При конгрессе США, например, действует аппарат численностью свыше 10 тысяч человек, тогда как численность аппарата Верховного Совета России, включая Парламентский центр, не достигала и трех тысяч. Думается, не следует экономить на тех службах, что имеют прямое отношение к выработке политики. В новом же парламенте вновь экономят на главном – исследовательских службах.
Мне могут возразить: «Что же вы плачетесь? Вам, как члену парламента, и карты в руки, добивайтесь, решайте». В том-то и дело, что полномочий в таких вопросах, по существу, нет. Еще в начале моей деятельности на посту Председателя Совета Национальностей удалось договориться с Б. Н. Ельциным о создании организационно-научного и аналитического центра из 35–40 человек. Был подписан соответствующий документ. Вообще Борис Николаевич на все мои предложения всегда отвечал согласием. Однако в аппарате Верховного Совета они подвергались жесточайшей чистке, после которой мало что оставалось. Возвращаться же к вопросам, которые Борис Николаевич считает решенными, он не очень-то любит.
Боюсь показаться назойливым и утомить читателей, но хочу еще раз вернуться к мысли о том, что состояние нации можно понять, а дальнейшее ее поведение – предсказать, если только рассматривать ее как живой, находящийся в непрестанном движении организм, как целостную систему. Государственные деятели, политики схватывают в конкретном наблюдении лишь отдельные аспекты, измерения, моменты жизнедеятельности нации. Однако в своей совокупности и взаимодействии нации образуют единое целое, систему, которая обладает своими свойствами, качественными особенностями, присущими ей исключительно как целостной системе. В игнорировании этого фактора эмпирически мыслящими политиками суть корень того зла, которое мы называем стратегическими просчетами или ошибками. Именно поведение нации как системы, ее развитие и взаимодействие с другими нациями, с экономическими и политическими структурами и так далее влияет на установление динамического равновесия между переменными, составляющими национальную общность, и между самой этой системой и средой, в которой она функционирует. Наконец, такой подход позволяет рассматривать возникающий в сфере этих отношений конфликт как одно из системных действий, которое образуется и перерастает в кризис при нарушении баланса.
Наука и, в частности, системные исследования выработали процедуру, открывающую путь более точному описанию и прогнозированию поведения конкретной нации и развитию межнациональных отношений на макроуровне (в отличие от микроуровневых исследований, ориентированных на текущее положение дел в этой сфере, когда используется, как правило, ситуационный анализ). В анализ системы мы закладываем определенную схему, отражающую характер связей между основными областями или сферами развития наций и национальных отношений. Схема включает прежде всего описание состояния национальной элиты, которая олицетворяет в наших условиях политическую и экономическую власть.
Нельзя понять и предсказать поведение нации, не зная, как будет действовать элита через административный аппарат в политике и экономике. Системный анализ должен учитывать также социальную дифференциацию нации, обусловленную динамикой развития потребностей, социальной дезорганизацией или организацией этой общности. В анализ включаются: положение конкретных национальных групп, их место внутри нации, в экономике и политике; тип социального поведения, тип политических отношений, развивающихся внутри нации и между нациями; тип хозяйственных отношений. Может быть, эти рассуждения не очень, как говорится, «читабельны», но они важны для тех, кто хочет вникнуть в суть этой проблематики.
В конечном итоге развитие наций и национальных отношений базируется на форме организации политической власти и господства в экономике. Когда этническая группа проявляет какие-либо притязания, это означает, что ее элита, ориентированная на самостоятельное осуществление господства и власти, вступила в фазу собственной политической организации. В этом смысле природа наций, как и природа господства, двойственна: с одной стороны, она зиждется на определенном согласии, с другой – на принуждении, подкрепленном угрозами, применением насилия, то есть на том, что ведет к конфликту. Межнациональный конфликт возникает, как правило, в результате нарушения баланса между политическими факторами, определяющими развитие общества. При прогнозировании национальных отношений необходим анализ всех факторов (переменных) и характера взаимодействия между ними в конкретном регионе, между конкретными национальностями. Естественно, выполнение этой задачи требует и осмысления множества данных из всех прочих областей жизнедеятельности. Иными словами, прогноз невозможен без формирования обширнейших баз информации, знаний и мощных экспертных систем. А для этого нужно создать условия для творческой деятельности ученых, обеспечить их современной методикой и техникой. Увы, за годы работы Совета Национальностей он не был даже обеспечен необходимой для создания базы полноценной информационной техники. Да и сам прогноз должен получить соответствующее политическое и социально-экономическое подкрепление. Иначе он бесполезен.
Честно говоря, я не склонен переоценивать значимость многочисленных опросов общественного мнения, проводимых различными институтами и центрами. Подчас у меня возникает мысль, что их результаты можно предсказать без большой ошибки, не выходя из стен парламента. Дело в том, что их методика примитивна, улавливает лишь то, что лежит на поверхности национальных процессов. Еще одна крайне негативная особенность современной российской социологии – подгонка данных под заранее заданный результат. Сделать это, как известно, при желании нетрудно: подобрать подходящую формулировку вопросов, наметить нужные территории и социальные группы, наконец, по определенной методике обработать данные.
В национальном конфликте всегда содержится угроза применения силы одной из сторон для решения своих проблем. История учит, что в конечном счете насилие неизбежно обернется против собственного народа. Но выводов из этого не делается, о чем свидетельствуют конфликты между Арменией и Азербайджаном, в Приднестровье, в Грузии – в связи с Южной Осетией и Абхазией.
Между тем нет, наверное, такого межнационального конфликта, который нельзя было бы предотвратить, поскольку возникает он не сразу, а проходит несколько фаз, прежде чем выплеснется на поверхность в виде прямого столкновения. Сначала это фаза формирования, когда закладывается его основа, выбираются идеологические приемы и выдвигаются какие-то требования. Затем наступает фаза обострения, когда противостояние обретает воинственный характер, открыто нарушаются границы, стороны угрожают друг другу. Для разных национализме в последних лет начальной фазой явилось формирование национальных движений, закамуфлированных под борьбу за решение вопросов возрождения национальных культур, языков, традиций. Затем накапливается идеологическое, националистическое содержание конфликта, идет отработка, «формулирование» специфических интересов, объединенных вокруг националистической идеи. На второй фазе последовало обострение отношений между конкурирующими национальными движениями. Поочередно то одни, то другие начинают переходить в наступление, нагнетая противостояние, выдвигая ультиматумы, блокируя интересы и действия противников. Последняя, третья фаза конфликта – непосредственное столкновение с целью реализации национальной идеи. Только потом, когда уже наворочены беды, наступает осознание общности интересов и достижения мира.
Уже первая фаза, особенно если она сопряжена с выдвижением требований, задевающих интересы других этнических общностей, является сигналом обострения ситуации в сфере межнациональных отношений. Она требует от властей действий, направленных на недопущение развития конфликта, перехода его в следующие фазы. Однако далеко не всегда власти реагируют оперативно и адекватно. К примеру, разворачивается движение за реабилитацию балкар, ингушей и других репрессированных народов. Оно получает признание и поддержку. Но при этом казаки, кабардинцы, черкесы чувствуют себя не очень уютно, что сказывается на их настроении. Так накапливается энергия конфликтов. Но ведь их могло бы и не быть, если бы федеральные, республиканские, все другие органы власти, сами стороны правильно повели себя уже на первой фазе, когда конфликт имел лишь идеологическую оболочку. Чем дольше длится эта фаза, не получая разрешения, тем агрессивнее действуют противники, тем жестче их притязания друг к другу. И все это неминуемо ведет к переходу конфликта в острую фазу, когда сводятся счеты. Единственный способ – это садиться за стол переговоров и начинать долгий и терпеливый диалог. Должно быть ясно, что национальные конфликты решаются отнюдь не агрессивным противостоянием, не насилием. Более того, такие методы вообще безрезультатны. Что подтверждает это лучше, чем события в Нагорном Карабахе?
