Тейлор выпрямился и увидел Пейтон-Джонеса. Сначала он таращился на офицера, ничего не понимая, но потом первый шок прошел, и сигнальщик вернулся к реальности. Он доложил все, что знал.
Пейтон-Джонесу исполнилось всего 24 года, и ему пришлось принять на себя командование кораблем в совершенно отчаянной ситуации. Снаряды «Хиппера» продолжали рваться вокруг эсминца. «Акейтес» держал скорость 28 узлов, потеряв управление. Эсминец описывал циркуляцию, накренившись на 20° на левый борт. Перед мостиком бушевал пожар, и все приборы, включая компас, были уничтожены.
Пейтон-Джонесу пришлось перебраться через огнедышащий кратер, чтобы постараться восстановить управление «Акейтесом». Пробоина в палубе служила переговорной трубой в рулевую рубку. Он выкрикнул приказ стоящему на руле Холлу и через несколько секунд услышал ответ. Холл поставил руль прямо. Он был единственным человеком, который остался в живых в рулевой рубке. Тела остальных лежали вокруг, засыпанные осколками стекла и обломками.
Пейтон-Джонес с помощью Тейлора попытался прояснить тактическую ситуацию, одновременно уклоняясь от огня «Хиппера».
«Я знал только то немногое, что успевал услышать во время своих визитов на мостик с рапортами о происходящем внизу. Положение оставалось совершенно неясным. Я знал только, что конвой идет под прикрытием корветов и траулеров.
Из рапортов сигнальщика, который держал связь с «Обидиентом», стало ясно, что он взял на себя обязанности командира, так как «Онслоу», судя по всему, был поврежден и получил приказ укрыться за конвоем. Было совершенно ясно, что мы никого не можем взять под свое командование, пока не улучшится наше собственное положение. Поэтому самое лучшее, что мы могли сделать, — это оставаться на месте и ставить дымовую завесу, прикрывая конвой. Этим мы приносили хоть какую-то пользу.
Приказы в машинное отделение приходилось отдавать по цепочке. Я распорядился ставить завесу, и черные клубы повалили из трубы. Эсминец продолжал описывать широкую дугу за кормой конвоя».
Но «Хиппер» не прекращал стрельбу. Новый залп накрыл «Акейтес», и снаряд попал в матросскую умывальную по левому борту, ЦАП был выведен из строя, большинство находящихся там людей погибло. Взрывом повредило кормовую переборку уже затопленного кочегарского кубрика, осколки прошили борт корабля в кубриках машинных и кочегарных унтер-офицеров, затопив их, а также кубрик торпедистов и отделение низковольтных аппаратов. Электричество в носовой части корабля пропало, освещение погасло.
Затем эсминец накрыл второй залп, один снаряд взорвался прямо под бортом, сделав большую пробоину в котельном отделении № 2. Вода быстро заполнила его, и команда была вынуждена эвакуироваться. Осколки также пробили борт в котельном отделении № 1, но паровой эжектор пока сумел сдержать затопление.
Судьба корабля казалась предрешенной. 40 человек были убиты, много моряков получили ранения. Эсминец имел крен 15° на левый борт, и этот крен увеличивался. «Акейтес» сел носом, и поступление воды никак не удавалось остановить.
Пока Пейтон-Джонес с помощью Холла и Тейлора пытался восстановить управление кораблем, пожар вокруг орудия В начал расползаться дальше. Там горели кордитовые заряды. Группа моряков бросилась на полубак и кое-как сумела потушить огонь, в чем ей помогли брызги волн, бьющих в борт. Суб-лейтенант Дэвидсон, чье лицо мелькало повсюду, собрал матросов, чтобы заменить расчет орудия В, который почти полностью погиб. Он попытался открыть ответный огонь по «Хипперу», но орудие оказалось заклинено. Одновременно на корму был отправлен посыльный с приказом орудию Y возобновить стрельбу, однако по пути он был убит, вероятно, осколками близкого разрыва. Поэтому расчет орудия Y приказа не получил.
К счастью, «Хиппер» прекратил обстреливать «Акейтес», и Пейтон-Джонес сумел отправить в машинное отделение приказ снизить ход до 12 узлов, чтобы поберечь изуродованный корпус.
Управлять эсминцем становилось все труднее. Крен на левый борт и дифферент на нос увеличивались. С одной из шлюпок сняли компас и кое-как приспособили на пробитой носовой переборке рулевой рубки. Этот компас работал весьма приблизительно, но лучше что-то, чем вообще ничего.
Пока происходило все это, механик Питер Райт появился на разбитом мостике с рапортом. Новости не могли радовать. Котельное отделение № 2 было затоплено, вода продолжала заливать нижние отсеки. Кроме того, вероятно, погиб корабельный врач МакФарлейн. Его нигде не могли найти.
Задача ухода за ранеными легла на матроса 1 класса Плэтта, которого взрывом сбило с ног, и он нахлебался соленой воды, залившей полубак. Ему помогали Драммонд и Аллан Джонес. К ним присоединился унтер-офицер Джеймс Коул, который работал в оперативном центре до того, как снаряд попал в мостик. Хотя Коул был сильно контужен, он немедленно начал оказывать первую помощь раненным товарищам.
По всему кораблю моряки показывали образцы героизма, выполняя свои обязанности. Многим это вполне могло стоить жизни. Например, кочегарный унтер-офицер Роберт Белл командовал в котельном отделении № 2. Когда после близкого разрыва котельное начало затапливать, он поддерживал давление в котле, пока это было возможно, одновременно организовав заделку пробоин. Погасло освещение, однако Белл оставался на посту, хотя ледяная вода быстро поднялась до пояса. Лишь после этого он приказа всем покинуть отсек.
Матрос 1 класса МакИвер вытаскивал товарищей из затапливаемых отсеков и проделал несколько опасных путешествий по верхней палубе под градом осколков. Когда взрывом были разрушены мостик и рулевая рубка, он отправился туда и сменил за штурвалом раненного Холла.
Радист унтер-офицер Уильям Бартрип в полной темноте старался отремонтировать передатчик и приемник. Одновременно радист Эрик Дикенсон, который, к счастью, остался жив, начал устанавливать временные антенны взамен сбитых. Одним из взрывов его сбросило с мачты, прежде чем он успел закончить работу.
Пока внизу моряки отчаянно пытались удержать «Акейтес» на плаву, Пейтон-Джонес терпеливо управлял кораблем, выкрикивая приказы рулевому в пробоину в палубе мостика. Он старался вывести эсминец на курс параллельно конвою.
* * *
«Хиппер», оставив «Акейтес», повернул вправо, словно собирался пройти под кормой конвоя, и открыл огонь по «Обидиенту». Кинлох сразу приказал эсминцам повернуть последовательно вправо и лечь на параллельный курс. В 11.22 «Хиппер» лег на курс 305°, и с дистанции чуть более 4 миль «Обидиент», «Обдьюрейт» и «Оруэлл» открыли огонь.
Тем временем коммодор конвоя капитан 1 ранга Мелхьюиш находился на «обезьяньем» мостике «Эмпайр Арчера» вместе со своим сигнальщиком Мэттьюзом. Ему сообщили, что «Хиппер» появился на левой раковине конвоя, и коммодор приказал срочно повернуть прямо на юг, чтобы противник оказался точно за кормой.
Еще раз Мэттьюз выкрикнул приказ вниз старшему матросу Мэдди, который стоял в рулевой рубке за переключателями прожекторов. Появились зеленый и красный лучи, означавшие поворот на 45 вправо. Новый вопль Мэттьюза, и Мэдди их выключил. Транспорты начали выполнять уже пятый срочный поворот, и снова все шло гладко.
«Хиппер» в течение 6 минут вел огонь по 3 эсминцам, целясь в «Обидиент». Наконец он добился накрытия, и осколки снесли антенны «Обидиента». Пока не были поставлены временные антенны, расстроенный Кинлох мог общаться с другими эсминцами только с помощью прожектора. Поэтому он решил временно передать командование на «Обдьюрейт» Склатеру. В 11.39 он передал приказ:
«Примите командование эсминцами».
Когда «Хиппер» повернул на запад, британские эсминцы повернули следом и поставили дымовую завесу, чтобы прикрыть конвой.
В действительности Кумметц отвернул, потому что опасался, что 3 эсминца могут пойти в торпедную атаку. Выполнив поворот он радировал на «Лютцов»:
«Веду бой с эскортным соединением. Крейсеров с конвоем нет».
На радиограмме было указано время 11.36[22].
Но через несколько секунд вокруг «Хиппера» внезапно разорвались 24 снаряда. На сцене появилось Соединение R.
В 8.30 утра, когда «Обдьюрейт» заметил эсминцы за кормой конвоя, адмирал Барнетт с Соединением R двигался на северо-запад, как он считал — пересекая кильватерную струю конвоя. Через четверть часа, когда «Обдьюрейт» получил приказ проверить принадлежность эсминцев, адмирал Барнетт полагал, что находится в 10 милях севернее курса конвоя и примерно в 30 милях позади него. Как он объяснял ранее, это была очень хорошая позиция, с которой он мог перехватить вражеские корабли, пытающиеся атаковать конвой сзади. К несчастью, как мы уже видели, его план был скомкан. Конвой оказался значительно южнее предполагаемого курса и заметно отставал от графика. Поэтому адмирал Барнетт оказался в 30 милях прямо на север от него.
