себя. – Появился шприц, струйка взвилась к потолку, укол, он почти нечувствителен, она умеет…
– Спасибо. Что со мною? Где я?
– Это госпиталь, вам уже сказали. – Сделала вид, что занимается шприцем. Отчего oнa так напряжена?
– Вы не ответили: что со мной?
– Вы… заболели. Сейчас приедет ваше руководство, вам все объяснят.
Забавно… Объяснить случившееся может только «руководство». Какое милое, сильно подзабытое вдалеке от Москвы словечко… Вдалеке от Москвы. Так. Значит, сейчас, здесь – Москва? Как же оказался в ней, неужели…
Как все ясно, как все прозрачно… Теперь в багажнике автомобиля возят. Наверное, укол, потом упаковали в дипломатический багаж, под видом купленной мебели для МИДа привезли, «возвратили». Значит, нужен еще. Значит, станут спрашивать о ключе. Прекрасно! Вспомнил все… В дверях появился человек в халате. Какое знакомое лицо…
– Ну? Василий Андреевич? Слава богу, мы уж не чаяли… Как самочувствие? Я, знаешь ли, сразу сказал: товарищи врачи! К вам обращаюсь я.
– Друзья мои, – перебил вяло. – Ладно, товарищ генерал. Требуется ясность. Что случилось?
Замнач управления, веселый попутчик по командировке в Пермь. Мнется чего-то товарищ генерал. Сверху врут легко. Во вранье же контактном у них получается плохо.
– Крепись, Василий Андреевич. Тебя нашли без сознания около нашего пункта, невдалеке от ООН, от тебя секретов нет, ты, поди, и без меня знал эту нашу точку… Так вот, товарищи тебя увидели, хотели вызвать «скорую помощь», отправить в больницу, тут старший догадался проверить твои документы, и… опять же слава богу, хотя я, как ты понимаешь, сугубый атеист, ну, все равно. Как раз они получили – ввиду накалившейся вокруг тебя обстановки – нашу шифровку: оказать максимальную помощь. Ты ведь вышел с этим банком на финишную прямую, Василий Андреевич, мы, естественно, беспокоились, хотели помочь. Вот ты оказался здесь, в Москве.
– А к окну подойти можно?
– Знаешь, как выглядит двор нашего госпиталя в Москве? – улыбнулся несколько вымученно. – Вставай, смотри…
Решеток на окне нет. Уже хорошо… Но это не госпиталь. И это не Москва. И в контейнере никто никого не вез, они не идиоты, это рискованно. Значит, не госпиталь. Скорее всего – посольство в Берне. Помещение амбулатории. Сюда доставить могли беспрепятственно и без особого риска. Сунули в карман советский паспорт – и все. Теперь: есть ли смысл выстроить на лице идиотическую наивность, согласиться с предложенными обстоятельствами, подыграть? За окном и вправду много зелени, птицы щебечут, живи и радуйся. Ладно. Сменить пластинку никогда не поздно. Начнем, благословясь…
Голос доброжелательный, тихий:
– Спасибо, палата хорошая, терпеть не могу скученности, соседей. Нина с детьми, надеюсь, пришла, ждет? – Как быстро, однако, действует их укол… Возвращение к жизни нарастает со скоростью взлетающего самолета. А вообще-то трудный вопрос, не правда ли? О Нине. Доставить ее в Берн, с детьми… Традиционная жадность службы должна помешать.
Замнач улыбнулся, как тесть любимый в первый день после свадьбы:
– А как же! Мы позаботились. – Бросился к дверям со всех ног. – Нина Петровна, голубушка, пожалуйте, супруг истомился отчаянием!
Фигляр… Для таких разведка – это театр, в котором каждый из них Станиславский, кукловод.
Так… Нина. Стоит на пороге. Держит за руки детишек. Изо всех сил старается обозначить волнение на лице. А дети испуганы, это видно. Ладно…
– Вася… – бросилась, обняла, дети стоят в сторонке, наблюдают. И, судя по всему, им все равно.
– Нина… Давно не виделись… Ты странная какая-то… Чужая, что ли? – Нет… тянуть эту волынку невозможно. Да и глупо. Финал тот же.
– Василий… Я должна с тобою поговорить…
– А у нас дома уже год живет генерал Мозгованцев, – вдруг сказал мальчик. – Он из АХУ и член парткома. Скучный и глупый. А ты заболел?
«Как Тиль-Тиль из «Синей птицы»… – подумал вдруг. – Произносит слова и не понимает их смысла».
– Мы летели сюда два часа, – сказала девочка. – Нас учили, чтобы мы тебе не говорили, но я всегда говорю правду.
Театр абсурда…
– Ладно, Василий, – хмуро начала Нина. – Все произошло – это факт, на заботы твоих начальников мне глубоко наплевать, Сеня увольняется из органов, он мне нужен рядом, каждый день, а не как ты, в вечно-почетной ссылке. Я живая женщина, мне нужны крепкие мужские руки и… и…
– Ступай… – отвернулся. – Ты права: что быть должно – то случилось. Мы в посольстве? В Берне?
– Я им сразу сказала: глупости. У меня другой мужчина, все кончено, зачем тянуть? Он, то есть ты, не дурак, все поймет сразу, я не актриса, и вообще – выброшенные для государства деньги наша поездка сюда.
– Для тебя совсем не выброшенные. Хорошие магазины. Деньги-то у тебя есть?
– Дядя Семен дал маме пятьсот долларов, – снова вступил мальчик. – Мы их уже обменяли на местную валюту.
– Мне мама обещала ауди, – сказала девочка.
Что ж, все правильно. Они ни в чем не виноваты. Виноват сам. Во всем.
– Зовите руководство и… Я желаю тебе счастья, Нина. Наверное, ты заслужила его…
Поблекшая, невыразительная, да было ли в ней что-нибудь? А что станет с детьми? Ничего. Дядя Сеня воспитает комильфо. А вообще-то занятно: папа за рубежом оргирует в интересах службы, а мама должна вырастить интеллигентов и остаться при этом сугубой монашкой. Не бывает…
Вошел замнач, хмуро бросил:
– Нина Петровна, свободны… – сел в кресло, закинул нога на ногу. – Василий… Мы хотели мягче. Лучше как бы… Ты ведь наш. Наш в доску! Мне руководство поручило, учти, тебе верят, тебя уважают, от тебя ждут, чтобы ты напрягся, вспомнил, где этот ключ, и все будет тип-топ!
Невольно хмыкнул, так уж был забавен в своем усердии замнач.
– У меня нет ключа. Тот, что был, я отдал. Этому я не придал ни малейшего значения! Это ведь сувенир был, пустяковый сувенир! Постарайтесь понять: мы топчемся на пятачке…
– Значит, ты не желаешь прислушаться к совету старшего товарища? – В голосе зазвучала угроза. – Вот что: ты ведь понимаешь, что сам никогда не сможешь воспользоваться этим ключом. Даже если знаешь пароль и знаешь, как им пользоваться, – я тебе все говорю, потому что выхода нет, участь твоя будет решена плохо, ты это пойми!
– Ладно. Допустим – я пойму. Я это говорю потому, что мне интересен ход вашей мысли. Ну? Я понял. И что?
– Руководство отпустит тебя на все четыре стороны. Деньги у тебя есть. Живи…
– Деньги… Все-то вы знаете-понимаете. Откуда бы взяться этим деньгам? Я отчитывался…
– Бухгалтерия – штука точная. Проверили. Излишек у тебя образовался. Двадцать тысяч. Но тебе оставят эти деньги. Верни ключ.
Скука, какая смертная скука. Если бы генерал сейчас разговаривал не с человеком Системы, познавшим все и вся,
