодой своей женой,
И спасибо тебе, хозяин,
На жалованьи…
Отходя от них:
Вьюнец, молодец, молодая (4 раза).
Потом молодежь обходит прочих новобрачных с вьюнишником или поздравлением. К вечеру собираются в питейный дом, пьют на собранные деньги и закусывают полученным от молодых [6].
ЗНАЧЕНИЕ РАДУНИЦЫ
В разных местах называется радуница различно, как то: Радовницею, Радуницем, Радоницею и Навий день. Все это воспоминание за упокой и во многом сходствует с тризною и стравою. Радуница не везде приходится в одно время: большею частью бывает в фомино воскресенье, Фомин понедельник или в десятый день от Пасхи, во вторник — последнее чаще всего празднуется в северо-восточной России. В Малороссии она называется проводами, гробками и могилками, потому что там в Фомин понедельник совершают поминовение по умершим. Радуница превратилась впоследствии в Родительскую субботу. Радуница происходит от слова радоваться, а навий от древнего славянского слова наве, означающее покойника, мертвеца. Народ, поминая в это время родителей, думает, что они радуются с ними. Не без основания историограф Карамзин заметил, что радуницею назывался какой-нибудь языческий праздник у славян и бывал в начале апреля, потому что Пасха приходилась в то время марта 28 [7].
