и доходила до миллиарда, то в начале XXI в. нефтяники начали замахиваться на проекты стоимостью $5 и даже $10 млрд.
Все это требовало того, что называют реструктуризацией. Под реструктуризацией понималось преобразование не только отдельных компаний, но и всей отрасли. Нефтяные гиганты, которых итальянский магнат Энрико Маттеи назвал «семью сестрами», должны были измениться. Они стали объединяться, чтобы превратиться в супергигантов. ВР слилась с Amoco, образовав компанию BPAmoco, а затем объединилась с ARCO и стала в итоге еще более мощной ВР. Exxon и Mobil – в девичестве Standard Oil of New Jersey и Standard Oil of New York – объединились в ExxonMobil. Chevron и Texaco стали просто Chevron. Conoco слилась с Philips в ConocoPhilips. В Европе два французских лидера, Total и Elf Aquitaine, и бельгийская Petrofina, образовали союз под названием Total. Несколько лет спустя объединение норвежских компаний Statoil и Norsk Hydro привело к появлению еще одного сверхгиганта, Statoil. Только Royal Dutch Shell, которая и без того имела статус сверхгиганта, осталась прежней. Точнее, в компании произошло самопоглощение: исчезла сложная система двух холдингов – Royal Dutch и Shell Transport and Trading, управлявшихся соответственно из Гааги и Лондона и созданных Генри Детердингом и Маркусом Сэмюелем еще в 1907 г. Вместо двух компаний появилась одна с единым руководством, что позволило увеличить эффективность операций и упростить и ускорить принятие решений. После этих слияний и поглощений облик мировой нефтяной индустрии значительно изменился.
В целом все же к концу 1990-х гг. нефть ушла из центра внимания как общества, так и политиков. То же самое произошло и с многочисленными опасениями по поводу энергетической безопасности. Люди решили, если они вообще задумывались об этом, что нефть будет дешевой и легко доступной многие годы. Кроме того, кругом было так много новых и суперновых вопросов, над которыми следовало подумать. Взять хотя бы Интернет: его появление принесло с собой и новую экономику, и революцию в сфере коммуникаций. Мир стал доступен 24 часа в день, расстояния утратили значение. Информационные технологии, стартапы, Кремниевая долина, киберпространство – вот куда устремились интересы. А нефтяная промышленность казалась олицетворением «старой экономики» и ее значимость, похоже, снижалась.
Возвращение нефти
Три события следующего десятилетия сильно изменили картину.
Первое произошло 11 сентября 2001 г. Такое событие представлялось немыслимым, тем не менее о его возможности упоминалось на одном из ежедневных президентских брифингов в августе 2001 г. Два захваченных террористами самолета врезались во Всемирный торговый центр, третий – в Пентагон, а четвертый, который должен был уничтожить Капитолий, упал в Пенсильвании. Нападение организовало джихадистское движение «Аль-Каида».
Осенью 2001 г. в ответ на удары по Нью-Йорку и Вашингтону США и их союзники начали так называемую войну против терроризма. Она была развернута в Афганистане, где находилась база «Аль-Каиды». Коалиции довольно быстро удалось отстранить от власти союзника «Аль-Каиды» движение «Талибан», что в тот момент казалось победой.
Внимание вновь вернулось к Ираку. Победа в Персидском заливе тоже была быстрой, но не полной. В 1991 г. возглавляемая Америкой коалиция не рискнула пойти на полную оккупацию и остановилась, немного не дойдя до Багдада. Саддам Хусейн сохранил власть, хотя и ограниченную экономическими санкциями, изоляцией, инспекциями, запретом на полеты над севером, в районе Курдистана, и югом страны, где проживали преимущественно шииты.
Но теперь, после событий 11 сентября, сторонники удара по Ираку напомнили, что Саддам имел связи с «Аль-Каидой» и не прекратил тайных попыток создать оружие массового поражения. Администрация президента Джорджа Уокера Буша приняла решение начать эту войну. В числе критиков такого решения были некоторые советники его отца, Джорджа Герберта Уокера Буша. «В настоящий момент атака на Ирак серьезно повредит начатой нами антитеррористической кампании, – предупреждал советник по вопросам национальной безопасности Буша-старшего. – Легкой прогулки не получится… Если мы хотим достичь стратегических целей в Ираке, то военная операция должна завершиться широкомасштабной и длительной оккупацией» [595]. Голоса в пользу войны оказались сильнее.
Спустя 12 лет и 21 день после окончания предыдущей войны, 20 марта 2003 г., началась новая война с Ираком. Историки вполне могли бы назвать ее второй войной в Персидском заливе. В этот раз коалиция была меньше: участие принимали только «желающие». Самым важным партнером в боевых действиях стала Великобритания. Прочие ключевые союзники США, в частности Франция и Германия, выступили против войны. Отказалась от участия и Россия. Все они считали, что администрация США смотрит на ситуацию «чрезмерно оптимистично» и недооценивает риски и трудности, с которыми предстоит столкнуться в послевоенном Ираке.
Сторонники начала боевых действий исходили из того, что конфликт будет очень скоротечным – «молниеносной победой» [596]. И действительно, все прошло очень быстро и почти как планировалось. Уже 9 апреля 2003 г. иракцы и морские пехотинцы США совместно низвергли гигантскую статую Саддама Хусейна в центре Багдада. Но все, что последовало потом, ни в одном из планов не предусматривалось. Никакого оружия массового поражения обнаружить не удалось. По стране прокатилась волна бунтов, начиналась полномасштабная гражданская война между суннитами и шиитами. После начала войны прошло уже более восьми лет, а войска США по-прежнему находятся в Ираке; иракские политические деятели продолжают споры о распределении прав на нефтяные ресурсы между центральным правительством и регионами, а нефтяная промышленность Ирака в условиях недостатка технологий, квалифицированных специалистов и общей безопасности лишь пытается выйти на довоенный уровень добычи. К настоящему времени Ирак все же привлек международные компании в свою нефтяную отрасль, с тем чтобы те помогли поднять добычу до уровня, соразмерного имеющимся запасам нефти. Восстановление иракской нефтяной индустрии началось. Если в стране удастся повысить внутреннюю безопасность и политическую стабильность, то у Ирака появятся и шансы стать крупнейшим экспортером нефти после Саудовской Аравии и России.
Несмотря на то что в Ираке продолжало царить насилие, в районе Персидского залива и в целом на Ближнем Востоке происходили поразительные изменения. В декабре 2003 г. Ливия сделала знаменательный шаг – отказалась от ядерного оружия и вернулась в международное сообщество. Рост доходов от добычи нефти и газа превратил Абу-Даби, Катар и Дубай в ключевых игроков и новые центры глобальной экономики XXI в. Когда в 2007–2008 гг. серьезный кредитный и банковский кризис охватил США и страны Европы, некоторые эмираты помогли спасти западные финансовые институты.
Однако похоже, что в конечном счете выиграть от иракской войны может Иран, страна, исламская революция в которой спровоцировала нефтяной кризис 1978 г., страна, позиционирующая себя как региональную державу Персидского залива. Если ему удастся добиться такого положения в регионе с огромными запасами нефти, ситуация может стать угрожающей. Понятно, однако, что с таким развитием событий никогда не согласятся ни Саудовская Аравия, ни другие страны Персидского залива.
Вторым ключевым фактором этой эпохи стала глобализация, которая подстегнула экономический рост и изменила
