Отбывая наказание в СЛОНе [Соловейком лагере особого назначения], Френкель сумел не только заслужить поддержку и одобрение начальника колонии, предложив тому несколько простых, рациональных, но невероятно выгодных решений досуга для заключенных, но и значительно уменьшить свой срок Это он придумал организовывать занимавшихся бесцельным трудом заключенных в настоящие рабочие бригады, тем самым сделав свою колонию передовиком производства среди прочих тюремных лагерей. Но и это было не все: Натан Френкель придумал систему, способную обеспечить весь Советский Союз бесплатной рабочей силой, – ГУЛАГ. За эту идею Натану Френкелю благоволил сам товарищ Сталин. Поэтому когда в 1927 году Френкеля едва ли не с почестями выпустили из колонии, первым местом его работы стало ГПУ в должности начальника производственного отдела УСЛОН О ГПУ. Такскромно называлась должность человека, который занимался негласным контролем тюремного лагеря, определяя объемы работы, распорядок дня и многое-многое другое в тюрьме, на которой был поставлен первый эксперимент.
В 1930 году были закончены все необходимые государственные приготовления и адская машина приступила к работе. Возглавил ее переведенный за свои заслуги в Москву Френкель. К тому моменту Натан Аронович уже представил Вождю народов проект, способный в полной мере реализовать мощь ГУЛАГа. Тысячи заключенных должны были отправиться на строительство Беломорско-Балтийского канала. Попутно Френкель сделал еще одно интересное предложение.
...
В 1930 году были закончены все необходимые государственные приготовления и адская машина приступила к работе.
Чтобы избежать в тюрьмах бунтов, а заодно контролировать уголовный мир, следовало создать касту людей, которым остальные уголовники станут беспрекословно подчиняться. Чтобы эти люди сами не вышли из-под контроля, им предлагался ряд жестких норм-законов: не иметь семьи, не сотрудничать с администрацией и находиться на воле не больше одного года.
Строительство Беломорканала (1931–1933)
Для популяризации этих идей было решено задействовать весь доступный силовой аппарат МВД и НКВД. Сам же Френкель, назначенный начальником строительства канала, мог отбирать достойных кандидатов и негласно продвигать их на верх уголовной пирамиды. Это была необходимость, внешний толчок, чтобы запустить механизм в действие, чтобы созданные нормы вступили в силу.
Истинная роль Френкеля и его действия, направленные на создание в рядах тысяч заключенных элиты, неизвестна. Если посвященные этой операции документы и существуют, то, вероятно, хранятся на дне бездонных ящиков с уже не нужными никому секретами. Хотя учитывая паранойю товарища Сталина, резоннее предположить, что большая часть инструкций и сообщений оглашалась в устной форме.
Однако совсем скоро Френкель (а точнее, лишенные выбора заключенные) закончил строительство неподъемного со времен Петра I канала, затратив на это всего 2 года. Такая резвость была одобрена в верхах, и уже в 1934 году ГУЛАГ получил в свое подчинение все тюрьмы наркомата юстиции.
Одновременно по всей стране происходила популяризация воровских идей. Стали появляться первые воры, принципиальные и непокорные власти, вызывающие страх и трепет лагерных общин, искренне ненавидящие режим. Наверное, они сильно удивились бы, узнай, кто их подлинный создатель. Однако Натан Аронович не был честолюбив. Осанной ему и так звучали миллионы проклятий обреченных и замученных созданным им аппаратом.
Теперь ситуация в тюрьмах была стабилизирована. Хаос стал порядком. Оставшуюся часть своей жизни Натан Аронович Френкель был занят на всесоюзных стройках, направляя неугасающий человеческий потенциал на нужды Отчизны, спокойно ведущий статистику смертей, да приглядывающий за крепнущим воровским сословием. Только 28 апреля 1947 году этот достойный, трижды награжденный орденом Ленина деятель был отправлен в официальную отставку, передавая свои официальные полномочия наследнику.
Этот период имеет огромное значение для воровской культуры. Первое поколение выращенных ГУЛАГом «бессребреников» переживало вызванный войной раскол.
Часть признающих понятия воров оставалась в ходе войны в стороне, рассудив, что эта проблема касается только государства, упрятавшего своих непутевых детей за решетку.
Другая, напротив, стремилась с оружием в руках защитить Родину-мать.
Однако если в ходе войны споры оставались просто спорами, то после ее окончания ситуация начала накаляться.
Агитационный плакат времен Великой Отечественной войны (1941–1945)
Отвоевавшиеся уголовники вернулись на гражданку, но найти себя в нормальной жизни не сумели, и очень быстро взялись за старое, заново попадая в тюрьмы. Там они сталкивались с представителями другого лагеря. Слово «сталкивались» было в данном случае больше, чем просто фигура речи. В уголовной среде очень быстро распространилось понятие «суки», обозначавшее воров, сотрудничавших с режимом и готовых поступаться изначальными принципами.
В начале 1950-х годов в Ростове, Одессе и Новочеркасске прошли встречи между уважаемыми людьми, на которых выяснялось, стоит ли относиться к вернувшимся с войны, как к равным? Масла в огонь осторожно подливала администрация тюрем. Хотя дебаты и не смолкали, многие представители обеих сторон торопились перейти от взаимных обвинений к делу. Конфликт быстро набирал обороты: в лагерях и на свободе в ход пошли заточки и ножи. Началась «сучья война», в которой не могло быть победителей. Самая острая ее фаза пришлась на лето 1953 года, когда министр внутренних дел Л. Берия амнистировал более 1 миллиона заключенных. Ужасы сотрясаемой войной криминальной реальности выплеснулись на головы мирным гражданам. Преступники начали сбиваться в банды, совершать налеты, грабить и убивать. Блатной мир стал неотъемлемой частью гражданской культуры десятков и сотен городов.
Наступило время непростых решений и отдающих горечью поступков. В таких случаях никогда не бывает победителей, а каждому участнику, каким бы принципиальным он ни был, приходится заключать сделки с совестью. Отдельной статьей идут случайно втянутые в потасовку невинные граждане. В те годы стали известными имена двух столпов – столь разнящихся между собой криминальных течений. Воров старой закалки представлял Василий Бабушкин, или Вася Бриллиант, его оппонентом стал Анатолий Павлович Черкасов, или Толик Черкас [42] .
Василий Бабушкин (1928–1992)
Они не были лидерами того или иного толка: воры гордились своим равенством и один из них не мог быть выше другого. Просто и тот, и другой были максимально близки к своим идеалам, становясь своеобразными воплощениями разделенных ими убеждений.
...
Василий Бабушкин был молол, но не по возрасту строг и суров. Он придерживался определенной простоты взглядов и был сторонником воровского консерватизма.
Например, в 1954 году по решению воровского схода Бриллиант, не моргнув глазом, прикончил троих «ссученных» воров. Для него существовала только одна правда, и своей непримиримостью Вася заслужил уважение старших соратников.
Толик Черкас исповедовал более либеральный подход. Он прошел всю войну, кровью смывая ошибки прошлых лет, и за личный героизм был удостоен двух орденов Славы. Он одним из первых предложил отменить старый воровской запрет на скромную жизнь и изменить подход к преступлениям. «Зачем, – учил он, – воровать по мелочи или грабить на улочках, если можно брать деньги у цеховиков и директоров?». Он же выступал против модернизации некоторых других принципов, что в глазах консервативных воров выглядело кощунством.
Как уже говорилось – победителей в той войне не было. Но воры старой закалки издержались намного сильнее. Верные идее, они в своих решениях были более громоздкими и угловатыми, стиснутыми рамками понятий, чем те, кого они называли «суками». Им нечем было привлекать к себе молодых сторонников, ведь уже тогда, в годы ранней «оттепели», нагляднее стали проявляться преимущества жизни на свободе и при деньгах. Все меньше заключенных жаждали быть аскетами. Поневоле приходилось поступаться принципами, подстраиваться под веяния перемен. Хотя власть воров в тюрьмах оставалась нерушимой, воры старой закалки постепенно ослабляли свои позиции. Одним из таких вынужденных шагов стало создание общаков – касс преступного мира.
Свежую струю в противоборство воровской касты внесла банда Геннадия Карькова (Монгола), действовавшая в Москве в начале 1970-х годов. Монгол был в своем роде первопроходцем. Глядя на растущие левые доходы крепнущего в Союзе торгового класса, он решил, что отнимать деньги у них куда выгоднее, чем трогать работяг. Тем самым длившееся годами противостояние он вывел на новый уровень. С одной стороны, на него неодобрительно косились принципиальные, почти не покидающие зон воры. С другой – обострился интерес милиции. Если раньше отношения УГРО и воров строились по незатейливой схеме «преступление – наказание», причем иногда такие идеалисты, как Вася Бриллиант (за всю жизнь отсидевший около 40 лет), совершали первое ради второго, то теперь обчищающий владельцев магазинов Монгол за решетку не торопился. Казалось, он вообще не собирается больше садиться в тюрьму. Да и его банда выглядела на удивление необычно. Собственно, промышлявших воровством в ней практически не было. Преобладали другие – сторонники силового варианта.
