Ознакомительная версия.
– А комбат где будет спать, с разведвзводом?
– Нет, комбата это не касается, только ротное звено.
– Ну, жизнь, унижают на каждом шагу. Мудаки!
– Ник! Ты идешь? – спросил Мелещенко.
– Пойдем, ополоснемся, – вздохнул я, – может, в следующий раз строем, офицерской колонной с песнями придется идти.
Душевая представляла собой морской контейнер, внутри которого были проведены трубы, накручены краны и раструбы для мытья, на пол брошены сколоченные в виде решетки доски.
Навстречу нам вышли Афоня Александров и Юра Луковкин.
– Мужики, опоздали, вода только для моржей, чуть теплая, зам. по тылу пришел и сказал, что не будет ждать, пока офицеры соизволят собраться, – сказал Афанасий.
– Вот сволота тыловая! Знает ведь, что пока рапорта и донесения не сдашь, из казармы не уйти. Гад! – завозмущался Микола.
– Ну что, рискнем, поморжуем? – спросил я приятелей и пошел в контейнер.
Ругаясь на чем свет стоит, мы разделись и принялись быстро смывать с себя грязь, пыль и пот под прохладными струями воды, которая к тому же лилась еле-еле, тонкой струйкой.
В душевую вошел краснощекий зам. по тылу полка Ломако.
– Здравствуйте, товарищи офицеры! Как душ?
– Пошел в жопу, – раздалось из темноты.
– Но-но, кто это хамит?
– Конь в пальто, иди сюда, копытом в грудь шваркну! – продолжал тот же слегка пьяный голос. – Тебя бы в холодную воду после двух недель ползанья в «зеленке» засунуть, я бы послушал с удовольствием маты!
Из полумрака выдвинулся зам по технике танкового батальона.
– А, подследственный, – смущенно забормотал тыловик, – ну-ну, поговори, пока на свободе. – Майор проходил по делу о хищении дизельного топлива, попался на продаже нескольких тонн, особисты взяли с поличным.
– Вот эти молодые лейтенанты промолчат, а я тебе скажу, уж кто жулик, так это ты: сколько спирта ушло, сколько тушенки?
Мы дружно засмеялись, а Ломако, прошипев что-то под нос, выскочил из контейнера. Вода становилась все холоднее.
Смыв грязь и при этом сильно замерзнув, мы побрели в казарму. Настроение было паршивейшее.
В канцелярии, к моему удивлению, сидел сияющий Эдуард Грымов.
– О-о-о! – вырвалось у меня. – Взводных – полный комплект!
– Да нет, – перебил меня Острогин, – лейтенант Грымов назначен заместителем командира роты, а пока исполняет обязанности ротного. Пока!
– Да, пока! – пожимая мне руку, многозначительно произнес Грымов.
Я посмотрел ему в глаза и задумался. Карьерист он был страшнейший, я это знал, и Эдуард этого и не скрывал, характер гнуснейший – ох, и достанется же нам с ним лиха. Видно, Сбитнева он уже списал со счетов, перешагнул через него и чувствует себя почти ротным.
– Я сейчас из штаба, от командира полка. Решил почти все вопросы, которые Сбитнев полмесяца не решал или не мог решить. Корнилова вместо Ветишина отправляют на дорогу, хватит у нас за штатом висеть, как хомут на шее. Из госпиталя сразу отправится туда, раз по горам ходить не способен. Назначение Грошикова в роту состоялось позавчера, как и моя с ним рокировка. Недорозий выведен за штат. Окончательно. Теперь будем ждать взводного, наконец-то роту офицерами укомплектуем.
Эдуард по-хозяйски принялся распоряжаться всем, как будто он уже стал командиром роты. Очевидно, возвращение Володи из госпиталя в его планы не входило. Он поставил на нем жирный крест.
– Тебе, замполит, нужно побольше с людьми работать, на полигон почаще с ротой выходить, хватит бумагу марать, – в конце совещания принялся за меня Грымов.
– Товарищ лейтенант, – ответил я ему официально, – мне приходится эту «бумагу марать» и за себя, и за замполита батальона. Уже второй замполит с батальона ушел, а нового пока нет.
– Уже есть. Твой старый знакомый – старший лейтенант Артюхин. Два капитана не удержались – сбежали, теперь старший лейтенант попытается, хотя, говорят, уже почти капитан. Недели через две появится, но я не позволю прикрываться батальонными делами, заруби на носу. Будешь получать взыскания за роту от меня, если в роте не будешь работать.
И он выразительно посмотрел на всех. Вот, мол, я какой!
* * *
Неделя началась хуже некуда. Наконец-то отправили в Союз Недорозия. И смех, и грех. С утра перед завтраком Ветишин подошел ко мне и доложил:
– Проводил Серегу Недорозия, с подъема проводил в штаб, пожал руку, помахал вслед автобусу. Сопровождать к самолету поехал особист батальона капитан Растяжкин.
– Вот это да! Особист? Не может быть!
– В общем, тот в командировку едет, ну и взялся присмотреть до Ташкента. Но я со вчерашнего вечера хожу под впечатлением от этого «монстра».
– Кого?
– Сереги! Он мне после отбоя в канцелярии одеколон пить предложил. Я ведь в казарме ночую на сейфе, спать-то негде, а Сергей пил в ленкомнате и спал там же на столе, на бушлате.
– Вот дает!
– Вот-вот! Взял он бутылек «Тройного» у Гоги и предложил распить. Я отказался, а «спецназовец» налил себе в кружку и все залпом выжрал. Сигаретку закурил и блаженствует. Меня чуть не вывернуло, на крылечке подышал, минут пятнадцать – полегчало. Возвращаюсь, а он собрал пакетиков двадцать чайных из сухпая и чифир сварил на плитке – смакует. Выставил его под предлогом, что свет спать мешает, лег на сейфе на матрас и думаю: «Не капитан, а бич какой-то!» И вроде чего-то не хватает, что-то пропало. Утром побрился, а одеколона нет. На полочке «Миф» стоял и французский «О'Жен», а сегодня – нет. Заглянул в ленкомнату: в столе – пустые флаконы и пустая кружка. Я еще думал, провожая, чего от него так морем пахнет, а это одеколон «Миф» на водорослях.
– Хороший коктейль он себе приготовил, – засмеялся Остроган. – Мой «Миф», твой «О'Жен» – классно погулял. «Бумеранг» вернули в Забайкалье, пусть радуются, а то думали сбагрить такого кадра!
– Хотел бы я увидеть физиономию комбрига, который выслал его к нам на два года, а он через два месяца возвращается. Ха-ха-ха, – я рассмеялся, и все офицеры засмеялись, представляя живую картину «Не ждали!».
Из штаба примчался свирепый Грымов.
– Острогин! Быстро собирай взвод, получить оружие, гранаты, патроны, снаряжение, шмотки. Вот список всего, выноси на плац, через два часа проверит начштаба батальона.
– Куда меня? В Забайкалье, как Недорозия?
– Нет, на гору Курук пост создавать. С каждой роты по взводу выделяют на три поста. Расчет миномета – трех бойцов, скоро комбат их представит. Зибоева с ПК возьмешь. Сколько у тебя своей пехоты?
– Вместе с писарем роты шесть солдат и сержантов.
– Без писаря! Ему и тут работы до боевых невпроворот. Итого: ты, сержант и восемь солдат. Хватит вполне!
– Вполне хватит, что бы что? Геройски погибнуть?
– Нет, для строительства заставы и двух постов ночью. Через неделю замполит привезет продукты, воду и все остальное. Сейчас тебя проверят – и на аэродром. Крутись сам, нам нужно на полигон на занятия, старшина всем снабдит.
Завязалась ожесточенная схватка между Сергеем и Вероняном. Гога старался сплавить все старое, подозревая, что ничего не вернется обратно, а Острогин хотел все новое или хотя бы целое. Шум-гам, крик, визг старшины.
– Чертов «ара», сейчас будет Серого обжуливать, – вздохнул Ветишин, – а он как без замены?
– На месяц ты его заменишь, затем – замполит, – ответил Эдик. – Если разрешат, я слетаю, думаю: там будет как в доме отдыха.
Механики отправились в парк, а вся оставшаяся рота двинулась на стрельбище. До полигона – два километра, сегодня по плану пристрелка оружия – начинается десятидневная программа боевой подготовки. Эти планы все время меняются: то недельные, то восьмидневные, то десятидневные, то двухнедельные. Расписание под копирку писать не получается, все время что-то новое.
Не успели мишени расставить, примчался посыльный за мной и за Грымовым. Срочно на плац!
Быстрым шагом вернулись. Целая толпа тыловых и штабных вокруг трех групп пехоты.
– Вы где болтаетесь? Все брошено на старшину и этого лейтенанта! Полный развал! – орал заместитель командира полка.
– Не лейтенанта, а старшего лейтенанта! – огрызнулся Сергей.
– Как старшего лейтенанта? – сбился с мысли майор Губин.
– А так, приказ пришел два месяца назад, а ни зачитать, ни погоны вручить ни полк, ни батальон не соизволил. Строевик сказал номер приказа, вот и все.
Слегка смутившись, заместитель, тут же вновь перейдя на крик, «перевел стрелки» на меня.
– А почему упущение такое, замполит, эта ваша вина!
– Да нет, я два раза напоминал в батальоне, а сам лично Острогина поздравил!
– А где приемник для заставы, где боевые листки, где походная ленкомната? Бездельничаете?
– Мы на стрельбище убыли, на занятие, – вступился Грымов. – Я лично его забрал работать с людьми, занятия плановые, Ростовцев на учебном месте руководитель.
– Обоим будет взыскание сейчас за пререкания. Быстро устранять недостатки!
Ознакомительная версия.
