Ознакомительная версия.
В деле, где мне пришлось выступать в роли секунданта одного офицера, вызов был отозван, взаимные извинения принесены, и стороны достигли примирения.
В случае Магуайра и Лихи мистер Кроуфорд, как секундант первого, согласился отозвать вызов, исходя из понимания, что последний в таком случае принесет свои извинения.
ОТКАЗ СТРЕЛЯТЬ В ОСКОРБЛЕННОГО СОПЕРНИКА
Некоторые личности после выстрела соперника не пытались отвечать на него. Герцог Йоркский, который был горячим почитателем нашего кодекса, заявил, что явился на место дуэли лишь с целью дать удовлетворение полковнику Ленноксу, и разрядил пистолет в воздух. Маркиз Англси, от которого мы тоже получили благодарность за наши труды по этой теме, отказался стрелять в полковника Кадогана, и капитан Гарт последовал его примеру, не выстрелив в сэра Джейкоба Астли.
Офицер, который пишет на эту тему, говорит: «Я хочу обратиться ко всем, кто когда-либо пускал в ход свой пистолет, может ли он представить себе что-то более ужасное, что-то более невыносимое, чем те секунды, когда разыгрывается жребий на право первого выстрела – и можно ли ставить на кон жизни дуэлянтов».
ОСЕЧКА – ТО ЖЕ САМОЕ, ЧТО И ВЫСТРЕЛ
В фатальной дуэли Ньюбурга и Корри у первого произошла осечка, и, когда он готовился ко второй попытке, секундант сообщил ему, что осечка считается выстрелом. В случаях, которые мы собрали, есть описание еще нескольких таких же историй.
ПУСТИТЬ КРОВЬ ИЛИ СТРЕЛЯТЬ В ВОЗДУХ
Наверное, надо обладать духом подлинного убийцы, чтобы стрелять в джентльмена после того, как тот разрядил свой пистолет в воздух. (Именно так поступил Мартынов, убивший выстрелившего в воздух Лермонтова. – Ред.) Не так уж важно, выбраны ли шпаги или пистолеты, но появление крови должно тут же положить конец дуэли. Как-то один из дуэлянтов потребовал другой пистолет после того, как инициатор дуэли заявил, что он полностью удовлетворен, но секунданты очень убедительно объяснили, что он «явился, дабы дать удовлетворение, а не получить его».
ОТКАЗ ОТ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ХЛЫСТА
В добрые старые времена удары хлыстом и тростью были среди излюбленных обычаев, господствовавших в Ирландии до публикации этого кодекса, но это изменение вкусов публики не заслуживает ни капли сожалений.
Среди многих случаев, собранных для публикации, есть история о некоем полковом хирурге, который, грубо пустив в ход хлыст, потом изъявил желание с соответствующим извинением вручить его тому, кто вызвал его на дуэль, но испугался, что сей справедливый поступок может лишить и его самого, и семью средств к существованию, когда все обстоятельства станут известны его коллегам-офицерам. Его благородный соперник предложил, что он сам возьмет хлыст у него из рук, словно так и надо, и унесет его с собой.
Секундант советника Хатчелла заверил автора, что в дуэли, которая, к сожалению, оказалась фатальной для мистера Морли, он с любезного разрешения советника был готов принести извинение и сообщить, что тот отказывается от своего права ответить на оскорбление, которое нанес ему противник, прикосновением перчатки к лицу. Это обстоятельство оказывает честь мистеру Хатчеллу, отцу большого семейства, который проявил себя очень благородным противником.
В печально завершившейся дуэли между Блейком и Берком, хотя хлыст пустил в ход Берк, первый был готов принять любые приемлемые извинения, но Берк пал жертвой своего упрямства.
ИСХОД ВЫБОРОВ РЕШЕН ВЫСТРЕЛОМ
Действуй Джон Колклоух с должным уважением к тем интересам, которые он в силу профессиональных обязанностей защищал, он мог сказать секунданту своего противника: «Сэр, у меня нет никаких личных разногласий с моим добрым другом Алкоком, мы всегда поддерживали самые близкие отношения, и я не вижу оснований решать наш спор о представительстве графства Уэксфорд на дуэли. Я знаю, что свободные землевладельцы очень хотели моего возвращения, за что я им весьма обязан, но в случае печального исхода пусть они не считают его своим поражением».
В случае с сенатором О’Коннелом и д’Эстерре невозможно было предполагать результат гибели О’Коннела. Дуэль была бессмысленно навязана ему противником, известие о ней разнеслось, и место ее проведения было окружено тысячами «импульсивных детей», которые считали уважаемого джентльмена защитником их символа веры и страны. И кто тогда мог переубедить их? Мы решительно придерживаемся мнения, что дуэль не должна была состояться. У О’Коннела не было никаких личных разногласий с д’Эстерре, и, будь он так груб, что оскорбил бы советника, последний доставил бы его в суд Королевской скамьи, как в подобном случае сделал бесстрашный Курран. Тем не менее обстоятельства станут известны потом, вынудив О’Коннела доказывать, что он отнюдь не гордится тем, что убил д’Эстерре.
Среди ошибок, допущенных в случае с Бриком, была команда стрелять, отданная секундантом мистера Брика в то время, когда его дуэлянт готовился извиниться за допущенную неловкость. Она была допущена из-за его неопытности, дуэлянт стоял лицом к противнику, который без чрезмерной спешки смог выстрелить в него до того, как тот вскинул свой пистолет. Мистер Брик с самого начала стал жертвой неумелого управления ходом событий.
Господа О’Ферралл и Фентон, которые были секундантами при встрече майора Хилласа и мистера Джона Фентона, постарались до предела уменьшить размеры своих дуэлянтов. Майор Хиллас, бросив сюртук на землю, предстал в черном жилете с рукавами явно для того, чтобы как можно меньше бросаться в глаза противнику. Причина его действий заключалась в том, что в таком черном жилете фигура кажется меньше по размеру. Другой способ уменьшения размера фигуры, в которую будут стрелять, описал офицер, который упоминается в данном случае: «Выставляя вперед ногу и готовясь целиться, вы добьетесь того, что зрительно ваше тело будет ниже на несколько дюймов, и много толковых или дурных голов было спасено таким образом».
В истории майора Хилласа и мистера Фентона дистанция была отмерена небольшими камнями, которые не позволяли сторонам двигаться навстречу друг другу.
Офицер, писавший на эту тему, говорит: «Измерение дистанции целиком возлагается на секундантов, которые не должны позволять себе ни излишней пылкости, ни враждебности, но обязаны лишь прикинуть, не приведет ли отмеренная дистанция к излишне кровавому исходу; иногда она бывает равна семи или восьми ярдам, а это значит, что дула пистолетов будет разделять не больше четырех или пяти».
И любой человек, умеющий соображать, должен решить, не кончится ли это для его друга невозможностью избежать гибели.
Странно подумать, что секунданты могут действовать так непродуманно – или какими принципами они руководствуются? В самом ли деле они придерживаются холодного, дьявольского замысла умертвить одного или другого из своих друзей? Неужели их не устроит, если будет отмерена нормальная дистанция, приличествующая джентльменам, которая позволит искупить любое оскорбление и в то же время оставить шанс, что оба останутся в живых и после достойного примирения будут жить дальше?
Благожелательность должна дать нам надежду, что секунданты, которые тем не менее допустили такие ошибки, ошибались лишь по невежеству или несообразительности; и когда это им убедительно объяснят, они исправят эти свои неразумные поступки, которые могут привести к кровавым последствиям. И есть все основания надеяться, что в будущем секунданты будут более внимательными и уважать жизнь и благополучие своих друзей.
Но из-за непредусмотрительности секундантов часто бывает, что вместо обговоренной дистанции в десять ярдов стороны тем не менее стреляются на восьми: не получив специального запрета, противники выдвигают ногу – таким образом стороны сокращают оговоренную дистанцию на ярд с каждой стороны.
Секундант всегда должен сделать четкую и ясную отметку дистанции и недвусмысленно запретить переступать ее, когда стороны готовятся обмениваться выстрелами.
Когда советник Кернан был в армии и стрелялся с капитаном Сандисом, у последнего не было секунданта. Он настаивал об обмене выстрелами на шести ярдах и зарядил пистолет для этого расстояния. Но главный хирург, который прибыл убедиться, чтобы все было по правилам, присоединился к протесту секунданта мистера Кернана, настаивавшему, чтобы дистанция составляла не менее двенадцати ярдов, что при первом выстреле спасло жизнь мистера Кернана. Он получил лишь легкое ранение в бок пулей, которая с расстояния в шесть ярдов пробила бы ему сердце.
После того как мистер Кернан пришел в бар, ему пришлось стать секундантом мистера Фицджеральда. Секундант другой стороны, выбиравший место, настаивал на дистанции в семь шагов. К. ответил, что, поскольку оба соперника отличаются высоким ростом, он возражает против такого короткого расстояния, и покинул место дуэли.
Ознакомительная версия.
