Знаковым событием стала выставка 1922 года, закрепившая за собой название Первой русской художественной выставки, которая проходила с 22 октября по 31 декабря в Галерее Ван Димен на Унтер-ден-Линден. Выставка была предприятием советской внешней культурной политики. В ее открытии участвовали официальные лица: с советской стороны – Штеренберг, с немецкой – чиновник Эдвин Редслоб. В организации принял участие А.В. Луначарский. Немецкие инициаторы проведения выставки ясно понимали ее политическую направленность. Вилли Мюнценберг, немецкий коммунист и деятель Комитета помощи голодающему советскому населению (сбор средств для голодающих в России был изначально запланированной целью выставки, однако эта цель так и не была достигнута, поскольку вырученные в конце 1922 года марки быстро обесценились), писал В.И. Ленину в конце 1921 года:
Я хотел бы заметить Вам, что эмигрантскими кругами развита очень энергичная деятельность: созданы варьете и кабаре, русский театр на улице Кёниггретцер, проводятся вечера русского искусства и русской песни, и что русские выставки в тех рамках, которые я наметил, – если они будут хорошо организованы, – смогут создать противовес540.
Организаторами выставки были Д. Штеренберг, Н. Габо, Н. Альтман (ему принадлежит ее главный рекламный плакат), Эль Лисицкий (автор обложки каталога; предисловие сочинено Штеренбергом, Редслобом и писателем А. Холичером). Всего в ней участвовали 157 художников (как советских, так и эмигрантов, среди них В. Кандинский, Д. Бурлюк, А. Экстер, А. Явленский, М. Шагал, Эль Лисицкий, Д. Штеренберг, Н. Габо, А. Певзнер), выставивших более 700 работ. Выставка имела большой успех (ее посетили около 15 тысяч человек, многие произведения были проданы), политическая пропаганда была немецким зрителем замечена и прочитана541.
Советское представительство, с одной стороны, и радикально антисоветски настроенные эмигрантские круги, с другой, – вот два полюса, между которыми протекала культурная жизнь русских эмигрантов в Берлине. Однако граница между двумя станами в начале 1920-х годов еще не была непроницаемой. Более того, в культурных мероприятиях, в периодических изданиях обоих этих «полюсов» нередко принимали участие одни и те же люди. Это относительно мирное сосуществование эмиграции и большевистских представителей и «сочувствующих» им, интенсивный диалог между ними, а также между эмиграцией и метрополией справедливо отмечается в нескольких работах, посвященных истории культуры русской эмиграции, в качестве главной особенности жизни в Берлине542.
Спектр политических пристрастий эмигрантов был широк: монархисты, кадеты, эсеры, меньшевики, сменовеховцы… Широк был и спектр прессы: в начале 1920-х годов в Берлине выходили монархический еженедельник «Грядущая Россия» (редактор-издатель Е.А. Ефимовский), газета демократического толка без определенной партийной принадлежности «Голос России» (под редакцией С.Я. Шклявера, впоследствии – В.П. Крымова и С.Л. Полякова-Литовцева), в дальнейшем газета была выкуплена эсерами и получила название «Дни» (редактор – А.Ф. Керенский), ортодоксально-меньшевистский «Социалистический вестник», о котором подробнее пойдет речь ниже, журнал правых меньшевиков «Заря» (под редакцией С.О. Португейса), сменовеховская газета «Накануне», просоветский журнал «Новый мир». Близкий раннему сменовеховству кружок В.Б. Станкевича, исповедовавший идеологию «культурного примиренчества» как между метрополией и эмиграцией, так и между сторонами в Гражданской войне и обращавшийся к большевикам с требованиями соблюдать гражданские права и свободы, выпускал журналы «Мир и труд» и «Жизнь»543.
Наиболее популярной и долговечной оказалась кадетская газета «Руль», основанная И.В. Гессеном, В.Д. Набоковым и А.И. Каминкой в 1920 году с целью консолидировать представителей кадетской партии в эмиграции и ставшая вскоре основной газетой русского Берлина. «Руль» выходил изначально в немецком издательстве Улльштейна и в лучшие дни имел 20 тысяч подписчиков по всему миру, что обеспечивало редакции приток валюты. Позже, в 1923 году, когда значительное число русских эмигрантов покинуло Берлин, а приток валюты сократился, Улльштейн вышел из дела, и финансовое положение редакции стало зависеть целиком от подписчиков и спонсоров. В 1931 году газета была закрыта в состоянии банкротства, ей наследовала последняя донацистская русская газета «Наш век». Другим предприятием, основанным И.В. Гессеном, был «Архив русской революции», на страницах которого публиковались документы и воспоминания о событиях революции и Гражданской войны. Всего в 1921 – 1937 годах вышло в свет 22 тома этого бесценного для историка «русской смуты» издания.
Небывалый размах в Веймарской Германии получило русское книгопечатание544. В начале 1920-х годов (до стабилизации марки) издание (бумага и типографские работы) стоили дешево, рынок сбыта был велик: потенциальными читателями являлись как русские эмигранты, так и немцы, интересовавшиеся русской культурой. «В Берлине я не экзотика, не казак, который случайно знает грамоту и даже пишет романы, но современник. Это делали книги, солидные книги в переплетах – они уничтожили границы», – писал И. Эренбург в 1927 году545. За всю историю межвоенного русского Берлина там действовали более 80 русских издательств. По количеству вышедших в свет книг Берлин опередил не только другие столицы эмиграции, но и метрополию: в 1918 – 1924 годах в Берлине было выпущено больше наименований русских книг, чем в Москве или Петрограде: от 2100 до 2200546.
Более того, русское книгоиздание превысило еще один рубеж, о чем сообщается в мемуарах Р. Гуля: «Однажды в Берлине близкий знакомый А.С. Кагана [главы издательств “Петрополис”, “Гранит”, “Обелиск” и “Парабола”] – Я.Г. Фрумкин… сказал, что один год в Германии русских книг вышло больше, чем немецких. Фрумкин работал в грандиозном немецком издательстве Улльштейн и мог быть в курсе. Но Каган не поверил ему, и они заключили пари. Пари выиграл Фрумкин, показав соответственный номер “Börsenblatt der Deutschen Buchhandels”. Думаю, об этом эмигрантском “рекорде” я сообщаю впервые»547. Было создано и отдельное агентство, занимавшееся исключительно продажей русских книг, – «Логос»548. Большинство издательств занимались выпуском художественной литературы. Кроме писателей-эмигрантов в них (до 1929 года, когда эта практика была запрещена) печатались и советские писатели: для них публикация за границей, помимо гонорара, означала и возможность зафиксировать свои авторские права.
Разумеется, в Берлине выходили литературные альманахи и журналы. В 1920 году вышел альманах «Россия и Инония», в 1921 – «Из русской лирики», в 1922-м – «Веретено», «Грани», «Антология сатиры и юмора», «Собачья доля: петербургский сборник рассказов», в 1923 году – «Из новых поэтов», «Медный всадник», «Струги», «Мост на ветру» и др.549 Среди литературно-художественных журналов назовем «Сполохи», «Веретеныш»; литературные разделы наличествовали в газетах различных направлений («Руль», «Дни», «Голос России», «Накануне» и др.). Высочайшим художественным и полиграфическим уровнем отличался журнал «Жар-птица» (в некотором роде эмигрантский аналог «Мира искусства» и «Золотого руна»). Его редактором-издателем был А.Э. Коган, художественным редактором историк искусства и художник Г.К. Лукомский, литературным отделом заведовал Саша Черный. Обложки журнала оформляли С. Чехонин, И. Билибин, Б. Кустодиев, Б. Григорьев, М. Ларионов, Н. Гончарова, Л. Бакст.
Любопытным опытом совмещения эмигрантской и советской литературы был журнал «Беседа» (1923 – 1925), задуманный и выпускавшийся М. Горьким (в редактировании журнала, помимо Горького, принимали участие Б.Ф. Адлер, А. Белый, Ф.А. Браун и В.Ф. Ходасевич). Редакторы журнала декларировали его аполитичность. Предполагалось, что в «Беседе» и советские, и эмигрантские писатели смогут публиковать свои материалы, журнал будет печататься в Берлине и отправляться в СССР. Журнальные рубрики были разнообразны (в журнале печатались и художественная литература, и научно-популярные статьи, и рецензии, в том числе на научные издания). Идейного единства у авторов журнала не было: к примеру, Андрей Белый развивал шпенглеровскую идею заката Запада и западной культуры, а один из «серапионовых братьев» Лев Лунц, живший в Гамбурге, – идею ученичества у современной европейской литературы550. Просуществовав около полутора лет, журнал закрылся из-за финансовых проблем и невозможности его распространения в СССР: советская цензура по-своему оценила степень аполитичности «Беседы» и запретила ее ввоз в страну551.
Журналом, в котором печатались материалы прежде всего библиографического и критического характера, была «Русская книга» (издавалась с 1921 по 1923 год, с 1922 года носила название «Новая русская книга»). Редакция журнала, которую возглавлял бывший российский профессор права, член кружка Станкевича А.С. Ященко (приехавший в Берлин с советским паспортом), рассчитывала на примирение эмиграции и метрополии, на формирование единой культуры. Пока ожидаемого примирения не произошло, журнал считал нужным придерживаться принципа au-dessus de la mêlée – быть над схваткой, не принимать ни одной из сторон в противостоянии: «Русская книга» в равной мере освещала события как эмигрантской, так и советской литературной жизни, позиционируя их развитие как единый литературный процесс.
